Он получал у школьного учителя
религиозные книги, где искал ответа на вопросы, му-
чавшие его с детства. Позже он вспоминал: <Будьте
добрыми, дети>, - сказала моя мать, прежде чем про-
ститься с нами навеки. Все мое юношество меня зани-
мали вопросы: <Как остается человек добрым? Как ста-
новится он добрым? Что такое доброта? Как творить
доброту?> Местную школу он закончил в 1934 году.
Для того чтобы учиться дальше, ему пришлось уехать
из Альбершвенде в соседний городок.
Жизнь семнадцатилетнего гимназиста не была лег-
кой. Он вставал в пять часов утра, чтобы в шесть при-
служивать в церкви. Небольшие деньги, полученные за
это, покрывали плату за комнату. Стипендии, получен-
ной от католического благотворительного фонда Кари-
тас, не хватало на остальные расходы, и он, отказы-
ваясь от любой помощи из дома, прирабатывал еще
частными уроками.
О c
>
-/
/ О
Уже тогда Герман знал, что его предназначение -
помогать людям. Врач? Судья? Учитель? О роли слу-
жителя церкви при всей своей религиозности он нико-
гда не думал. Уже тогда Герман замахнулся на помощь
человечеству в решении <больших и запутанных про-
блем>. Он искал в книгах и церковном учении ответа на
вопросы, которые оставались без ответа.
Австрии как государства уже не существовало.
С 1938 года она была присоединена к гитлеровской
Германии. В воспоминаниях друзей Гмайнера, в запис-
ках самого Гмайнера эта проблема вроде бы добро-
вольно присоединившейся и вместе с тем полуоккупи-
рованной страны не возникает. Правда, в одном из пи-
сем того времени Гмайнер замечает: <Ты же знаешь,
у нас сейчас все германизировано. И это не делает
жизнь радостной>.
В официальной пропаганде того времени слово
<мир> употреблялось достаточно часто, но путь к это-
му мирному будущему под руководством <великой
Германии> лежал через огонь и кровь. Герман Гмайнер
в душе своей отрицал и то и другое. Но призыв в армию
не миновал и его.
Потом, уже взрослым человеком, он вспомнит, с
каким настроением вступил в эту войну. Наверное,
что-то в этих строках окрашено поздним временем и
прозрением. Но, даже учитывая это, они говорят о
двадцатилетнем Гмайнере многое:
<То, что меня не захватил угар войны и побед, не
было моей заслугой. До того как я мог бы им заразить-
ся, мой брат Йодок пал во Франции. Все во мне про-
тивилось его смерти и прежде всего противилось тре-
бованию перенести скорбь о нем с гордостью преуве-
личенного пафоса любви к отечеству. Я был подавлен
скорбью. И я обещал ему, моему мертвому брату, не
дать себя подчинить духу того времени и, несмотря
на все, идти собственной дорогой>.
Дорогу, правда, он прошел общую. Ему досталась
вся долгая война. И ранения, после которых удавалось
побывать дома, где уже получили извещения о гибели
двух старших братьев. В один из отпусков Герман пи-
шет другу: <Я пишу тебе из дома, освобожденный от
всех тягот нашего времени и от моих личных страда-
ний. Я пишу тебе с того кусочка земли, который навсе-
гда останется для меня более святым, чем какое-нибудь
другое место мира. Счастье мне приносят только мои
родные горы, моя жизнь дома и наш дом, наша светлая
комната>.
Гмайнер не был бунтарем. Он выполнял свой во-
инский долг так, как делал все в жизни - ответственно,
Но потом, в мирной жизни, он никогда не вспоминал
о боях, не любил рассказывать военные подробности.
Вспоминал друзей, тяжесть пережитого, потери. Он
был с войсками и в России. Наверное, солдату ар-
мии завоевателей приходилось сталкиваться не с
самым дружелюбным к себе отношением, но он
часто повторял, что русские - терпеливый и доб-
рый народ.
Во время войны, когда часть Гмайнера стояла на
нашей территории, с ним произошел случай, который
повлиял, как он сам считал, на всю оставшуюся жизнь.
Русский мальчик спас ему жизнь. Он часто вспоминал
об этом и рассказывал потом своим коллегам, друзь-
ям. В недлинных записях о войне, которые Гмайнер
оставил, этого эпизода нет. Так же нет воспоминаний
о самой войне, действиях, сражениях.
Почему-то случай этот остался в памяти у разных
людей по-р-азному. Одни рассказывали, что мальчик,
семье которого он отдавал часть солдатского пайка,
увидев партизан в деревне, крикнул ему: <Беги>. Пар-
тизаны в дверь, а Гмайнер в окно. Другие рассказыва-
ли совсем романтично: в окно на сеновале, где спал
Гмайнер, влетела граната, а мальчик оттолкнул его в
угол, и осколок только порвал шинель. Так или иначе,
но когда я разговаривала с матерями - воспитатель-
ницами в австрийских детских деревнях, которые начи-
нали работать с Гмайнером, они все вспоминали об
этом случае. <И тогда, - рассказывала мне одна из
женщин, - господин Гмайнер дал себе слово, что по-
святит свою жизнь детям>. <Ребенок спас мне жизнь, -
говорил он. - Я поклялся помогать детям>. И потом,
когда дело Гмайнера упрочилось не только в Австрии -
в мире, он мечтал о том, что со временем будет дет-
ская деревня и в России (так он обозначал весь Совет-
ский Союз). Он говорил друзьям: <Я был бы счастлив
сделать доброе дело стране, которой было принесено
так много горя>.
Шесть долгих лет длилась для него война. Со своим
прошлым он рассчитался уже тогда, твердо поняв, что
несет миру диктатура, О своем будущем у него было
время подумать, когда он, вернувшись домой в Аль-
бершвенде, помогал отцу и сестрам. Тогда Герман
не производил впечатления счастливого человека. Он
верил в свое предназначение, он хотел служить чело-
вечеству. Но что может сделать бывший младший офи-
цер двадцати шести лет, не получивший даже аттестата
зрелости? Однажды Герман Гмайнер узнал, что универ-
,игет Инсбрука принимает бывших участников войны,
не по своей воле пропустивших время учебы, без ат-
-естата зрелости. Условие было одно: за два года надо
было сдать экзамены и представить аттестат зрелости
з университет. Без этого диплом выдаваться не будет.
Так началась учеба Гмайнера на медицинском факуль-
тете.
Австрия жила трудной послевоенной жизнью. В сло-
варе прочно застряли слова военного времени: бежен-
цы, лагеря, пропуск, фильтрационные пункты, окку-
пационные войска, перемещенные лица. По дорогам
Европы брели люди, возвращавшиеся на родину или
по тем или иным причинам покинувшие ее. Осиро-
тевшие дети - первые страдальцы любых военных
событий - размещались в наскоро открываемых дет-
ских домах, потребность в которых в первое послево-
енное время увеличивалась. Но и те, что жили дома,
часто вели полубеспризорный образ жизни. Матери ра-
ботали, а многие отцы были или в плену или легли на-
всегда в чужой земле. Подростки шныряли на черном
рынке, зарабатывая, чем придется, а иногда и подво-
ровывая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
религиозные книги, где искал ответа на вопросы, му-
чавшие его с детства. Позже он вспоминал: <Будьте
добрыми, дети>, - сказала моя мать, прежде чем про-
ститься с нами навеки. Все мое юношество меня зани-
мали вопросы: <Как остается человек добрым? Как ста-
новится он добрым? Что такое доброта? Как творить
доброту?> Местную школу он закончил в 1934 году.
Для того чтобы учиться дальше, ему пришлось уехать
из Альбершвенде в соседний городок.
Жизнь семнадцатилетнего гимназиста не была лег-
кой. Он вставал в пять часов утра, чтобы в шесть при-
служивать в церкви. Небольшие деньги, полученные за
это, покрывали плату за комнату. Стипендии, получен-
ной от католического благотворительного фонда Кари-
тас, не хватало на остальные расходы, и он, отказы-
ваясь от любой помощи из дома, прирабатывал еще
частными уроками.
О c
>
-/
/ О
Уже тогда Герман знал, что его предназначение -
помогать людям. Врач? Судья? Учитель? О роли слу-
жителя церкви при всей своей религиозности он нико-
гда не думал. Уже тогда Герман замахнулся на помощь
человечеству в решении <больших и запутанных про-
блем>. Он искал в книгах и церковном учении ответа на
вопросы, которые оставались без ответа.
Австрии как государства уже не существовало.
С 1938 года она была присоединена к гитлеровской
Германии. В воспоминаниях друзей Гмайнера, в запис-
ках самого Гмайнера эта проблема вроде бы добро-
вольно присоединившейся и вместе с тем полуоккупи-
рованной страны не возникает. Правда, в одном из пи-
сем того времени Гмайнер замечает: <Ты же знаешь,
у нас сейчас все германизировано. И это не делает
жизнь радостной>.
В официальной пропаганде того времени слово
<мир> употреблялось достаточно часто, но путь к это-
му мирному будущему под руководством <великой
Германии> лежал через огонь и кровь. Герман Гмайнер
в душе своей отрицал и то и другое. Но призыв в армию
не миновал и его.
Потом, уже взрослым человеком, он вспомнит, с
каким настроением вступил в эту войну. Наверное,
что-то в этих строках окрашено поздним временем и
прозрением. Но, даже учитывая это, они говорят о
двадцатилетнем Гмайнере многое:
<То, что меня не захватил угар войны и побед, не
было моей заслугой. До того как я мог бы им заразить-
ся, мой брат Йодок пал во Франции. Все во мне про-
тивилось его смерти и прежде всего противилось тре-
бованию перенести скорбь о нем с гордостью преуве-
личенного пафоса любви к отечеству. Я был подавлен
скорбью. И я обещал ему, моему мертвому брату, не
дать себя подчинить духу того времени и, несмотря
на все, идти собственной дорогой>.
Дорогу, правда, он прошел общую. Ему досталась
вся долгая война. И ранения, после которых удавалось
побывать дома, где уже получили извещения о гибели
двух старших братьев. В один из отпусков Герман пи-
шет другу: <Я пишу тебе из дома, освобожденный от
всех тягот нашего времени и от моих личных страда-
ний. Я пишу тебе с того кусочка земли, который навсе-
гда останется для меня более святым, чем какое-нибудь
другое место мира. Счастье мне приносят только мои
родные горы, моя жизнь дома и наш дом, наша светлая
комната>.
Гмайнер не был бунтарем. Он выполнял свой во-
инский долг так, как делал все в жизни - ответственно,
Но потом, в мирной жизни, он никогда не вспоминал
о боях, не любил рассказывать военные подробности.
Вспоминал друзей, тяжесть пережитого, потери. Он
был с войсками и в России. Наверное, солдату ар-
мии завоевателей приходилось сталкиваться не с
самым дружелюбным к себе отношением, но он
часто повторял, что русские - терпеливый и доб-
рый народ.
Во время войны, когда часть Гмайнера стояла на
нашей территории, с ним произошел случай, который
повлиял, как он сам считал, на всю оставшуюся жизнь.
Русский мальчик спас ему жизнь. Он часто вспоминал
об этом и рассказывал потом своим коллегам, друзь-
ям. В недлинных записях о войне, которые Гмайнер
оставил, этого эпизода нет. Так же нет воспоминаний
о самой войне, действиях, сражениях.
Почему-то случай этот остался в памяти у разных
людей по-р-азному. Одни рассказывали, что мальчик,
семье которого он отдавал часть солдатского пайка,
увидев партизан в деревне, крикнул ему: <Беги>. Пар-
тизаны в дверь, а Гмайнер в окно. Другие рассказыва-
ли совсем романтично: в окно на сеновале, где спал
Гмайнер, влетела граната, а мальчик оттолкнул его в
угол, и осколок только порвал шинель. Так или иначе,
но когда я разговаривала с матерями - воспитатель-
ницами в австрийских детских деревнях, которые начи-
нали работать с Гмайнером, они все вспоминали об
этом случае. <И тогда, - рассказывала мне одна из
женщин, - господин Гмайнер дал себе слово, что по-
святит свою жизнь детям>. <Ребенок спас мне жизнь, -
говорил он. - Я поклялся помогать детям>. И потом,
когда дело Гмайнера упрочилось не только в Австрии -
в мире, он мечтал о том, что со временем будет дет-
ская деревня и в России (так он обозначал весь Совет-
ский Союз). Он говорил друзьям: <Я был бы счастлив
сделать доброе дело стране, которой было принесено
так много горя>.
Шесть долгих лет длилась для него война. Со своим
прошлым он рассчитался уже тогда, твердо поняв, что
несет миру диктатура, О своем будущем у него было
время подумать, когда он, вернувшись домой в Аль-
бершвенде, помогал отцу и сестрам. Тогда Герман
не производил впечатления счастливого человека. Он
верил в свое предназначение, он хотел служить чело-
вечеству. Но что может сделать бывший младший офи-
цер двадцати шести лет, не получивший даже аттестата
зрелости? Однажды Герман Гмайнер узнал, что универ-
,игет Инсбрука принимает бывших участников войны,
не по своей воле пропустивших время учебы, без ат-
-естата зрелости. Условие было одно: за два года надо
было сдать экзамены и представить аттестат зрелости
з университет. Без этого диплом выдаваться не будет.
Так началась учеба Гмайнера на медицинском факуль-
тете.
Австрия жила трудной послевоенной жизнью. В сло-
варе прочно застряли слова военного времени: бежен-
цы, лагеря, пропуск, фильтрационные пункты, окку-
пационные войска, перемещенные лица. По дорогам
Европы брели люди, возвращавшиеся на родину или
по тем или иным причинам покинувшие ее. Осиро-
тевшие дети - первые страдальцы любых военных
событий - размещались в наскоро открываемых дет-
ских домах, потребность в которых в первое послево-
енное время увеличивалась. Но и те, что жили дома,
часто вели полубеспризорный образ жизни. Матери ра-
ботали, а многие отцы были или в плену или легли на-
всегда в чужой земле. Подростки шныряли на черном
рынке, зарабатывая, чем придется, а иногда и подво-
ровывая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53