Все боги, рассуждая о его деяниях,
Заранее помещали его в храм славы.
Только Вакх и Венера молчали.
Августу следовало бы обратить внимание на последнюю строчку. Впрочем, и сама графиня вряд ли сомневалась в том, что ей удастся очаровать шведского девственника.
Многое в тогдашнем положении Карла говорило за мир с Августом: восточные провинции Швеции в 1702 году уже начали переходить в руки Петра, Саксония же была далека и поход туда опасен. Польша пока не вступала в войну, несмотря на все усилия саксонского курфюрста, но вторгнуться в ее пределы означало увеличить число своих врагов; при этом война приняла бы несправедливый характер.
Сторонники здравого смысла в окружении шведского короля приняли графиню весьма любезно; граф Пипер легко пообещал ей аудиенцию у Карла. Однако все они еще мало знали своего короля.
Карлом владела одна мысль: свергнуть Августа с престола за его участие в коалиции. Сразу после переправы через Двину он издал манифест, в котором объявлял себя защитником польских вольностей, а Августа — тираном, поправшим их, и ставил себе цель лишить его короны для блага Польши и Швеции. Таким образом, с самого начала своих блестящих успехов Карл избирал для себя отдаленные цели, отражавшие только его личные стремления и непонятные его приближенным. Его душа викинга признавала только одну политику — порыв гордого сердца к бессмертной славе.
Старания Пипера добиться для графини Кенигсмарк аудиенции пропали впустую — Карл наотрез отказался ее видеть. Тогда графиня пошла на хитрость. Уверенная в том, что один взгляд, брошенный на нее королем, заставит его переменить свое решение, она подстерегла его на узкой тропинке во время охоты и, выйдя из кареты, пошла ему навстречу. Ее ждало жестокое разочарование. Король ей резко поклонился, дернул поводья и исчез. Это была единственная аудиенция, которой она могла добиться.
Вольтер, комментируя этот эпизод, галантно замечает, что графиня могла утешиться мыслью, что Карл, по-видимому, во всей Европе боялся только ее. На самом деле отношение короля к прекрасной посланнице было вызвано отвращением, которое она ему внушала. Карл знал, каким способом графиня добилась своего блестящего положения, и однажды в беседе обозвал ее грубым солдатским словом. К женщинам вообще Карл был равнодушен, женщин продажных он презирал.
Провал посольства графини Кенигсмарк стал полной неожиданностью для Августа. Его испугала непреклонность Карла. Чтобы сохранить видимость королевского достоинства, он вновь попытался вступить в переговоры — на этот раз через своего камергера графа Витцума. Граф должен был во что бы то ни стало добиться от Карла ответа на вопрос: где и как Карл соизволит принять посольство короля и Речи Посполитой? Новый посланник попал не на аудиенцию, а в тюрьму: Карл придрался к тому, что его бумаги недействительны, и отослал его в Ригу, где продержал три месяца. Это нарушение международного права было допущено откровенно по праву сильного. Карл заявил, что примет послов только от республики, а не от Августа.
Свои слова шведский король подкрепил действиями. Узнав о гибели маленького шведского отряда, перебитого литовцами, Карл, подобно разбуженному медведю, говорит его биограф Фриксель, двинулся к Гродно. Это переполошило сенат. Срочно было сформировано посольство из пяти сенаторов, которое встретило Карла в нескольких милях от города. Королю передали требования послов в отношении церемониала: послы хотели, чтобы король именовал республику Светлейшей, а им навстречу были высланы коляски. Карл пожал плечами и велел ответить, что он готов называть республику Прославленной, а что касается колясок, то он, король, их не держит, поскольку вокруг него много офицеров, но совсем нет сенаторов; к послам вышлют генерал-лейтенанта, и пусть они едут в шведский лагерь на своих лошадях.
Делать было нечего, послы согласились и на это. Карл принял их в своей палатке. Речи сенаторов были сбивчивы и неясны — было заметно только, что они не любят Августа и боятся Карла.
Карл, напротив, высказался вполне определенно: он все решит в Варшаве.

2
Вторжению Карла в Польшу предшествовал манифест, копиями которого примас и его партия в неделю наводнили всю Польшу. В нем король приглашал всех поляков соединить свою месть с его местью, уверяя, что интересы поляков и шведов совпадают. Манифест произвел в Польше сильное впечатление. Сенаторы признали за Карлом звание протектора и были счастливы, что он удовольствовался этим титулом. Манифест шведского короля был опубликован в Варшаве, когда там находился Август.
При приближении шведов сенаторы разъехались — одни, чтобы отсидеться и переждать события, другие, чтобы поднять друзей против Августа. С Августом остались только императорский и царский послы, папский нунций и несколько верных кардиналов и воевод. Но даже они разрешили ему вызвать не больше 6000 саксонцев, зная о том, какое отвращение к ним питали поляки; однако и этот отряд, по требованию воевод, должен был находиться под командованием польского генерала и по заключении мира с Карлом немедленно отправиться назад в Саксонию.
Август выехал из Варшавы и опубликовал универсалы о созыве ополчения и войска Посполитого, но этот призыв остался пустым звуком. Большинство дворян предпочло остаться в своих поместьях. Тогда он тайно приказал саксонским министрам направить в Польшу 12000 человек и вдобавок потребовал от Австрии еще 8000 саксонцев, из числа тех, которые были ранее отряжены им в помощь императору против Франции. Это означало войну в Польше со всеми недовольными в надежде, что победа все оправдает.
Между тем шведское войско стремительно приближалось к Варшаве. 14 мая 1702 года горожане увидели у ворот человека со стриженой головой, в синем солдатском мундире и громадных сапогах, в сопровождении свиты. Короля узнали не сразу, но когда узнали, то открыли ворота по первому требованию. Карл распустил польский гарнизон и милицию, учредил шведские караулы и приказал населению сдать оружие. Размер контрибуции был им определен всего в 100000 далеров, чтобы не раздражать поляков излишне крутыми мерами.
Август сосредоточивал свои силы в Кракове. Он был очень удивлен прибытием туда примаса, который, видимо, хотел прогнать короля, не иначе как соблюдя все знаки приличия и почтительности. Примас добивался от Августа, чтобы тот сам послал его к Карлу. Он уверил короля, что Карл готов к разумному соглашению, и просил разрешения поехать к нему для выработки условий мира. Август разрешил то, чего он не мог запретить, тем самым дав примасу свободу вредить ему.
Примас увиделся с Карлом в Праге, предместье Варшавы, без всякого церемониала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94