Ты забываешь, как мало мне можно доверять. Я могу сбежать среди бела дня.
— Ну что ж, не слушай меня. Ты ведь никогда меня не слушаешь. Что я могу понимать? Я всего лишь знаю этого молодца с пеленок. Я…
— Господи Боже мой! — взвилась Кристен. — Если ты не прекратишь цепляться ко мне, женщина, я…
— «Господи Боже мой»? — раздался у нее за спиной голос Ройса. — Какого Бога ты имеешь в виду?
Она резко повернулась, слишком разгоряченная, чтобы заметить его удивление.
— Что тебе нужно, сакс? Разве у тебя нет дел, тебе не нужно охотиться или обучать своих воинов? Я не выношу, когда ты подкрадываешься ко мне сзади!
Ройс знал, что было причиной ее раздражения. Он предвидел? что будет непросто снова надеть на нее кандалы. Поэтому и пришел сюда удостовериться, что не произошло никаких неприятностей. Но она совершенно сбила его с толку, когда" у нее вырвалась фраза, которую мог использовать только христианин.
— Так к какому Богу ты обращалась? — повторил он.
Девушка упрямо сжала губы, не собираясь отвечать. Он схватил ее за плечи ;и принялся трясти до тех пор, пока она в припадке бешенства не оттолкнула его от себя.
— Посмей еще раз тронуть меня, так, и я кулаком раскрою тебе щеку, сакс!
Она ожидала, что Ройс взорвется от ярости, но вместо этого он расхохотался.
— Я задал тебе простой вопрос Кристен. С чего ты сразу начинаешь обороняться?
Услышав его смех, она моментально остыла. Почему она все еще продолжает держать это в секрете? Вначале для этого были причины, но их больше не существует.
Кристен, наконец усмотрев в своем поведении смешную сторону, улыбнулась, и Ида отвернулась, укоризненно покачивая головой при виде такой быстрой смены настроений. Ройс был сбит с толку не меньше нее. Его просто поражало, с какой легкостью Кристен усмиряла свои самые буйные вспышки гнева.
— Прости меня, милорд, — сказала она, хотя в ней не было видно ни малейшего раскаяния. — Я не хотела толкать тебя… нет, хотела, но мне жаль, что так вышло.
— Что вовсе не означает, что впредь это не повторится.
— Верно. — Ее глаза смеялись. Ройс улыбнулся и покачал головой.
— Ну, а теперь ты ответишь на мой вопрос?
— Я молюсь тому же Богу, что и моя мать, — сказала она, пожав плечами.
— Тогда почему ты не называешь его по имени?
— Называю. — Когда он недоумевающе поднял бровь, она пояснила:
— Моя мать молится тому же Богу, что и ты.
Он сразу посерьезнел.
— Как такое могло случиться?
— Очень просто, милорд. В течение многих лет викинги устраивали набеги на разные земли и захватывали в плен христиан. Моя мать была одной из них. Мать моего отца тоже была христианкой. Мой отец и братья, — тут она улыбнулась, — предпочитают не рисковать и молятся всем богам подряд.
— А ты?
— Я верю только в одного истинного Бога.
— Но ты одобряла намерение своих друзей напасть на монастырь! — нахмурившись, напомнил он ей.
Она тоже нахмурилась.
— Я никогда не одобряла этого. Но я готова была понять их точку зрения, чего нельзя сказать о тебе. Я уже рассказывала тебе, что мой брат скрыл от меня свои планы. Я не объяснила тебе, почему он это сделал, но причиной было то, что я всеми силами попыталась бы воспрепятствовать этому. Поэтому он предпочел, чтобы я ничего не знала. И в результате погиб! Умом я понимаю, что такова была Божья воля, но в моих жилах течет также и кровь викингов, и сердце мое взывает о мщении. Не станешь же ты уверять меня, что саксонские христиане не мстят за убийство своих близких?
Этого он не мог отрицать. Церковь сурово осуждала кровавые междоусобицы, но была не в силах остановить их.
— Почему ты никогда не говорила мне, что ты христианка? — спросил он.
— А что это изменило бы? Твои другие рабы тоже христиане, и все же они остаются рабами.
— Это многое меняет, Кристен. Это роднит нас с тобой и дает мне в руки мощный рычаг, с помощью которого я могу воздействовать на тебя, чего мне так не хватало. Теперь я смогу доверять тебе.
Она подозрительно прищурилась.
— О чем это ты, сакс?
— Теперь я готов поверить твоему слову, если ты поклянешься именем Бога. Поклянись, что ты никогда не станешь пытаться бежать отсюда, и я предоставлю тебе такую же свободу, как и остальным слугам.
— И больше никаких кандалов?
— Никаких.
— Тогда я клянусь…
Кристен замолчала. Все происходило слишком быстро. Она собиралась связать себя клятвой, предварительно не обдумав этот поступок.
— Кристен?
— Господи помилуй! — вспылила она. — Дай же мне хоть минуту на размышление!
"Никогда», сказал он. Никогда, это означает до конца ее дней. Что произойдет, когда он охладеет к ней, когда у него появится жена, которая станет любить его и заботиться о его нуждах? Ей станет ненавистен и этот дом, и, без сомнения, его хозяин. — А она все еще будет связана своим словом, и ей придется продолжать жить здесь, работать в доме — и так всю оставшуюся жизнь.
Девушка пристально посмотрела на него. Он будет только рад. Какое ему дело до ее чувств? Хотя почему он тогда готов пойти ей навстречу и заключить это новое соглашение?
— Хорошо, милорд. Клянусь именем Бога, что я не буду пытаться бежать из Уиндхерста — до тех пор, пока ты не женишься. — Его глаза сузились, и она рассудительно добавила:
— Прости, что я так говорю, но мне не понравилась твоя невеста. Я не думаю, что смогу жить здесь, когда она станет хозяйкой дома.
— Хорошо, — согласен, — отрезал он.
— Ты это серьезно? — удивленно спросила она. — Ты, принимаешь эти условия?
— Да. Это означает лишь то, что к тому времени ты сможешь оказаться в кандалах.
Кристен заскрежетала зубами от досады.
— Пусть будет так. Но это все, в чем я готова поклясться.
— Нет, ты должна еще будешь дать мне слово, что не станешь помогать своим друзьям бежать. — Он приложил палец к ее губам, чтобы предупредить ее возмущенный протест. — До того времени, пока я не женюсь.
— Хорошо! — резко ответила она. — Но я не стану клясться, что откажусь от мести!
— Это я знаю, — с сожалением сказал он. — Олден достаточно поправился и вполне может защитить себя. Я готов положиться на его умение постоять за себя, если только ты не нападешь на него, когда он будет спать.
— Я жажду мести, а не убийства, — презрительно ответила она, — Очень хорошо. Тогда мне остается лишь предупредить тебя, что, если ты убьешь Олдена, я буду вынужден, убить тебя.
Это были его последние слова. Он повернулся и зашагал прочь, оставив ее кипеть от злости. Почему-то она не чувствовала, что, выиграла в результате этой сделки.
Глава 35
Ройс вернулся домой в ;тот день только к вечеру. В последние пять дней у него не было: времени для того, чтобы проводить военные учения со своими людьми, поэтому он спешил наверстать упущенное. В доме все вернулось к обычному распорядку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Ну что ж, не слушай меня. Ты ведь никогда меня не слушаешь. Что я могу понимать? Я всего лишь знаю этого молодца с пеленок. Я…
— Господи Боже мой! — взвилась Кристен. — Если ты не прекратишь цепляться ко мне, женщина, я…
— «Господи Боже мой»? — раздался у нее за спиной голос Ройса. — Какого Бога ты имеешь в виду?
Она резко повернулась, слишком разгоряченная, чтобы заметить его удивление.
— Что тебе нужно, сакс? Разве у тебя нет дел, тебе не нужно охотиться или обучать своих воинов? Я не выношу, когда ты подкрадываешься ко мне сзади!
Ройс знал, что было причиной ее раздражения. Он предвидел? что будет непросто снова надеть на нее кандалы. Поэтому и пришел сюда удостовериться, что не произошло никаких неприятностей. Но она совершенно сбила его с толку, когда" у нее вырвалась фраза, которую мог использовать только христианин.
— Так к какому Богу ты обращалась? — повторил он.
Девушка упрямо сжала губы, не собираясь отвечать. Он схватил ее за плечи ;и принялся трясти до тех пор, пока она в припадке бешенства не оттолкнула его от себя.
— Посмей еще раз тронуть меня, так, и я кулаком раскрою тебе щеку, сакс!
Она ожидала, что Ройс взорвется от ярости, но вместо этого он расхохотался.
— Я задал тебе простой вопрос Кристен. С чего ты сразу начинаешь обороняться?
Услышав его смех, она моментально остыла. Почему она все еще продолжает держать это в секрете? Вначале для этого были причины, но их больше не существует.
Кристен, наконец усмотрев в своем поведении смешную сторону, улыбнулась, и Ида отвернулась, укоризненно покачивая головой при виде такой быстрой смены настроений. Ройс был сбит с толку не меньше нее. Его просто поражало, с какой легкостью Кристен усмиряла свои самые буйные вспышки гнева.
— Прости меня, милорд, — сказала она, хотя в ней не было видно ни малейшего раскаяния. — Я не хотела толкать тебя… нет, хотела, но мне жаль, что так вышло.
— Что вовсе не означает, что впредь это не повторится.
— Верно. — Ее глаза смеялись. Ройс улыбнулся и покачал головой.
— Ну, а теперь ты ответишь на мой вопрос?
— Я молюсь тому же Богу, что и моя мать, — сказала она, пожав плечами.
— Тогда почему ты не называешь его по имени?
— Называю. — Когда он недоумевающе поднял бровь, она пояснила:
— Моя мать молится тому же Богу, что и ты.
Он сразу посерьезнел.
— Как такое могло случиться?
— Очень просто, милорд. В течение многих лет викинги устраивали набеги на разные земли и захватывали в плен христиан. Моя мать была одной из них. Мать моего отца тоже была христианкой. Мой отец и братья, — тут она улыбнулась, — предпочитают не рисковать и молятся всем богам подряд.
— А ты?
— Я верю только в одного истинного Бога.
— Но ты одобряла намерение своих друзей напасть на монастырь! — нахмурившись, напомнил он ей.
Она тоже нахмурилась.
— Я никогда не одобряла этого. Но я готова была понять их точку зрения, чего нельзя сказать о тебе. Я уже рассказывала тебе, что мой брат скрыл от меня свои планы. Я не объяснила тебе, почему он это сделал, но причиной было то, что я всеми силами попыталась бы воспрепятствовать этому. Поэтому он предпочел, чтобы я ничего не знала. И в результате погиб! Умом я понимаю, что такова была Божья воля, но в моих жилах течет также и кровь викингов, и сердце мое взывает о мщении. Не станешь же ты уверять меня, что саксонские христиане не мстят за убийство своих близких?
Этого он не мог отрицать. Церковь сурово осуждала кровавые междоусобицы, но была не в силах остановить их.
— Почему ты никогда не говорила мне, что ты христианка? — спросил он.
— А что это изменило бы? Твои другие рабы тоже христиане, и все же они остаются рабами.
— Это многое меняет, Кристен. Это роднит нас с тобой и дает мне в руки мощный рычаг, с помощью которого я могу воздействовать на тебя, чего мне так не хватало. Теперь я смогу доверять тебе.
Она подозрительно прищурилась.
— О чем это ты, сакс?
— Теперь я готов поверить твоему слову, если ты поклянешься именем Бога. Поклянись, что ты никогда не станешь пытаться бежать отсюда, и я предоставлю тебе такую же свободу, как и остальным слугам.
— И больше никаких кандалов?
— Никаких.
— Тогда я клянусь…
Кристен замолчала. Все происходило слишком быстро. Она собиралась связать себя клятвой, предварительно не обдумав этот поступок.
— Кристен?
— Господи помилуй! — вспылила она. — Дай же мне хоть минуту на размышление!
"Никогда», сказал он. Никогда, это означает до конца ее дней. Что произойдет, когда он охладеет к ней, когда у него появится жена, которая станет любить его и заботиться о его нуждах? Ей станет ненавистен и этот дом, и, без сомнения, его хозяин. — А она все еще будет связана своим словом, и ей придется продолжать жить здесь, работать в доме — и так всю оставшуюся жизнь.
Девушка пристально посмотрела на него. Он будет только рад. Какое ему дело до ее чувств? Хотя почему он тогда готов пойти ей навстречу и заключить это новое соглашение?
— Хорошо, милорд. Клянусь именем Бога, что я не буду пытаться бежать из Уиндхерста — до тех пор, пока ты не женишься. — Его глаза сузились, и она рассудительно добавила:
— Прости, что я так говорю, но мне не понравилась твоя невеста. Я не думаю, что смогу жить здесь, когда она станет хозяйкой дома.
— Хорошо, — согласен, — отрезал он.
— Ты это серьезно? — удивленно спросила она. — Ты, принимаешь эти условия?
— Да. Это означает лишь то, что к тому времени ты сможешь оказаться в кандалах.
Кристен заскрежетала зубами от досады.
— Пусть будет так. Но это все, в чем я готова поклясться.
— Нет, ты должна еще будешь дать мне слово, что не станешь помогать своим друзьям бежать. — Он приложил палец к ее губам, чтобы предупредить ее возмущенный протест. — До того времени, пока я не женюсь.
— Хорошо! — резко ответила она. — Но я не стану клясться, что откажусь от мести!
— Это я знаю, — с сожалением сказал он. — Олден достаточно поправился и вполне может защитить себя. Я готов положиться на его умение постоять за себя, если только ты не нападешь на него, когда он будет спать.
— Я жажду мести, а не убийства, — презрительно ответила она, — Очень хорошо. Тогда мне остается лишь предупредить тебя, что, если ты убьешь Олдена, я буду вынужден, убить тебя.
Это были его последние слова. Он повернулся и зашагал прочь, оставив ее кипеть от злости. Почему-то она не чувствовала, что, выиграла в результате этой сделки.
Глава 35
Ройс вернулся домой в ;тот день только к вечеру. В последние пять дней у него не было: времени для того, чтобы проводить военные учения со своими людьми, поэтому он спешил наверстать упущенное. В доме все вернулось к обычному распорядку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95