— Там не теплые моря, там льды и ветры, таких штормов, как там, нигде не бывает, — говорит Яковлев.
— Вот и посмотрим, — отвечает Шестаков.
— Не страшит тебя?
— Нет. Даже любопытно. Выслужиться дадут.
— Ты про выслугу? Сдашь экзамен — будешь уже старик. Жизни не увидишь.
Шестаков и Яковлев разговаривают, а все слушают. Они считаются грамотными и как матросы — из лучших на счету у офицеров.
— Сломало штурманскую рубку, — говорит Яковлев, — а в Англии нам не позволят ее чинить.
— Какое они имеют право? Это наше судно.
— А вот я тебе говорю.
Капитан вчера похвалил Яковлева за то, что на ходу, наскоро кое-что приладил. Но тут нужно все как следует исправить, капитальный ремонт полагается. Все заново делать придется перед плаваньем через океан.
Яковлев знает свои руки. Они все могут сделать. И вот с таким мастерством, как у него, придется погибать на Востоке. Вчера от похвалы капитана стало еще обидней. Ему казалось, что многому и он мог бы научиться такому, чего еще не знает. Вот прошел пароход. Есть люди — учатся на машинистов, им платят на купеческих судах хорошее жалованье. Машинист выйдет на берег, оденется чисто, возьмет трость и шляпу. «Шестакову надо еще много учиться, а я уже кое-что знаю... Но я не свой человек, казенный...»
Матрос Конев проснулся. Слушал умные разговоры и вдруг сказал:
— В портах Англии есть люди, говорят по-русски и всегда сманивают матросов. Хвалятся, что у них заработки хорошие. И каждый может сказать у них все, что хочет...
— Это обман! — сказал Козлов. — Попробуй пикни у них на клипере. Душу выбьют. Да у них так же все, бедных больше, чем у нас.
— Тебя сманивали? — спросил Яковлев у Козлова.
— Нет. А тебя?
— А меня пробовали сколько раз, — неуверенно сказал Яковлев.
— Они как цыгане лошадь... — сказал Конев. — Так и они видят человека сразу. Он сразу прикинет... Даст тебе цену... В Портсмуте зайди во второй переулок, там вином торгуют. И тут же они сразу подходят.
— А потом его куда? — спрашивает Алеха.
— Сказал же тебе боцман куда! — отвечал Козлов. — Дурак!
— Капитан сулит, если послужим, хорошо сделаем описи, каждый может на новых местах поселиться, будет дано позволение выписать семью, — говорил Веревкин.
— Я смотрел на карте, где там Амур, — сказал Шестаков.
— Ну и?..
— Примерно, как Николаев...
— Задумано дело, и желают его совершить, — сказал Конев.
Все уже знали, что судно везет груз, идет в Камчатку, но не это главное. Потом пойдет на описи. И это пока секрет. Как всякая неизвестность, предстоящее исследование неописанных рек и побережий казалось привлекательным для всех этих сильных и молодых людей. Возможны схватки, стрельба, — значит, и награды.
Харчи пока хороши. Ничего не скажешь, дают свежее и чарку. Капитан не зверь, офицеров очень много взято зачем-то... Еще неизвестно, какие они окажутся. К чему так много офицеров? Капитан, старший лейтенант, еще лейтенант и еще двое мичманов. Старший и младший штурманы, оба — русские, и юнкер — переводчик. Знает все языки.
— Не все ли равно, где плавать, — со вздохом говорит Конев. — Море есть море, везде одинаковое. Великий князь, ученые адмиралы — все приезжали провожать...
— Где будет опись? — спрашивает Лауристан.
— Еще годы пройдут... — отвечает Козлов. — Это, может, пустые разговоры.
Всем хочется видеть неоткрытую таинственную землю.
— Капитан вспыльчивый, но хороший, — говорит Козлов.
— Василий Алексеич, а вы бывали в Англии? — спросил Алеха.
— Как же!
— Куда же они людей, которых сманивают?
— Ты смотри не думай об этом, — строго сказал Яковлев. — Мы говорим всякое, это только слова. А если поддаться, то это будет государственная измена. За это казнь, шпицрутены. Куда бы ни бежал, наши потребуют, их полиция разыщет и выдаст. Ты должен это помнить, ты молодой... Имей преданность государю, отчизне. Бог с тобой, иди спи. Мы шутили...
Алеха хорошо переносит качку, как бывалый матрос. Тревожит его не качка, а этот огромный мир, о существовании которого он даже не знал до сих пор. Он входит в этот мир па корабле, слышит всякие разговоры, и все время новые. Воображение его так ясно представляет все, о чем говорят старшие матросы.
Его вахте надо подыматься. А он так и не спал, заслушался. А если задремлешь наверху, опять хлестнет боцман. Капитан драться не велит, так он, собака, цепочкой от дудки, так больно...
Глава тридцать пятая
АНГЛИЙСКИЙ КАНАЛ
— Мы уже в Английском канале, — сказал ночью Петр Васильевич.
Всюду виднелись судовые огоньки, но ни береговых, ни маячных еще не видно. С рассветом на поверхности моря стало видно множество парусов, словно новая армада двигалась со всего света к берегам Британии или целые флоты делали тут маневры. Вдалеке эта масса парусов густела, местами сливаясь, словно на море раскинулся сплошной полотняный город.
Но никаких маневров не было. Происходило обычное в этих водах движение. Рыбаки ловили рыбу, большие и малые купцы шли в канал и из канала в порты. Пароход разрисовал на небе черные каракули, которые грязной аркой протянулись над всем этим множеством парусов. В трубу можно было видеть лоцманские ботики.
— Не взять ли нам лоцмана, Геннадий Иванович? — спросил старший лейтенант.
— У Галоперского маяка возьмем! — ответил капитан.
Петр Васильевич подумал, что глупо не брать лоцмана, когда оказались совсем не там, где предполагали. Хронометры как следует не проверены.
Была у Геннадия Ивановича вот такая манера: стоит-стоит и вдруг отрежет что-нибудь не подумавши.
«Есть все же что-то тяжелое в его характере и какая-то временами порывистость, резкость. Матросы в Саутгемптоне собираются сходить на станцию и посмотреть паровоз. А их, может быть, и на берег не пустим!»
— Ну как? — снова появился на юте капитан.
— Ветер начал стихать, Геннадий Иванович...
— Галопера не увидим сегодня, — с досадой пробормотал капитан, — кажется, напрасно не взяли лоцмана, — вдруг добавил он и вздохнул.
Как показалось Казакевичу, все это с упреком.
— Верно, маяка не увидим...
Вся масса судов приостанавливалась. Вдали идет, не убирая парусов, только один пароходофрегат, оставляя за собой один за другим заштилевшие корабли.
— Каков! — восхищенно воскликнул капитан. Он посмотрел на ростры, на свой десятивесельный баркас, представляя себе, как он пойдет с паровой машиной, с архимедовым винтом. Так же вот, при всеобщем стоянии, повсюду, без всяких галсов и без мук для людей.
Близость Англии и вид этого морского движения настраивали мысли на новый лад. Чувствовалась жизнь современного мира, в котором все движется. Даже революции не могли приостановить коммерческого движения.
Офицеры собрались в кают-компании. Все ждали Англии, а ее не было. Море зашумело, заполнились паруса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115