Чьи-то руки подхватили ее, она услышала звон цепей и широко раскрыла глаза от изумления. Прямо перед собой она увидела лицо Торольфа, который склонился над ней, потом повернула голову, чтобы посмотреть, кто ее поддерживает. Это был Ивар, друг Селига.
Она села и стала лихорадочно оглядываться по сторонам. Все они сидели на жесткой земле вокруг высокого столба. Их было семнадцать человек, многие потеряли сознание от полученных ран, которые никто не перевязал, и они были прикованы друг к другу длинной цепью, охватывающей лодыжки. Но среди них она не видела Селига.
Девушка снова взглянула в голубые глаза Торольфа и с мольбой в голосе тихо спросила:
— Селит?
Он медленно покачал головой, и у нее вырвался крик. Ивар моментально зажал рукой ее рот, а Торольф еще ближе наклонился к ней.
— Они еще не успели заметить, что ты женщина! — прошипел он. — Ты что, хочешь, чтобы мы сидели и мучились от сознания собственного бессилия, глядя, как они насилуют тебя? Имей жалость, Кристен. Ты можешь выдать себя своими криками.
Она моргнула, показывая ему, что поняла, и Торольф кивнул Ивару, чтобы тот отпустил ее. Она судорожно вдохнула воздух и согнулась, раскачиваясь, не в силах справиться с пронзившей ее болью утраты. Ей хотелось выть, кричать, чтобы хоть немного дать выход этой боли, которая все нарастала и нарастала, пока Кристен уже наконец не смогла больше сдерживать себя. Горький, мучительный стон вырвался у нее из груди, и в этот момент ей нанесли кулаком удар прямо в челюсть, и она повалилась кому-то на руки.
Когда Кристен снова пришла в себя, солнце уже начало клониться к закату. Она застонала, но тут же спохватилась и медленно села, с упреком глядя на Торольфа.
— Ты ударил меня. — Это было утверждение, а не вопрос.
— Да — Надо полагать, я должна быть тебе благодарна за это.
— Конечно.
— Ублюдок.
Если бы это было возможно, он рассмеялся бы над тем, как мягко прозвучало в ее устах это ругательство. Но он не мог этого сделать. Вначале их оставили без охраны, так как противник был занят тем, что перевязывал своих раненых. Теперь же рядом с ними находились два стражника.
— Позже у тебя еще будет время, чтобы оплакать свою потерю, Кристен, — мягко проговорил Торольф.
— Я знаю.
Она вытянула ноги и посмотрела на свои щиколотки, закованные в железные кандалы. Серебряный шлем, который она одолжила у Оутера, пропал, так же, как и ее пояс и украшенный драгоценными камнями кинжал. С нее сняли даже отделанные мехом сапоги.
— Они что, забрали все, что было ценного? — спросила она.
— Да. Они бы взяли и твою меховую фуфайку, если бы она не была такой старой и облезлой.
— И испачканной кровью, — добавила она, глядя на темные пятна, покрывавшие ее с ног до головы, и вспоминая, как кровь хлынула из раны убитого ею высокого воина, когда она выдернула из его тела свой меч. Она подняла руку, чтобы пощупать шишку от удара по голове, и только тут спохватилась:
— Мои волосы!
Коса все еще была засунута под тунику, но ее все равно безусловно заметят, если посмотрят повнимательнее. Она поспешно принялась отрывать по волоску от косы.
— Постой, Кристен. — Торольф схватил ее за руки, сообразив, что она намеревается сделать. — Чтобы укоротить волосы подобным образом, тебе потребуется целая вечность.
— А ты можешь предложить мне нож? — огрызнулась она.
Он лишь проворчал что-то невнятное в ответ на этот глупый вопрос и принялся внимательно разглядывать ее. Без пояса короткая туника доходила ей до середины бедер, надежно скрывая от постороннего взора тонкую талию. Темно-коричневые чулки топорщились под ослабевшими подвязками, повязанными накрест, и прятали ее стройные ноги. Кисти ее рук и босые ступни были совсем не маленькими, но и не походили на мужские. Однако, если хорошенько испачкать их грязью, то это не будет заметно. Надо также измазать грязью ее голые руки, слишком тонкие даже для юноши.
Торольф был удовлетворен осмотром.
— Если бы не твои шикарные волосы, только по твоему голосу можно догадаться, что ты не парнишка. Как ты умудрилась так ловко спрятать грудь?
Кристен густо покраснела и опустила глаза под его любопытным взглядом.
— Ты не должен спрашивать меня о таких вещах.
— Но как тебе это удалось?
— Торольф!
— Да тише ты! Не произноси ни слова, когда они рядом и могут тебя услышать. Мы скажем им, что ты немая, и это решит проблему.
— Но что делать с моими волосами? Он нахмурился, потом неожиданно улыбнулся и принялся отрывать подол своей кожаной туники. Попросив Ивара прикрыть своим телом Кристен, так, чтобы стражники не видели их, он быстро обмотал ей косу вокруг головы и обернул ее широкой полосой из мягкой кожи, которую крепко завязал сзади узлом на шее.
— Но моя шишка вовсе не здесь, — заметила она.
— Меня совершенно не волнует твоя дурацкая шишка, — возразил он. — Подожди минутку. Последний штрих.
Он принялся похлопывать себя по ране на плече, пока из нее снова не стала сочиться кровь, которой он щедро вымазал повязку на голове Кристен.
— Торольф!
— Заткнись, Кристен, или твой голос выдаст тебя и сведет на нет все мои старания. Как ты думаешь, Ивар? Сойдет она теперь за мальчишку?
— С этой распухшей челюстью и перевязанной головой она вряд ли вызовет чей-то интерес, — с улыбкой ответил Ивар.
— Большое спасибо, — проворчала она. Но Торольф не обратил ни малейшего внимания на ее сарказм.
— Конечно, голова получилась слишком большой, но поскольку у них даже мысли не возникнет, что она девчонка, они подумают, будто это просто очень толстая повязка. Кристен сейчас такая грязная и оборванная, что, надеюсь, все будет нормально. Только, Кристен, постарайся, чтобы это сооружение не свалилось у тебя с головы, иначе все пропало.
Она ответила мрачным взглядом на это излишнее предупреждение и спросила:
— По-моему, сейчас самое время наконец сказать мне, где мы находимся.
— Это королевство Уэссекс.
— Саксонский Уэссекс?
— Да.
Ее глаза недоверчиво округлились.
— Ты хочешь сказать, что над нами одержала верх свора низкорослых саксов?
Торольф покраснел, услышав в ее голосе весьма нелестное изумление.
— Они спрыгнули на нас с деревьев, женщина! Половина команды была убита прежде, чем мы поняли, что произошло.
— О, но это нечестно! — воскликнула она. — Они напали на вас из засады?
— Да. Для них это был единственный шанс одолеть нас, ведь их было не больше, чем нас. Самое нелепое во всем этом то, что нас вовсе не интересовали ни они, ни их имущество. Мы вообще собирались обойти стороной эту усадьбу, куда они сейчас притащили нас. Мы направлялись… — Он замолчал, неожиданно смутившись. — Да ладно, это теперь не важно.
— Куда вы направлялись?
— Никуда.
— Торольф!
— Клянусь Тором, можешь ты говорить тихо или нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Она села и стала лихорадочно оглядываться по сторонам. Все они сидели на жесткой земле вокруг высокого столба. Их было семнадцать человек, многие потеряли сознание от полученных ран, которые никто не перевязал, и они были прикованы друг к другу длинной цепью, охватывающей лодыжки. Но среди них она не видела Селига.
Девушка снова взглянула в голубые глаза Торольфа и с мольбой в голосе тихо спросила:
— Селит?
Он медленно покачал головой, и у нее вырвался крик. Ивар моментально зажал рукой ее рот, а Торольф еще ближе наклонился к ней.
— Они еще не успели заметить, что ты женщина! — прошипел он. — Ты что, хочешь, чтобы мы сидели и мучились от сознания собственного бессилия, глядя, как они насилуют тебя? Имей жалость, Кристен. Ты можешь выдать себя своими криками.
Она моргнула, показывая ему, что поняла, и Торольф кивнул Ивару, чтобы тот отпустил ее. Она судорожно вдохнула воздух и согнулась, раскачиваясь, не в силах справиться с пронзившей ее болью утраты. Ей хотелось выть, кричать, чтобы хоть немного дать выход этой боли, которая все нарастала и нарастала, пока Кристен уже наконец не смогла больше сдерживать себя. Горький, мучительный стон вырвался у нее из груди, и в этот момент ей нанесли кулаком удар прямо в челюсть, и она повалилась кому-то на руки.
Когда Кристен снова пришла в себя, солнце уже начало клониться к закату. Она застонала, но тут же спохватилась и медленно села, с упреком глядя на Торольфа.
— Ты ударил меня. — Это было утверждение, а не вопрос.
— Да — Надо полагать, я должна быть тебе благодарна за это.
— Конечно.
— Ублюдок.
Если бы это было возможно, он рассмеялся бы над тем, как мягко прозвучало в ее устах это ругательство. Но он не мог этого сделать. Вначале их оставили без охраны, так как противник был занят тем, что перевязывал своих раненых. Теперь же рядом с ними находились два стражника.
— Позже у тебя еще будет время, чтобы оплакать свою потерю, Кристен, — мягко проговорил Торольф.
— Я знаю.
Она вытянула ноги и посмотрела на свои щиколотки, закованные в железные кандалы. Серебряный шлем, который она одолжила у Оутера, пропал, так же, как и ее пояс и украшенный драгоценными камнями кинжал. С нее сняли даже отделанные мехом сапоги.
— Они что, забрали все, что было ценного? — спросила она.
— Да. Они бы взяли и твою меховую фуфайку, если бы она не была такой старой и облезлой.
— И испачканной кровью, — добавила она, глядя на темные пятна, покрывавшие ее с ног до головы, и вспоминая, как кровь хлынула из раны убитого ею высокого воина, когда она выдернула из его тела свой меч. Она подняла руку, чтобы пощупать шишку от удара по голове, и только тут спохватилась:
— Мои волосы!
Коса все еще была засунута под тунику, но ее все равно безусловно заметят, если посмотрят повнимательнее. Она поспешно принялась отрывать по волоску от косы.
— Постой, Кристен. — Торольф схватил ее за руки, сообразив, что она намеревается сделать. — Чтобы укоротить волосы подобным образом, тебе потребуется целая вечность.
— А ты можешь предложить мне нож? — огрызнулась она.
Он лишь проворчал что-то невнятное в ответ на этот глупый вопрос и принялся внимательно разглядывать ее. Без пояса короткая туника доходила ей до середины бедер, надежно скрывая от постороннего взора тонкую талию. Темно-коричневые чулки топорщились под ослабевшими подвязками, повязанными накрест, и прятали ее стройные ноги. Кисти ее рук и босые ступни были совсем не маленькими, но и не походили на мужские. Однако, если хорошенько испачкать их грязью, то это не будет заметно. Надо также измазать грязью ее голые руки, слишком тонкие даже для юноши.
Торольф был удовлетворен осмотром.
— Если бы не твои шикарные волосы, только по твоему голосу можно догадаться, что ты не парнишка. Как ты умудрилась так ловко спрятать грудь?
Кристен густо покраснела и опустила глаза под его любопытным взглядом.
— Ты не должен спрашивать меня о таких вещах.
— Но как тебе это удалось?
— Торольф!
— Да тише ты! Не произноси ни слова, когда они рядом и могут тебя услышать. Мы скажем им, что ты немая, и это решит проблему.
— Но что делать с моими волосами? Он нахмурился, потом неожиданно улыбнулся и принялся отрывать подол своей кожаной туники. Попросив Ивара прикрыть своим телом Кристен, так, чтобы стражники не видели их, он быстро обмотал ей косу вокруг головы и обернул ее широкой полосой из мягкой кожи, которую крепко завязал сзади узлом на шее.
— Но моя шишка вовсе не здесь, — заметила она.
— Меня совершенно не волнует твоя дурацкая шишка, — возразил он. — Подожди минутку. Последний штрих.
Он принялся похлопывать себя по ране на плече, пока из нее снова не стала сочиться кровь, которой он щедро вымазал повязку на голове Кристен.
— Торольф!
— Заткнись, Кристен, или твой голос выдаст тебя и сведет на нет все мои старания. Как ты думаешь, Ивар? Сойдет она теперь за мальчишку?
— С этой распухшей челюстью и перевязанной головой она вряд ли вызовет чей-то интерес, — с улыбкой ответил Ивар.
— Большое спасибо, — проворчала она. Но Торольф не обратил ни малейшего внимания на ее сарказм.
— Конечно, голова получилась слишком большой, но поскольку у них даже мысли не возникнет, что она девчонка, они подумают, будто это просто очень толстая повязка. Кристен сейчас такая грязная и оборванная, что, надеюсь, все будет нормально. Только, Кристен, постарайся, чтобы это сооружение не свалилось у тебя с головы, иначе все пропало.
Она ответила мрачным взглядом на это излишнее предупреждение и спросила:
— По-моему, сейчас самое время наконец сказать мне, где мы находимся.
— Это королевство Уэссекс.
— Саксонский Уэссекс?
— Да.
Ее глаза недоверчиво округлились.
— Ты хочешь сказать, что над нами одержала верх свора низкорослых саксов?
Торольф покраснел, услышав в ее голосе весьма нелестное изумление.
— Они спрыгнули на нас с деревьев, женщина! Половина команды была убита прежде, чем мы поняли, что произошло.
— О, но это нечестно! — воскликнула она. — Они напали на вас из засады?
— Да. Для них это был единственный шанс одолеть нас, ведь их было не больше, чем нас. Самое нелепое во всем этом то, что нас вовсе не интересовали ни они, ни их имущество. Мы вообще собирались обойти стороной эту усадьбу, куда они сейчас притащили нас. Мы направлялись… — Он замолчал, неожиданно смутившись. — Да ладно, это теперь не важно.
— Куда вы направлялись?
— Никуда.
— Торольф!
— Клянусь Тором, можешь ты говорить тихо или нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95