Из Невы по каналам небольшие суда проходили прямо во двор Новой Голландии и здесь грузились или разгружались.
Второй чиновник, пожилой, малого роста, спотыкаясь, спешил следом. Красные кирпичные громады складов с высокими полукруглыми окнами, сетчатыми от частых переплетов, обступили двор.
Под каменными сводами здания пахло плесенью, было сыро, холодно и глухо, но у толстого чиновника от волнения пот выступил на лице. Чиновники втайне были весьма довольны, что явился капитан судна. Они лишь слегка волновались от предвкушения барышей, которые получат после сдачи грузов. А сдача должна скоро начаться.
На каменном полу грудами лежали куски кожи, сапожный товар, штуки холста, матросские и солдатские сукна. Все было свалено кое-как.
— Вот и камчатские кучки! — воскликнул пузатый чиновник.
«Действительно кучки!» — хмурясь, подумал Невельской. Товары эти надлежало грузить на «Байкал» и везти на Камчатку.
Интенданты — их теперь собралось пятеро — молча обступили его.
— Но как же принимать такой товар? — спросил Невельской. — Груз должен быть упакован и запломбирован.
— Нет, у нас не так! — бойко ответил пузатый чиновник. — Мы всегда сдаем по мере, счету и весу. А то, знаете ли...
Чиновник усмехнулся и не договорил. Он, видно, хотел сказать, что на судах могут украсть товары из запакованных мест или привезти не то, что следует.
«Сколько же времени уйдет на сдачу такого товара в Петропавловске и в Охотске? — подумал Невельской. — Приемка их камчатскими служащими затянется, и все это за счет времени, потребного на исследования. К тому же товары бог весть какого качества. Да все их и не взять на транспорт. „Байкал“ мал для такого количества неупакованных грузов. Может быть, если уложить, упаковать в места, только тогда все примем на борт».
— Необходимо, господа, уложить все. Принимать грузы будем по количеству мест. В противном случае мы не сможем взять и половины.
— Это как вам угодно! — ответил старичок.
— Что вы, господин капитан! Так еще никогда не было! — сказал толстый. — Да это и невозможно.
Интенданты наперебой заговорили, что еще никогда и никто не отправлял товары на Камчатку запломбированными местами, что от этого бывают только злоупотребления, а потом обвиняют интендантов, тогда как виноваты не они, а моряки. Интенданты говорили тоном, не допускающим возражений. Это был народ сытый и самоуверенный.
— Я не стану считать штуки холста и кожи! — строго возразил Невельской. — Это не мое дело.
Он приказал подать сукно. Кладовщик начал поднимать и развертывать куски. Невельской, подойдя к полукруглому окну, сквозь грязные стекла которого солнце еле пробивалось в темную сырость склада, снял перчатки и стал рассматривать сукно. Как опытный морской офицер, много лет плававший на кораблях, он разбирался в таких вещах.
— Гнилье! — заметил он и легко разорвал сукно. Пыль столбом ударила из разрыва. — Безобразие, господа! — Он разорвал сукно дальше и бросил его на пол.
Интенданты взяли кусок и стали рассматривать его с таким видом, будто это для них было новостью. Они о чем-то перешептывались.
Кожа и холст тоже никуда не годились.
Все было прелое и гнилое. Очевидно, в «камчатские кучки» сваливали гнилье, отбросы.
Пузатый интендант стал уверять Невельского, что товары не так уж плохи, что испокон веков лучшего на Камчатку и не посылали.
— Это не оправдание, а позор, что лучшего на Камчатку не посылали, — ответил Невельской. — Там ждут товаров, казна строит корабли, посылает кругосветным, офицеры и матросы подвергаются опасностям, а в трюме будет лежать гниль!
— У нас другого нет! — ответил интендант.
— Как это нет?! — краснея, закричал на него Невельской. — Как вам не стыдно! Мы не в игрушки играем, господин интендант! Как это в России не найдется доброкачественных товаров для Камчатки?
— Позвольте, позвольте! — обиженно заговорил пожилой интендантский офицер. — Не следовало бы забываться.
— Другого нет-с, — самоуверенно твердил пузатый. — Что положено!
— Лучше нет! — повторил кладовщик.
— Да еще как рвет сукно! — бормотал молодой интендантский офицер, бережно складывая обратно в кучу брошенные и разорванные Невельским гнилые образцы.
Начальник склада, важный, сухой старик в железных очках и в фуражке с выцветшим зеленым околышем над такими же выцветшими глазами, холодно выслушал Невельского.
— Иного товара нет! — ответил он.
— Я буду требовать, господа! Это ваша обязанность.
— Вы не на корабле! Мы знаем свои обязанности! — строго ответил начальник склада.
Чиновники не испугались. Они и слышать не хотели про замену и упаковку товаров.
— Другие берут и бывают очень довольные, — тихо сказал Невельскому пожилой чиновник, намекая на взятку.
— Придет еще, поклонится, — сказал пузатый, когда капитан уехал.
— Прыткий! — заметил начальник склада.
«Построили для интендантов и казнокрадов», — подумал Невельской, проезжая по берегу канала мимо кирпичных стен Новой Голландии.
Он явился в Адмиралтейство к генерал-интенданту Васильеву. Старый важный вице-адмирал с седыми моржовыми усами, любезно выслушав его, вполне со всем согласился. Он попросил Невельского подробно изложить свою жалобу на бумаге, перечислить всех, кто чинит затруднения, и обещал дать делу немедленный ход.
Через три дня Невельской явился снова.
— Прошу вас подробно ознакомиться с ответом, — сказал Васильев, подавая целую кипу бумаг.
Невельской увидел свой доклад со множеством пометок, вопросов и знаков восклицания, сделанных на полях. К докладу были приложены другие бумаги — ответные жалобы интендантов на Невельского, обвинявших его в грубости, и длиннейшие объяснения на каждый пункт его требований. Подшита была целая груда отписок, составленных интендантами.
В присутствии генерал-интенданта Невельской стал разбирать их. Он понял, что Васильев не нашел ничего лучшего, как послать его доклад в Новую Голландию, тем самым чиновникам, на которых он жаловался.
— К глубокому сожалению, ваши требования исполнить невозможно, — ласково улыбаясь и показывая из-под моржовых усов зубы, сказал адмирал и развел руками.
— Ваше превосходительство! — воскликнул Невельской. — Все эти возражения — простое крючкотворство! Нельзя же транспорту везти в Камчатку гнилье.
Васильев как бы с испугом взглянул на Невельского, седые щетинистые брови адмирала встали дыбом, а концы усов поползли вниз. Но тотчас же лицо его приняло выражение суровой неприступности.
— Сочувствую, но сделать ничего не могу, — холодно заявил он.
Возвращаясь из Адмиралтейства, Невельской размышлял о том, что никакие призывы к справедливости и разумные доказательства не могут тут подействовать и что разбирать эту стачку можно, лишь обрушив на интендантов силу высшей власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Второй чиновник, пожилой, малого роста, спотыкаясь, спешил следом. Красные кирпичные громады складов с высокими полукруглыми окнами, сетчатыми от частых переплетов, обступили двор.
Под каменными сводами здания пахло плесенью, было сыро, холодно и глухо, но у толстого чиновника от волнения пот выступил на лице. Чиновники втайне были весьма довольны, что явился капитан судна. Они лишь слегка волновались от предвкушения барышей, которые получат после сдачи грузов. А сдача должна скоро начаться.
На каменном полу грудами лежали куски кожи, сапожный товар, штуки холста, матросские и солдатские сукна. Все было свалено кое-как.
— Вот и камчатские кучки! — воскликнул пузатый чиновник.
«Действительно кучки!» — хмурясь, подумал Невельской. Товары эти надлежало грузить на «Байкал» и везти на Камчатку.
Интенданты — их теперь собралось пятеро — молча обступили его.
— Но как же принимать такой товар? — спросил Невельской. — Груз должен быть упакован и запломбирован.
— Нет, у нас не так! — бойко ответил пузатый чиновник. — Мы всегда сдаем по мере, счету и весу. А то, знаете ли...
Чиновник усмехнулся и не договорил. Он, видно, хотел сказать, что на судах могут украсть товары из запакованных мест или привезти не то, что следует.
«Сколько же времени уйдет на сдачу такого товара в Петропавловске и в Охотске? — подумал Невельской. — Приемка их камчатскими служащими затянется, и все это за счет времени, потребного на исследования. К тому же товары бог весть какого качества. Да все их и не взять на транспорт. „Байкал“ мал для такого количества неупакованных грузов. Может быть, если уложить, упаковать в места, только тогда все примем на борт».
— Необходимо, господа, уложить все. Принимать грузы будем по количеству мест. В противном случае мы не сможем взять и половины.
— Это как вам угодно! — ответил старичок.
— Что вы, господин капитан! Так еще никогда не было! — сказал толстый. — Да это и невозможно.
Интенданты наперебой заговорили, что еще никогда и никто не отправлял товары на Камчатку запломбированными местами, что от этого бывают только злоупотребления, а потом обвиняют интендантов, тогда как виноваты не они, а моряки. Интенданты говорили тоном, не допускающим возражений. Это был народ сытый и самоуверенный.
— Я не стану считать штуки холста и кожи! — строго возразил Невельской. — Это не мое дело.
Он приказал подать сукно. Кладовщик начал поднимать и развертывать куски. Невельской, подойдя к полукруглому окну, сквозь грязные стекла которого солнце еле пробивалось в темную сырость склада, снял перчатки и стал рассматривать сукно. Как опытный морской офицер, много лет плававший на кораблях, он разбирался в таких вещах.
— Гнилье! — заметил он и легко разорвал сукно. Пыль столбом ударила из разрыва. — Безобразие, господа! — Он разорвал сукно дальше и бросил его на пол.
Интенданты взяли кусок и стали рассматривать его с таким видом, будто это для них было новостью. Они о чем-то перешептывались.
Кожа и холст тоже никуда не годились.
Все было прелое и гнилое. Очевидно, в «камчатские кучки» сваливали гнилье, отбросы.
Пузатый интендант стал уверять Невельского, что товары не так уж плохи, что испокон веков лучшего на Камчатку и не посылали.
— Это не оправдание, а позор, что лучшего на Камчатку не посылали, — ответил Невельской. — Там ждут товаров, казна строит корабли, посылает кругосветным, офицеры и матросы подвергаются опасностям, а в трюме будет лежать гниль!
— У нас другого нет! — ответил интендант.
— Как это нет?! — краснея, закричал на него Невельской. — Как вам не стыдно! Мы не в игрушки играем, господин интендант! Как это в России не найдется доброкачественных товаров для Камчатки?
— Позвольте, позвольте! — обиженно заговорил пожилой интендантский офицер. — Не следовало бы забываться.
— Другого нет-с, — самоуверенно твердил пузатый. — Что положено!
— Лучше нет! — повторил кладовщик.
— Да еще как рвет сукно! — бормотал молодой интендантский офицер, бережно складывая обратно в кучу брошенные и разорванные Невельским гнилые образцы.
Начальник склада, важный, сухой старик в железных очках и в фуражке с выцветшим зеленым околышем над такими же выцветшими глазами, холодно выслушал Невельского.
— Иного товара нет! — ответил он.
— Я буду требовать, господа! Это ваша обязанность.
— Вы не на корабле! Мы знаем свои обязанности! — строго ответил начальник склада.
Чиновники не испугались. Они и слышать не хотели про замену и упаковку товаров.
— Другие берут и бывают очень довольные, — тихо сказал Невельскому пожилой чиновник, намекая на взятку.
— Придет еще, поклонится, — сказал пузатый, когда капитан уехал.
— Прыткий! — заметил начальник склада.
«Построили для интендантов и казнокрадов», — подумал Невельской, проезжая по берегу канала мимо кирпичных стен Новой Голландии.
Он явился в Адмиралтейство к генерал-интенданту Васильеву. Старый важный вице-адмирал с седыми моржовыми усами, любезно выслушав его, вполне со всем согласился. Он попросил Невельского подробно изложить свою жалобу на бумаге, перечислить всех, кто чинит затруднения, и обещал дать делу немедленный ход.
Через три дня Невельской явился снова.
— Прошу вас подробно ознакомиться с ответом, — сказал Васильев, подавая целую кипу бумаг.
Невельской увидел свой доклад со множеством пометок, вопросов и знаков восклицания, сделанных на полях. К докладу были приложены другие бумаги — ответные жалобы интендантов на Невельского, обвинявших его в грубости, и длиннейшие объяснения на каждый пункт его требований. Подшита была целая груда отписок, составленных интендантами.
В присутствии генерал-интенданта Невельской стал разбирать их. Он понял, что Васильев не нашел ничего лучшего, как послать его доклад в Новую Голландию, тем самым чиновникам, на которых он жаловался.
— К глубокому сожалению, ваши требования исполнить невозможно, — ласково улыбаясь и показывая из-под моржовых усов зубы, сказал адмирал и развел руками.
— Ваше превосходительство! — воскликнул Невельской. — Все эти возражения — простое крючкотворство! Нельзя же транспорту везти в Камчатку гнилье.
Васильев как бы с испугом взглянул на Невельского, седые щетинистые брови адмирала встали дыбом, а концы усов поползли вниз. Но тотчас же лицо его приняло выражение суровой неприступности.
— Сочувствую, но сделать ничего не могу, — холодно заявил он.
Возвращаясь из Адмиралтейства, Невельской размышлял о том, что никакие призывы к справедливости и разумные доказательства не могут тут подействовать и что разбирать эту стачку можно, лишь обрушив на интендантов силу высшей власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115