Сочинения Феофана, наталкивавшие на сомнения в мощах, в святых,
в иконах, и вызванные этим духом мероприятия по свидетельствованию мощей, житий
святых, чудес, акафистов, запрещение строить Церкви без разрешения Синода,
закрытие часовен, запрещение ходить по домам с иконами — тяжело действовало на
религиозные чувства народа. Главными виновниками народ почитал Феофана и
Феодосия, этого "апостола лютеранства", по выражению Царевича Алексея
Петровича". (31)
В проповеди своей 12 марта 1713 г. в день имении Царевича Алексея
Петровича, Стефан Яворский резко осуждал реформу церковного управления на
протестантский манер:
"Того ради не удивляйся, что многомятежная Россия наша доселе в кровных
бурях волнуется; не удивляйся, что по толикам смятениям доселе не имамы
превожделенного мира. Мир есть сокровище неоцененное, но тии только сим
сокровищем богатятся, которые любят Господний закон; а кто закон Божий разоряет,
оттого мир далече отстоит. Где правда, там и мир. Море, свирепое море — человече
законопреступный, почто ломаеши, сокрушаеши раззоряеши берега? Берег есть закон
Божий, берег есть во еже — не прелюбы сотвори, не вожделети жены ближнего, не
оставити жены своея; берег есть воеже хранити благочестие, посты, а наипаче
четыре-десятницу; берег есть почитание иконы. Христос гласит в Евангелии: "Аще
кто Церковь прослушает, буди тебе яко язычник и мытарь".
А в проповеди, произнесенной в 1710 году, Яворский говорил: "Сияла
Россия, мати наша, прежними времены благочестиям, светла аки столб непоколебимый
в вере православной утверждена. Ныне же что? усомневаюся о твердости твоей,
столпе непреклонный, егда тя вижду ветрами противными отовюда обуреваема".
"В результате раскола, "в атмосфере поднятой им гражданско-религиозной
войны ("стрелецких бунтов"), — по словам русского западника Федотова, —
воспитывался великий Отступник, сорвавший Россию с ее круговой орбиты, чтобы
кометой швырнуть в пространство". (32)
Г. Федотов ведет родословную интеллигенции от Петра, он пишет, что:
"По-настоящему, как широкое общественное течение, интеллигенция рождается
с Петром..." И признав это, он имеет мужество признать то, что обычно не
признают русские западники, что "Сейчас мы с ужасом и отвращением думаем о том
сплошном; кощунстве и надругательстве, каким преломилась в жизни Петровская
реформа. Церковь ограблена, поругана, лишена своего главы и независимости.
Епископские кафедры раздаются протестанствующим царедворцам, веселым эпикурейцам
и блюдолизам. К надругательству над церковью и бытом прибавьте надругательство
над русским языком, который на полстолетия превращается в безобразный жаргон.
Опозорена святая Москва, ее церкви и дворцы могут разрушаться, пока чухонская
деревушка обстраивается немецкими палатами и церквами никому неизвестных
угодников, политическими аллегориями новой Империи..."
И дальше Г. Федотов заявляет то, о чем в наши дни хранят уже совершенно
гробовое молчание русские европейцы — поклонники Петра и ненавистники
большевиков. "...Не будет преувеличением сказать, что весь духовный опыт
денационализации России, предпринятый Лениным, бледнеет перед делом Петра.
Далеко щенкам до льва. И провалившаяся у них "живая" церковь блестяща удалась у
их предшественника, который сумел на два столетия обезвредить национальные силы
православия".
X. ВСЕШУТЕЙШИЙ СОБОР И ЕГО КОЩУНСТВА
На Церковном Соборе 1667 года было сформулировано следующее понимание
духовной и царской власти: "Да будет признано заключение, что Царь имеет
преимущество в делах гражданских, а Патриарх в делах Церковных, дабы таким
образом сохранилась целою и непоколебимою стройность церковного учреждения".
Этот взгляд находился в силе до 1700 года, до начала церковной реформы,
проведенной Петром I, когда он осуществил идею европейского протестантизма.
Прежде чем провести эту реформу, сын Тишайшего царя прошел длительный
путь отталкивания от православия. "На Кокуе началось, — как вспоминает князь
Куракин: — "дебошство, пьянство так велико, что невозможно описать". В этой
обстановке зародился и вырос "Всешутейший Собор", — пишет Иванов с "неусыпной
обителью шутов и дураков. Друзья протестанты во главе с Лефортом настраивают
Петра против православия. Петр охладевает к своей религии, "все симпатии
переносит к протестантам".
"Всешутейший Собор имел весьма сложную организацию и, конечно, был создан
не русской головой". (33)
"На этой почве безудержного разгула, — указывает С. Платонов, — вырос и
знаменитый "всешутейший собор" с "неусыпаемой обителью" шутов и дураков. Если
последняя "обитель" отражала в себе старый туземный обычай держать шутов и ими
забавляться, то "собор мог сложиться в форме грубой пародии сначала на
"католицкую" иерархию, а потом, по мере увеличения затеи и на православное
архиерейство, — только в обстановке, разноверного, в большинстве протестантского
и вольномысленного общества немецкой слободы. "Всешутейший собор" был попыткой
организовать ритуал пьяных оргий в виде мистерий Бахуса. Пьяницы составляли
правильную коллегию служившую Бахусу под главенством "Патриарха" и состоявшую из
разных священных чинов до "дьяконов... включительно". "Имея резиденцию в
Пресбурге (почему патриарх и назывался Пресбургским), собор действовал там и в
слободе, а иногда выскакивал и на московские улицы, к великому соблазну
православного народа". (34)
"...Борясь с Патриаршеством, — указывает М Зызыкин, — которое по своему
государственному положению было олицетворением тех церковных идеалов, которые
призвано было иметь и само государство по теории симфонии, Петр принужден был
озаботиться в этой борьбе с церковными идеалами жизни житейским и теоретическим
дискредитированием того, кто своим саном и положением в государстве был
носителем их для членов Церкви и для членов государства, то — есть с
Патриархом".
С целью дискредитирования Патриарха и вообще церковных властей, по
свидетельству Скворцова, автора исследования "Патриарх Андриан", — Петром был
создан "всешутейший", сумасброднейший и всепьянейший собор" князя Иоаникиты,
Патриарха Пресбургского, Яузского и всего Кокуя.
При патриархе Пресбургском находилось 12 кардиналов, епископов и
архимандритов, составленных из числа самых больших пьянчуг и безобразников
Москвы и Кокуя — Московской иностранной слободы". Все эти лица носили с
одобрения Петра прозвища, которые, по словам историка Ключевского, никогда не
смогут появиться в печати".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
в иконах, и вызванные этим духом мероприятия по свидетельствованию мощей, житий
святых, чудес, акафистов, запрещение строить Церкви без разрешения Синода,
закрытие часовен, запрещение ходить по домам с иконами — тяжело действовало на
религиозные чувства народа. Главными виновниками народ почитал Феофана и
Феодосия, этого "апостола лютеранства", по выражению Царевича Алексея
Петровича". (31)
В проповеди своей 12 марта 1713 г. в день имении Царевича Алексея
Петровича, Стефан Яворский резко осуждал реформу церковного управления на
протестантский манер:
"Того ради не удивляйся, что многомятежная Россия наша доселе в кровных
бурях волнуется; не удивляйся, что по толикам смятениям доселе не имамы
превожделенного мира. Мир есть сокровище неоцененное, но тии только сим
сокровищем богатятся, которые любят Господний закон; а кто закон Божий разоряет,
оттого мир далече отстоит. Где правда, там и мир. Море, свирепое море — человече
законопреступный, почто ломаеши, сокрушаеши раззоряеши берега? Берег есть закон
Божий, берег есть во еже — не прелюбы сотвори, не вожделети жены ближнего, не
оставити жены своея; берег есть воеже хранити благочестие, посты, а наипаче
четыре-десятницу; берег есть почитание иконы. Христос гласит в Евангелии: "Аще
кто Церковь прослушает, буди тебе яко язычник и мытарь".
А в проповеди, произнесенной в 1710 году, Яворский говорил: "Сияла
Россия, мати наша, прежними времены благочестиям, светла аки столб непоколебимый
в вере православной утверждена. Ныне же что? усомневаюся о твердости твоей,
столпе непреклонный, егда тя вижду ветрами противными отовюда обуреваема".
"В результате раскола, "в атмосфере поднятой им гражданско-религиозной
войны ("стрелецких бунтов"), — по словам русского западника Федотова, —
воспитывался великий Отступник, сорвавший Россию с ее круговой орбиты, чтобы
кометой швырнуть в пространство". (32)
Г. Федотов ведет родословную интеллигенции от Петра, он пишет, что:
"По-настоящему, как широкое общественное течение, интеллигенция рождается
с Петром..." И признав это, он имеет мужество признать то, что обычно не
признают русские западники, что "Сейчас мы с ужасом и отвращением думаем о том
сплошном; кощунстве и надругательстве, каким преломилась в жизни Петровская
реформа. Церковь ограблена, поругана, лишена своего главы и независимости.
Епископские кафедры раздаются протестанствующим царедворцам, веселым эпикурейцам
и блюдолизам. К надругательству над церковью и бытом прибавьте надругательство
над русским языком, который на полстолетия превращается в безобразный жаргон.
Опозорена святая Москва, ее церкви и дворцы могут разрушаться, пока чухонская
деревушка обстраивается немецкими палатами и церквами никому неизвестных
угодников, политическими аллегориями новой Империи..."
И дальше Г. Федотов заявляет то, о чем в наши дни хранят уже совершенно
гробовое молчание русские европейцы — поклонники Петра и ненавистники
большевиков. "...Не будет преувеличением сказать, что весь духовный опыт
денационализации России, предпринятый Лениным, бледнеет перед делом Петра.
Далеко щенкам до льва. И провалившаяся у них "живая" церковь блестяща удалась у
их предшественника, который сумел на два столетия обезвредить национальные силы
православия".
X. ВСЕШУТЕЙШИЙ СОБОР И ЕГО КОЩУНСТВА
На Церковном Соборе 1667 года было сформулировано следующее понимание
духовной и царской власти: "Да будет признано заключение, что Царь имеет
преимущество в делах гражданских, а Патриарх в делах Церковных, дабы таким
образом сохранилась целою и непоколебимою стройность церковного учреждения".
Этот взгляд находился в силе до 1700 года, до начала церковной реформы,
проведенной Петром I, когда он осуществил идею европейского протестантизма.
Прежде чем провести эту реформу, сын Тишайшего царя прошел длительный
путь отталкивания от православия. "На Кокуе началось, — как вспоминает князь
Куракин: — "дебошство, пьянство так велико, что невозможно описать". В этой
обстановке зародился и вырос "Всешутейший Собор", — пишет Иванов с "неусыпной
обителью шутов и дураков. Друзья протестанты во главе с Лефортом настраивают
Петра против православия. Петр охладевает к своей религии, "все симпатии
переносит к протестантам".
"Всешутейший Собор имел весьма сложную организацию и, конечно, был создан
не русской головой". (33)
"На этой почве безудержного разгула, — указывает С. Платонов, — вырос и
знаменитый "всешутейший собор" с "неусыпаемой обителью" шутов и дураков. Если
последняя "обитель" отражала в себе старый туземный обычай держать шутов и ими
забавляться, то "собор мог сложиться в форме грубой пародии сначала на
"католицкую" иерархию, а потом, по мере увеличения затеи и на православное
архиерейство, — только в обстановке, разноверного, в большинстве протестантского
и вольномысленного общества немецкой слободы. "Всешутейший собор" был попыткой
организовать ритуал пьяных оргий в виде мистерий Бахуса. Пьяницы составляли
правильную коллегию служившую Бахусу под главенством "Патриарха" и состоявшую из
разных священных чинов до "дьяконов... включительно". "Имея резиденцию в
Пресбурге (почему патриарх и назывался Пресбургским), собор действовал там и в
слободе, а иногда выскакивал и на московские улицы, к великому соблазну
православного народа". (34)
"...Борясь с Патриаршеством, — указывает М Зызыкин, — которое по своему
государственному положению было олицетворением тех церковных идеалов, которые
призвано было иметь и само государство по теории симфонии, Петр принужден был
озаботиться в этой борьбе с церковными идеалами жизни житейским и теоретическим
дискредитированием того, кто своим саном и положением в государстве был
носителем их для членов Церкви и для членов государства, то — есть с
Патриархом".
С целью дискредитирования Патриарха и вообще церковных властей, по
свидетельству Скворцова, автора исследования "Патриарх Андриан", — Петром был
создан "всешутейший", сумасброднейший и всепьянейший собор" князя Иоаникиты,
Патриарха Пресбургского, Яузского и всего Кокуя.
При патриархе Пресбургском находилось 12 кардиналов, епископов и
архимандритов, составленных из числа самых больших пьянчуг и безобразников
Москвы и Кокуя — Московской иностранной слободы". Все эти лица носили с
одобрения Петра прозвища, которые, по словам историка Ключевского, никогда не
смогут появиться в печати".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40