На берегу зажгли костры. Гиляки и негры таскали куски жира к котлам.
Хивгук вместе с детьми и другими оставшимися гилячками не приближалась к кострам. Женщины прятались по другую сторону острова, за гребнем с кривым, лежачим лесом. На случай, если рыжие появились бы и там, лодки стояли рядом. Тыген полагал, что жена его в безопасности. Он работал, чтобы выручить жен своих братьев, женщин своего рода.
Чумбока колол дрова и подкладывал под котел.
— Живо, живо! — говорил ему Тим.
Его самого двадцать лет тому назад схватили на Слоновом берегу и в кандалах увезли на север. Подманили на побрякушки, а потом кинули в люк. С тех пор он стал матросом.
За работой следил негр Джо. Когда поблизости не было никого из англичан, Джо важничал, ходил выпятив живот, как будто бы не был тощим и плоским, как доска. То вдруг он щурился и словно нюхал что-то. Он проделывал перед гиляками все то, что делали перед ним его хозяева.
Неграм приходилось нелегко. Джо бранил их, пинал и бил веревкой.
Приезжал белокурый Боб. Он бил и белых и негров, а на гиляков не обращал внимания. Только Чумбоке досталось от него за любопытство. Чумбока потрогал его одежду и полетел навзничь от удара в лицо. «Как они дерутся ловко, — думал Чумбока, — и запросто. Любят драться! »
— Тебя бы вместо кита сварить в этом котле, — сказал ему Чумбока по-гиляцки.
— Иес, иес! — с важностью ответил матрос.
— Ты собака! Собачья душа!
Гиляки не выдержали и громко захохотали.
— Чумбока в глаза ругает рыжего, а тот ничего не понимает! — удивлялся Тыген.
— Иес! — бормотал Боб.
— Иес, иес! — вдруг передразнил его Чумбока.
Боб схватил его за ворот, согнул и дважды ударил ногой под зад.
Чумбока упал. Потом встал, улыбнулся виновато и, подойдя к белокурому Бобу, неожиданно дал ему такого пинка, что даже матросы расхохотались.
С судна привезли бочки и налили их китовым жиром. Мясо разрешалось брать гилякам. Они с жадностью пили жир и поедали все, что оставалось от выварки. Относили куски своим женам за гребень косы. Понемногу и женщины осмелели. Они стали появляться из-за стелющихся кедровников. Когда Джо и белых не было поблизости, негры разрешали гилячкам набирать в свои берестяные ведра жир и мясо. Грузный пожилой негр, с тяжелой нижней челюстью и огромными голубыми белками, курчавый и лобастый, взял на руки маленькую дочку Хивгук и заплакал. Гиляки удивлялись, как много слез текло из его выпученных глаз, которые он закатывал к небу, шевеля огромными белками. Но едва послышался поблизости выстрел Боба, охотившегося на гусей, негр отпустил ребенка и показал гилячкам знаками, что надо бежать; он вытер слезы и встал к котлу.
Гиляки отвозили жир на корабль в своих лодках. В одну из таких поездок Тятих увидел свою жену. Она стояла у борта и махала ему рукой. Другие гилячки выглядывали из круглых окон в борту судна. Они плакали, просили взять на берег, спрашивали про детей...
* * *
— Этот кит последний! — объявил Хэндли своему другу Бобу за бутылкой, когда бочки с ворванью были наполнены, засмолены и погружены на судно. — Довольно! Тысячу чертей! Тут можно сойти с ума.
— Да, мы смело можем пуститься в путь, — согласился Боб.
— На двадцать тысяч фунтов стерлингов не привозил ни один китобой... Но где Остен, черт бы его побрал?!
— На этот раз нам удача у охотских берегов... Кажется, китов здесь не меньше, чем в Пенжинской губе...
— В Охотское и Камчатское моря стали ходить американцы. Янки! Сколько сосчитали мы китобойных кораблей в этом году?
— Двадцать четыре, — отвечал Боб.
— А в сорок пятом?
— Только восемь, сэр.
— Видишь! Через несколько лет тут не заработаешь шиллинга. Почему бы тогда не запретить вход в море всем китобоям, кроме английских? А?
Пьяный шкипер, видимо, начал заговариваться.
— А русские, сэр? Ведь это русское море…
— Русские?! — с гневом вскричал Хэндли. — О! Русские! Черт с ними!
Хэндли забормотал что-то про устье Амура, про Остена, с которым виделся он более полутора лет тому назад в Англии, потом поминал жир, доллары, американцев...
— Да, Остен послан сюда... Мы, китобои, желаем преимущества. Хозяева не дураки! А русские... Что же! Мы видели русских... А помнишь, как в компании с Томсоном и с Веселым Мертвецом входили в Авачинскую губу?
— Да, славный разгром мы там устроили, — согласился Боб. — Разобрали на дрова батарею!
— Такого случая еще не было на океане в торговом флоте! Торговые моряки в мирное время!
— Но довольно! Едем, Боб, в Гонолулу, там продадим жир и оттуда — на родину! Мне опротивели эти моря. К черту Остена! Давно уже время ему быть на месте. Боб, я не стану его дожидаться. К черту всех! Завтра с рассветом мы свободны. Киты убиты, жир в бочках... Подальше от русских берегов! Я не могу больше ждать. Пусть адмиралтейство ищет других дураков.
— А если приблизиться к устью Амура? — спросил Боб.
— Боже нас сохрани! С грузом жира? Когда доподлинно известно, что входа в лиман нет? Кругом мели и такие песчаные пустыни, что в них высыхает целая река... Тут гибли все корабли... Это одно из самых таинственных мест на земле. Веселый Мертвец рассказывал, что без заклинаний нечего и думать идти к устью Амура. Я и так убил лишнего кита и нагрузил судно свыше возможности. А Остен, быть может, уже отбывает каторгу на рудниках Сибири... Едем, Боб! Я суеверен. Подальше отсюда... Я не хочу работать в шахте под землей... Сигнальте неграм, чтобы убирались с берега... Что будем делать, если еще пойдут киты?
— Шкипер разгладил свои пышные усы цвета зрелого колоса и, вскинув брови, расширил маленькие голубые глаза. Он был темен лицом, но румян. Этот румянец и светлые свежие усы на загорелом лице свидетельствовали о том, что он еще очень крепок и здоров.
— Двадцать тысяч фунтов стерлингов не шутка! Это богатство добыл я из Охотского моря... Богатое море! Когда я дома и сплю в шерстяных носках и в колпаке на мягкой кровати, а моя милая Эллен и дорогие дети подле меня... О! Мне тогда часто снится Охотское море... Море, полное зверей, кишащее зверями. Этот сон напоминает картинку из Библии. Всемирный потоп! Я просыпаюсь! Я с ужасом думаю, что мне снова предстоит идти в эту холодную страну за русскими китами... Сэр! — воскликнул Хэндли, ударяя по столу могучим кулаком. — Кто поверит, что такие мысли приходят в голову шкиперу китобоя?.. Молчите. Выпьем, Боб, и споем про старую веселую родину... А завтра в путь... Все наверх. Покинем эту холодную воду, и черт с ним, с Остеном! Пусть добирается как хочет или подохнет на этом песке вместе с гиляками...
Утром негры и гиляки заняты были меной, когда Боб, прибывший с судна, приказал возвращаться всем на борт.
В ожидании выдачи своих жен гиляки собрались на берегу. Гилячки, несколько осмелевшие за последнее время, пришли встречать своих сестер и подруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115