— Если бы даже Господь Бог послал с неба своего ангела с повелением отступить от Полтавы, то все равно я остался бы тут, — был ответ.
Чудо, на которое надеялись Гилленкрок, Пипер и другие, явилось к шведам не в виде ангела, а в виде Головкина, приехавшего в шведский лагерь с мирными предложениями от Петра. Царь выдвигал два условия: признать за ним все завоевания русских в Прибалтике и не вмешиваться в польские дела.
Ответ Карла гласил: «Его величество король шведский не отказывается принять выгодный для себя мир и справедливое вознаграждение за ущерб, который он, король, понес. Но всякий беспристрастный человек легко рассудит, что те условия, которые предложены теперь, скорее способны еще более разжечь пожар войны, чем способствовать его погашению».
Пипер еще раз убедился, что у короля слова не расходятся с делами.

6
В ночь с 16 на 17 июня Карл получил то последнее, чего ему недоставало, чтобы чувствовать себя настоящим викингом, — рану. О том, как это случилось, историки говорят разное. Одни передают, что Карл поехал осмотреть русский лагерь и наткнулся на пикет казаков, которые грелись у огня, не замечая шведов. Карл не утерпел, слез с лошади и выстрелил по ним. Один казак упал, а другой стал отстреливаться и попал в короля.
По другой версии, которой придерживаются шведские историки, дело обстояло так. Карлу накануне его дня рождения не спалось. Около полуночи он взял с собой Левенгаупта и поехал на берег Ворсклы. Они всю ночь скакали без всякой цели, а на заре подъехали так близко к Полтаве, что попали под ружейный огонь. Карл остановился и, как всегда, с удовольствием сделался мишенью. Левенгаупт заметил, что лучше было бы отъехать:
— Вашему величеству не следовало бы подвергать так бесцельно опасности никакого капрала, не говоря уже о вашей высокой особе.
Но Карл, недолюбливавший Левенгаупта после Лесной, не ответил ему. После того как пуля ранила в ногу лошадь Левенгаупта, генерал вновь обратился к королю с той же просьбой.
— Пустяки, — ответил Карл, — не бойтесь, найдете другую лошадь.
Тогда Левенгаупт с достоинством сказал:
— Без пользы приносить в жертву не следует даже солдата, тем менее генерала. Я поеду своей дорогой.
Он повернул лошадь и уехал в лагерь; Карл, помедлив, последовал за ним. В это время небольшой русский отряд начал переправляться на шведский берег. Король собрал солдат и помешал переправе. Однако после того как русские отступили, он продолжал разъезжать по берегу под пулями. Наконец ему это наскучило. Карл тронул поводья, чтобы уехать, и в это время пуля попала ему в пятку.
Карл не вскрикнул, не изменился в лице и спокойно поехал в лагерь. Долгое время никто из драбантов, едущих рядом, ничего не замечал. Вдруг один из них обратил внимание остальных, что с королевского сапога стекает кровь. Сначала они думали, что под королем ранена лошадь, но затем, увидев побледневшее лицо Карла, поняли, в чем дело. Карл, с трудом державшийся в седле, отказался от помощи и доехал до лагеря сам.
Навстречу ему вышел Левенгаупт.
— Господи, помоги нам, — в испуге вскричал он, — случилось то, чего я всегда опасался и что я предсказывал!
— Рана только в ноге, — спокойно и как будто даже с сожалением сказал Карл. — Пуля еще в ней, но я велю вырезать ее на славу.
Король не сразу вызвал врачей. Он еще заехал в траншеи, чтобы проверить караулы. Быть может, в это время он вспоминал устав викингов:
Рана — прибыль твоя: на груди, на челе то прямая украса мужам.
Ты чрез сутки, не прежде, ее повяжи , если хочешь собратом быть нам.
Прошло около часа. Рана успела так воспалиться, что сапог пришлось разрезать. Кость оказалась раздробленной, и хирурги сделали глубокие надрезы на ступне, чтобы вынуть осколки. Король ободрял их:
— Режьте, режьте живее — ничего!
Он не позволил, чтобы его поддерживали во время операции, сам подставлял ногу и не спускал глаз с ножа. Позже, когда вновь потребовалось удалить гниющее мясо, хирург не захотел браться за нож и предпочел прижечь рану. Тогда Карл взял нож и собственноручно вырезал что было необходимо.
В письме Ульрике Элеоноре король мимоходом упомянул, что «получил в ногу faveur». Он употребил это французское слово, означающее «милость», потому, что оно как нельзя лучше выражает отношение к ранам викингов, видевших в них отличие, благодеяние судьбы.
Опасность гангрены миновала, но королю пришлось несколько дней пролежать в постели. Чтобы развлечься, он заставлял своего слугу, Гультмана, садиться рядом и рассказывать саги и истории о рыцарях. Гультман отметил в дневнике, что Карлу особенно понравилась сага о Роларе Гётриксоне, о том, «как этот богатырь одолел русского волшебника на острове Ретузари (где ныне расположен Кронштадт. — С.Ц. ) и завоевал всю Россию и Данию, так что имя его почиталось и прославлялось на всем севере».
ПОЛТАВСКОЕ СРАЖЕНИЕ
В начале восемнадцатого века
Восток дремучий с помощью луны,
Добившись небывалого успеха,
Отторгнет кус от северной страны.
Король, вдали от родины разбитый,
В долины полумесяца бежит…
Нострадамус.

1
Между тем «русский волшебник» всю весну «колдовал»: готовил флот для предупреждения возможного выступления Турции на помощь шведам и вел переговоры с султаном. В конце концов подкупленный великий визирь дал обещание соблюдать нейтралитет.
26 апреля Петр из Азова прибыл под Полтаву. 4 июня был «учинен воинский совет, каким бы образом город Полтаву выручить без генеральной баталии…» (Журнал Петра Великого). Обычная осторожность не оставляла царя даже после того, как он лично обозрел «ситуацию» и убедился, что «по-видимому, кроме помощи Божией, оной армии никакого спасения ни убежать, ни… противустоять российской иметь было невозможно», так как шведская армия «самым малым местом довольствоваться имела, где в пище и питье скудость имела не малую». Царь ни на минуту не забывал, что перед ним не Левенгаупт, а победитель при Нарве.
«Ситуация» и в самом деле напоминала положение дел под Нарвой, только с переменой ролей: теперь Карл осаждал крепость, а Петр шел ей на выручку.
Генерал Брюс на совете объявил «свое простейшее мнение»: следует перейти Ворсклу и построить ретрашемент. Петр согласился с ним, но дожди задержали переправу до 20 июня. Царь использовал это время, чтобы стянуть к Полтаве все имеющиеся силы.
Келин со своей стороны построил два редута на берегу реки, таким образом прорвав осаду. Ответом шведов были три штурма — два 21 июня и третий 22-го. Карл не щадил людей, и казалось, что город на этот раз обречен. 22 июня шведы уже ворвались на верх вала, но не сумели закрепиться и были сбиты оттуда. Потери русских в эти дни составили 1319 человек, шведов — около 2200.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94