— Он все еще может наказать тебя? Девушка вспомнила прошлую ночь. Ройс доставил ей удовольствие, позволив вдоволь поплавать в озере. Он разрешил ей навестить друзей, подарив ей тем самым еще большую радость. И он занимался с нелюбовью при луне…
Она с уверенностью покачала головой, отвечая на вопрос Торольфа.
— Нет, он уже забыл об этом.
Торольф запрокинул голову и расхохотался.
— Клянусь Тором, это приятная новость!
Он притянул Кристен к себе и с такой силой стиснул ее в объятиях, что у нее хрустнули кости.
— Кто это, и что он забыл? — поинтересовался Оутер.
Все снова сгрудились вокруг Кристен. Она хотела было соврать, так как они не могли знать, о чем она говорила с Торольфом. Но она не могла лгать им. Однако рассказать о своей попытке бежать и объяснить, почему ее за это не наказали, оказалось не так-то просто, потому что ей пришлось опускать некоторые детали и перепрыгивать с одного на другое, прежде чем ей начнут задавать вопросы. Но она постаралась побыстрее перевести разговор на другую тему и вскоре уже оживленно рассказывала им все, что знала об Уиндхерсте и Уэссексе, и, хотя это было немного, все же больше, чем было известно им. Она объяснила им, где можно найти лошадей и где, по всей вероятности, сейчас находится армия датчан, которая, к сожалению, располагалась далеко на севере. Она также сообщила им о том, что на востоке живут кельты, которые враждуют с саксами, поэтому они могут помочь викингам, если те надумают бежать не на север, а к ним. По крайней мере, это давало пленникам возможность выбора.
Мысль о побеге не оставляла их. Кристен пришлось выслушивать многочисленные жалобы на чрезмерную осторожность саксов. Когда она, с улыбкой проведя ладонью по бугрившимся мышцам на плечах некоторых из стоявших рядом мужчин, заметила, что все они выглядят вполне поправившимися и окрепшими, Бьярни рассмеялся и продемонстрировал свою новоприобретенную силу, подхватив ее на руки и подняв высоко в воздух. Когда он опустил ее на землю, Кристен сердито посмотрела на него, но чувствовалось, что он не испытывает ни малейшего раскаяния.
— По крайней мере, теперь вам ничто не мешает бежать, — сказала она.
— Да, поднятие тяжестей пошло нам на пользу, — ответил Одел. — Когда я вернусь домой, ходить в поле за плугом покажется мне детской забавой.
— Эти стены не смогли бы остановить нас, Кристен, — серьезно проговорил Оутер. — Но какой смысл ломать их, если у нас нет топора для того, чтобы разрубить эти цепи?
— За все это время я не видела ни одного топора, — задумчиво произнесла Кристен. — В доме есть всякое другое оружие, кроме этого. Меня не удивит, Оутер, если все топоры где-то прячут и запирают на ключ, потому что саксонский лорд очень предусмотрителен на этот счет.
— В таком случае, нам нужен ключ от кандалов и от двери.
— А вы знаете, у кого хранятся все ключи? — спросила она.
— У Лаймана, того самого, который руководит постройкой стены.
Кристен помнила его, но не видела с тех пор, как ее разлучили с друзьями.
— Он не появляется в доме. Должно быть, он живет не в поместье.
Она видела, как они восприняли это известие. Их разочарование болью отозвалось в ее сердце. Господи, как это все несправедливо!
Оутер потрепал ее по подбородку.
— Ну же, кузина, не вешай носа! Мы что-нибудь придумаем. Они начинают привыкать к нам, и их бдительность понемножку ослабевает. Рано или поздно кто-нибудь из них совершит оплошность, и мы ею воспользуемся!
— Ко мне они тоже понемногу привыкают, но все равно не доверяют. — Кристен нахмурилась. — Сегодня мне в первый раз разрешили выйти из дому.
— А вот та девушка, Эдри, за которой приударяет Бьярни. Как ты думаешь, ее можно будет уговорить помочь нам, если ему удастся добиться ее расположения?
У Кристен расширились глаза, а потом она расхохоталась.
— Господи, вы ничего не упустите! Но теперь, когда вы упомянули об этом, я припоминаю, что она казалась разочарованной, когда ей сказали, что сегодня не она понесет вам ужин. — Она окинула Бьярни критическим взглядом. — Как ты ухитряешься ухаживать за девушкой, если даже не можешь говорить на ее языке?
— Торольф подсказывает мне нужные слова, — с лукавой улыбкой ответил Бьярни.
— Ах, вот как! — Кристен тоже улыбнулась.
— А этой девушке позволяют выходить из дому? — спросил Оутер.
— Да, насколько мне известно. Но я очень мало знаю об Эдри, поэтому не могу сказать, согласится ли она помогать вам — даже ради Бьярни. Слуги все еще меня боятся и почти не разговаривают со мной, за исключением Иды, но она слепо предана своему господину. Но я попытаюсь поговорить с Эдри и выяснить, какие чувства она питает к Бьярни. По крайней мере, я расскажу ей, какой он славный и надежный парень, отличающийся редким постоянством.
Кристен произнесла эти слова с улыбкой, так как всем было известно, что молодой викинг был неисправимым ловеласом. Но среди пленников он был самым красивым. И если кто и мог заставить девушку потерять голову и предать своих соплеменников, то только Бьярни.
Пленники принялись расспрашивать Кристен о молодых дворянах, которые на днях приходили посмотреть на них. Они были очень удивлены, узнав, что один из них — король саксов и что сейчас он гостит в Уиндхерсте. Ей пришлось подробно описать его, потому что в его лице они получили бы ценного заложника, если бы он когда-нибудь приблизился к ним настолько, чтобы им удалось схватить его. Если бы король Уэссекса оказался у них в руках, они могли бы потребовать вернуть им свободу, да и ей тоже. Это было бы нетрудно.
И хотя Кристен с готовностью рассказала им все, что могла, в глубине души она сомневалась, что ее сакс когда-либо позволит королю подойти слишком близко к пленникам. Он мог беспечно относиться к своей собственной безопасности, но никогда не стал бы рисковать там, где дело касалось его короля.
Наконец Кристен напомнила им, что ужин остывает, и пленники стали доставать грубо вырезанные из дерева миски, из которых они обычно ели и которые щедро приправляли их трапезу щепками. Один только Торольф не последовал их примеру. Он усадил Кристен на пол у стены, рядом с собой, и взял ее за руку.
Но он смотрел не на нее, а в сторону. Оутер намеренно не стал расспрашивать у нее, как она поживает, убедившись своими, глазами, что она здорова и вполне довольна. Но Торольф не разделял его нежелания касаться этого деликатного вопроса.
Он безо всяких обиняков приступил прямо к делу:
— Это правда, то, что мне сказал саксонский лорд? Он тебе нравится?
Ройс был их врагом. Он сделал их рабами. Кристен знала, что должен чувствовать Торольф. Но как она могла заставить его понять, если сама себя не понимала?
Кристен тоже не стала подбирать слова, а откровенно сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95