Над монахом склонились двое сектантов с деревянными дубинками в руках. Истинное Благочестие тяжело дышал и обливался потом, не сводя испуганного взгляда с Кумасиро.
- Ну что, сознался? - спросил тот у священников.
Они покачали головами.
- Ничего я ей не говорил! Клянусь! - закричал монах.
Кумасиро, однако, был убежден, что Истинное Благочестие открыл госпоже Рэйко тайны Черного Лотоса, а она сообщила их сёсакан-саме, который - это он видел своими глазами - крутился весь день возле храма. Входы в катакомбы он, разумеется, заметить не мог, но Кумасиро должен был выяснить все, о чем стало известно врагу.
Он склонился над монахом и произнес с тихой угрозой:
- Что ты ей сказал?
Тот съежился, но ответил твердо:
- Ничего.
Кумасиро наотмашь ударил его по лицу. Монах взвыл от боли.
- Я служу только Черному Лотосу! - воскликнул он, сплевывая кровь. - Я нипочем бы не стал говорить с чужаками!
Выпрямившись, Кумасиро окинул взглядом пленника, который уже вынес два дня пыток. Здесь, видно, требовалось более сильное воздействие.
- В лазарет его! - приказал Кумасиро подручным.
Те выволокли монаха из камеры и потащили вслед за священником. Туннель был устроен таким образом, чтобы двое могли пройти по нему плечом к плечу не пригибаясь. Стены и потолок были укреплены досками, между которыми пробивались корни деревьев. Проход освещался висячими фонарями, отбрасывающими причудливые тени.
- Зачем вы меня туда тащите? - всполошился Истинное Благочестие.
Ответа не последовало. Работа гигантских мехов, загоняющих под землю воздух из потайных шахт, отдавался в ушах мерным, безумолчным лязгом. В катакомбах витал запах разложения. Истинное Благочестие всхлипнул. Кумасиро подошел к двум смежным каморкам в боковом ходе туннеля. Посреди одной стоял стол, угол был занят необъятных размеров ванной, установленной поверх угольной жаровни, под каменным дымоходом.
В соседней каморке раздавались приглушенные голоса, топот и бульканье какой-то жидкости. Потом оттуда показался доктор Мива. Завидев Кумасиро, он словно напружинился, но при виде пленника в его глазах-щелках вспыхнул недобрый огонь.
- Новый пациент? - оживился Мива.
- Беглец, вот он кто. - Кумасиро воззрился на доктора с нескрываемым отвращением. - От тебя требуется сделать его посговорчивее.
Мива поклонился и заискивающе осклабился, показав редкие зубы.
- Разумеется.
Бонзы швырнули монаха на стол. Он силился встать и кричал:
- Отпустите! Помогите!
Кумасиро даже не стал зажимать ему рот - все равно наверху не услышат ни звука. Его сподручные привязали пленника, а затем отошли в сторону. Доктор Мива взял чашу с какой-то жидкостью и поднес к губам Истинного Благочестия.
- Нет! - взвизгнул тот. - Не хочу!
Кумасиро заставил монаха раскрыть рот, и доктор Мива влил свой состав. Как монах ни плевался, большая часть жидкости все же попала по назначению.
- Я дал ему вытяжку из листа се йиэ, семян ба ду и повоя заборного, - изрек доктор Мива. - Это избавит его от чрезмерной пылкости духа и влияний злых сил.
- Оставь свою тарабарщину для других, - процедил Кумасиро, взбешенный умничаньем Мивы. Ишь, возомнил себя великим целителем! - Он тебе не больной, да и ты не лекарь.
Землистая физиономия доктора побагровела от злости, но он смолчал, так как был слишком труслив, чтобы перечить вышестоящему.
- Врач из тебя никчемный. А если ты думаешь, что Анраку чтит тебя как грамотея, то здорово ошибаешься. - Кумасиро любил потешиться, задевая тщеславие Мивы. - Он давно бы тебя вышвырнул, не будь ты ему нужен.
То же самое, впрочем, относилось к любому члену секты, и Кумасиро не был исключением. Каждого из них Анраку использовал в своих целях, однако Кумасиро это устраивало, ведь если бы не первосвященник, он был бы уже мертв, погублен собственным безрассудством.
Будучи сыном высокопоставленного вассала из рода Мацудайра - ветви дома Токугава, Кумасиро вырос в имении повелителя Мацудайры из провинции Этиго. Мальчиком он подавал большие надежды в области боевых искусств, пока учителя не заговорили о его душевной неуравновешенности, которая препятствовала его совершенствованию на пути воина. Да и сам Кумасиро ощущал какой-то изъян внутри себя - вроде пустоты. Его не покидало чувство, будто настоящая жизнь сокрыта от него за магической дверцей. Это вызывало в нем злость и досаду. Он все чаще стал срываться на учебных поединках. Сверстники чурались его, так как он задирал их и бил; даже мать ужасалась, видя дурной нрав Кумасиро. Насилие отчасти заполняло гложущую его пустоту, но дверца так и оставалась запертой. Тем не менее его навыки боя впечатлили главу семейства, и тот взял его, тринадцатилетнего, в качестве телохранителя в столичное поместье Мацудайры.
В Эдо Кумасиро выдали пару новых мечей. Зная, что закон позволяет самураю безнаказанно пробовать остроту лезвия на крестьянах, он отправился в многолюдный Нихомбаси и долго рыскал в толпе, высматривая подходящую жертву, пока какой-то нищий случайно не налетел на него.
- Тысяча извинений, господин, - пробормотал бродяга, согнувшись в поклоне.
Кумасиро же вытащил свой длинный меч и полоснул нищего по руке. Тот вскрикнул от боли и неожиданности, а Кумасиро уставился на его рану, зачарованный волной новых ощущений. Выпущенная кровь чуть приоткрыла магическую дверцу: звуки сделались ярче, краски - живее, солнце запылало, как никогда. Его ноздри втянули запах человеческой плоти. Казалось, настоящая жизнь наконец-то открыла ему свой истинный вкус.
Перепуганный нищий пустился бежать, но Кумасиро метнулся следом, рубя мечом по спине и ногам несчастного. Каждый порез приоткрывал дверцу чуть шире. Кумасиро словно наполнялся пьянящей энергией жизни, тогда как зеваки бросались от него врассыпную.
Нищий упал на колени.
- Прошу, господин! - запричитал он. - Пощадите!
Кумасиро высоко занес меч над шеей несчастного и резким взмахом отсек ему голову. Горячая алая кровь обдала Кумасиро. Его жилы и мускулы, сами кости покалывало от струящейся в нем хмельной силы. Он почувствовал, как дух убитого заполнил зияющую внутри его пустоту, и дико возликовал, впервые победив свой душевный разлад. Убийство открыло ему новую жизнь - жизнь воина.
Именно благодаря тому случаю он и попал сюда, в подземный застенок со столом и привязанным к нему послушником. Кумасиро смотрел, как тот стонет и корчится, оплетенный веревками.
- Похоже, лекарство подействовало, - произнес доктор Мива.
Монах обильно потел и мочился, оставляя на столе желтые лужи. Потом его вывернуло. По комнате разнесся едкий смрад испражнений.
- Скоро он очистится полностью, - пояснил Мива. В его тоне слышалось возбуждение. Он часто задышал и затрясся, словно снедаемый похотью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
- Ну что, сознался? - спросил тот у священников.
Они покачали головами.
- Ничего я ей не говорил! Клянусь! - закричал монах.
Кумасиро, однако, был убежден, что Истинное Благочестие открыл госпоже Рэйко тайны Черного Лотоса, а она сообщила их сёсакан-саме, который - это он видел своими глазами - крутился весь день возле храма. Входы в катакомбы он, разумеется, заметить не мог, но Кумасиро должен был выяснить все, о чем стало известно врагу.
Он склонился над монахом и произнес с тихой угрозой:
- Что ты ей сказал?
Тот съежился, но ответил твердо:
- Ничего.
Кумасиро наотмашь ударил его по лицу. Монах взвыл от боли.
- Я служу только Черному Лотосу! - воскликнул он, сплевывая кровь. - Я нипочем бы не стал говорить с чужаками!
Выпрямившись, Кумасиро окинул взглядом пленника, который уже вынес два дня пыток. Здесь, видно, требовалось более сильное воздействие.
- В лазарет его! - приказал Кумасиро подручным.
Те выволокли монаха из камеры и потащили вслед за священником. Туннель был устроен таким образом, чтобы двое могли пройти по нему плечом к плечу не пригибаясь. Стены и потолок были укреплены досками, между которыми пробивались корни деревьев. Проход освещался висячими фонарями, отбрасывающими причудливые тени.
- Зачем вы меня туда тащите? - всполошился Истинное Благочестие.
Ответа не последовало. Работа гигантских мехов, загоняющих под землю воздух из потайных шахт, отдавался в ушах мерным, безумолчным лязгом. В катакомбах витал запах разложения. Истинное Благочестие всхлипнул. Кумасиро подошел к двум смежным каморкам в боковом ходе туннеля. Посреди одной стоял стол, угол был занят необъятных размеров ванной, установленной поверх угольной жаровни, под каменным дымоходом.
В соседней каморке раздавались приглушенные голоса, топот и бульканье какой-то жидкости. Потом оттуда показался доктор Мива. Завидев Кумасиро, он словно напружинился, но при виде пленника в его глазах-щелках вспыхнул недобрый огонь.
- Новый пациент? - оживился Мива.
- Беглец, вот он кто. - Кумасиро воззрился на доктора с нескрываемым отвращением. - От тебя требуется сделать его посговорчивее.
Мива поклонился и заискивающе осклабился, показав редкие зубы.
- Разумеется.
Бонзы швырнули монаха на стол. Он силился встать и кричал:
- Отпустите! Помогите!
Кумасиро даже не стал зажимать ему рот - все равно наверху не услышат ни звука. Его сподручные привязали пленника, а затем отошли в сторону. Доктор Мива взял чашу с какой-то жидкостью и поднес к губам Истинного Благочестия.
- Нет! - взвизгнул тот. - Не хочу!
Кумасиро заставил монаха раскрыть рот, и доктор Мива влил свой состав. Как монах ни плевался, большая часть жидкости все же попала по назначению.
- Я дал ему вытяжку из листа се йиэ, семян ба ду и повоя заборного, - изрек доктор Мива. - Это избавит его от чрезмерной пылкости духа и влияний злых сил.
- Оставь свою тарабарщину для других, - процедил Кумасиро, взбешенный умничаньем Мивы. Ишь, возомнил себя великим целителем! - Он тебе не больной, да и ты не лекарь.
Землистая физиономия доктора побагровела от злости, но он смолчал, так как был слишком труслив, чтобы перечить вышестоящему.
- Врач из тебя никчемный. А если ты думаешь, что Анраку чтит тебя как грамотея, то здорово ошибаешься. - Кумасиро любил потешиться, задевая тщеславие Мивы. - Он давно бы тебя вышвырнул, не будь ты ему нужен.
То же самое, впрочем, относилось к любому члену секты, и Кумасиро не был исключением. Каждого из них Анраку использовал в своих целях, однако Кумасиро это устраивало, ведь если бы не первосвященник, он был бы уже мертв, погублен собственным безрассудством.
Будучи сыном высокопоставленного вассала из рода Мацудайра - ветви дома Токугава, Кумасиро вырос в имении повелителя Мацудайры из провинции Этиго. Мальчиком он подавал большие надежды в области боевых искусств, пока учителя не заговорили о его душевной неуравновешенности, которая препятствовала его совершенствованию на пути воина. Да и сам Кумасиро ощущал какой-то изъян внутри себя - вроде пустоты. Его не покидало чувство, будто настоящая жизнь сокрыта от него за магической дверцей. Это вызывало в нем злость и досаду. Он все чаще стал срываться на учебных поединках. Сверстники чурались его, так как он задирал их и бил; даже мать ужасалась, видя дурной нрав Кумасиро. Насилие отчасти заполняло гложущую его пустоту, но дверца так и оставалась запертой. Тем не менее его навыки боя впечатлили главу семейства, и тот взял его, тринадцатилетнего, в качестве телохранителя в столичное поместье Мацудайры.
В Эдо Кумасиро выдали пару новых мечей. Зная, что закон позволяет самураю безнаказанно пробовать остроту лезвия на крестьянах, он отправился в многолюдный Нихомбаси и долго рыскал в толпе, высматривая подходящую жертву, пока какой-то нищий случайно не налетел на него.
- Тысяча извинений, господин, - пробормотал бродяга, согнувшись в поклоне.
Кумасиро же вытащил свой длинный меч и полоснул нищего по руке. Тот вскрикнул от боли и неожиданности, а Кумасиро уставился на его рану, зачарованный волной новых ощущений. Выпущенная кровь чуть приоткрыла магическую дверцу: звуки сделались ярче, краски - живее, солнце запылало, как никогда. Его ноздри втянули запах человеческой плоти. Казалось, настоящая жизнь наконец-то открыла ему свой истинный вкус.
Перепуганный нищий пустился бежать, но Кумасиро метнулся следом, рубя мечом по спине и ногам несчастного. Каждый порез приоткрывал дверцу чуть шире. Кумасиро словно наполнялся пьянящей энергией жизни, тогда как зеваки бросались от него врассыпную.
Нищий упал на колени.
- Прошу, господин! - запричитал он. - Пощадите!
Кумасиро высоко занес меч над шеей несчастного и резким взмахом отсек ему голову. Горячая алая кровь обдала Кумасиро. Его жилы и мускулы, сами кости покалывало от струящейся в нем хмельной силы. Он почувствовал, как дух убитого заполнил зияющую внутри его пустоту, и дико возликовал, впервые победив свой душевный разлад. Убийство открыло ему новую жизнь - жизнь воина.
Именно благодаря тому случаю он и попал сюда, в подземный застенок со столом и привязанным к нему послушником. Кумасиро смотрел, как тот стонет и корчится, оплетенный веревками.
- Похоже, лекарство подействовало, - произнес доктор Мива.
Монах обильно потел и мочился, оставляя на столе желтые лужи. Потом его вывернуло. По комнате разнесся едкий смрад испражнений.
- Скоро он очистится полностью, - пояснил Мива. В его тоне слышалось возбуждение. Он часто задышал и затрясся, словно снедаемый похотью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98