Торжествующий Петр въехал в Нарву победителем, велел прекратить грабеж и, как рассказывают, в гневе на ослушание мародеров заколол одного из них шпагой; войдя затем в здание магистрата, царь бросил окровавленную шпагу на стол:
— Смотрите, мое оружие обагрено не кровью ваших горожан, а кровью моих солдат!
«Где перед четырьмя леты (четыре года назад. — С.Ц. ) Господь оскорбил, — писал Петр в Москву, — тут ныне веселыми победителями учинил, ибо сию преславную крепость чрез лестницы шпагою в три четверти часа получили».
Взятие Нарвы приступом и ее разграбление произвели сильное впечатление на Карла. Он, по обыкновению, молчал и скрывал свои чувства, но датский посланник писал домой, что следствием затаенного горя была лихорадка, продолжавшаяся несколько дней.
На исходе 1704 года Петр праздновал в Москве достижение заветной цели: Россия получила выход к морю! Войско входило в столицу под семью триумфальными арками, со «знатнейшими» пленниками и отбитыми пушками. Одна из триумфальных колесниц везла карту Ингрии с надписью под ней из Первой книги Маккавеев (XV, 33): «Мы ни чужой земли не брали, ни господствовали над чужим, но владеем наследием отцов наших, которое враги наши в одно время неправедно присвоили себе. Мы же, улучив время, опять возвратили себе наследие отцов наших».
Карл же в это время молодечески гонялся по польским лесам за неуловимым Августом.
8
Швеция переживала во время этих блестящих походов далеко не лучшие времена.
Древние викинги ничего не требовали от родины для своего содержания и жили за счет грабежа завоеванных земель. Новые — тоже. Хотя Карл, как полагается конунгу, сам не наживался, но посылал в Швецию от своего имени драгоценные церковные сосуды и украшения в дар шведским церквам. «Многие же генералы, — повествует шведский историк, — а вероятно и большая часть офицеров, приобрели (во время Северной войны. — С.Ц. ) значительные богатства золотыми, серебряными вещами и чистыми деньгами. Но и другие офицеры и солдаты, по-видимому, очень хорошо умели соблюдать собственные интересы на поприще военных действий».
Контрибуции на время затыкали дыры в бюджете, образуемые войной. Но уже в 1704 году дворяне начали продавать свои имения, чтобы рассчитаться с казной; крестьянские участки не обрабатывались; пасторы, лишившиеся своих доходов из-за рекрутчины и запустения крестьянских наделов, на свой счет вербовали драгун, сами возили дрова, чистили конюшни, пахали землю и, как свидетельствует современник, «утомленные непривычной работой, ложились на землю, около своего плуга»; чиновникам начиная с 1700 года платили половину жалованья, а с 1704 года — четверть. Даже сановники закладывали вещи. Сенат обращался к Карлу с жалобами и настойчивыми просьбами заключить мир хотя бы с Августом. В 1704 году сенаторы писали: «Царь покупает корабли и вербует офицеров, и скоро у него будет сильный военный флот в Балтийском море. Подобно другим народам, и русские начинают помогать своему государю мудрым советом. Этот наш опаснейший неприятель может быть обуздан только собственным оружием Вашего Величества».
Увы, король и его армия с каждым годом все дальше и дальше удалялись от границ Швеции.
НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ
Ни шатров на судах, ни ночлега в домах:
Ибо враг за дверьми стережет;
Спать на ратном щите, меч булатный в руке,
А шатром — голубой небосвод.
Э. Тегнер. Фритьоф.
1
События, изложенные выше, могут создать превратное представление о Карле-полководце, если не принять во внимание скрытую от посторонних глаз основу всех его поступков. Этой основой был устав викингов. Подобно древним конунгам, которые шли в поход, не зная путей и не считая врагов, Карл слепо вверял себя своей судьбе, не заботясь ни о чем, кроме чести воина. Он намеренно воскрешал древний обычай войны, благодаря чему его походы приобрели черты легендарных странствий норманнских дружин.
Это разительное сходство становится еще заметнее при взгляде на ближайшее окружение шведского короля. Прежде всего, помимо гвардии, мы видим рядом с ним особый отряд драбантов, который по-русски можно назвать не иначе как «дружиной». Драбанты существовали уже при Карле XI в качестве телохранителей, но у Карла XII они получили совсем иную организацию и значение.
Драбант Карла XII.
Численность драбантов в начале походов Карла достигала 150 человек. Их набирали из самых храбрых офицеров армии, которые считались в этом отряде простыми дружинниками; капрал дружины имел в армии чин майора, прапорщик — подполковника. Вождем дружины был Карл; заменял его Арвид Горн в чине капитан-лейтенанта.
Драбанты следовали за королем повсюду, куда бы он ни направлялся; к любому из них Карл питал неограниченное доверие. Когда ему говорили, что вдали от войска он подвергает себя опасности, Карл отвечал:
— Когда при мне находятся хоть девять человек моей дружины, никакая сила не помешает мне проникнуть туда, куда я хочу.
И действительно, не было случая, который опроверг бы эти слова короля.
В бою драбанты обязаны были орудовать одними палашами, по примеру древних витязей:
Как у Фрея, лишь в локоть будет меч у тебя;
Мал у Тора громящего млат.
Есть отвага в груди — ко врагу подойди,
И не будет короток булат.
Использовать пистолет или карабин дозволялось только в крайнем случае. Согласно этому уставу, Карл преобразовал вооружение и назначение кавалерии: латы были уничтожены, сабля стала главным оружием. Кавалерия атаковала без выстрелов, врубалась в ряды неприятеля и стреляла только в рукопашной схватке. Артиллерией Карл пренебрегал, применяя ее в основном при осадах; дальше будет показано, к какой катастрофе привело шведов это пренебрежение.
Подвиги драбантов невозможно перечислить, каждая битва свидетельствует об их воинской доблести. Особенную ярость они проявили в знаменитой Клишовской битве, где, забыв о смерти, на полном скаку врубались в ощетинившиеся штыками и пиками саксонские каре, подавая пример упавшей духом шведской кавалерии.
Народная молва, как водится, преувеличивала храбрость и силу драбантов, некоторые из них на родине становились героями легенд. Особенно славился некий Гинтерсфельт. Про него рассказывали, что однажды он поднял пушку и сделал ею «на плечо», а в одном бою пронзил палашом вражеского солдата, поднял его тело на палаше и перекинул через голову; в другой раз он въехал под своды городских ворот, схватился большим пальцем за сделанный в воротах железный крюк и приподнял себя вместе с лошадью.
Как и полагается дружинникам, драбанты не пережили своего вождя. Их ряды таяли вместе с удачей Карла: перед Полтавой их было уже около 100, в Бендерах — 24; в 1719 году лишь нескольким уцелевшим ветеранам выпала честь стоять ближе всех к могиле героя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Смотрите, мое оружие обагрено не кровью ваших горожан, а кровью моих солдат!
«Где перед четырьмя леты (четыре года назад. — С.Ц. ) Господь оскорбил, — писал Петр в Москву, — тут ныне веселыми победителями учинил, ибо сию преславную крепость чрез лестницы шпагою в три четверти часа получили».
Взятие Нарвы приступом и ее разграбление произвели сильное впечатление на Карла. Он, по обыкновению, молчал и скрывал свои чувства, но датский посланник писал домой, что следствием затаенного горя была лихорадка, продолжавшаяся несколько дней.
На исходе 1704 года Петр праздновал в Москве достижение заветной цели: Россия получила выход к морю! Войско входило в столицу под семью триумфальными арками, со «знатнейшими» пленниками и отбитыми пушками. Одна из триумфальных колесниц везла карту Ингрии с надписью под ней из Первой книги Маккавеев (XV, 33): «Мы ни чужой земли не брали, ни господствовали над чужим, но владеем наследием отцов наших, которое враги наши в одно время неправедно присвоили себе. Мы же, улучив время, опять возвратили себе наследие отцов наших».
Карл же в это время молодечески гонялся по польским лесам за неуловимым Августом.
8
Швеция переживала во время этих блестящих походов далеко не лучшие времена.
Древние викинги ничего не требовали от родины для своего содержания и жили за счет грабежа завоеванных земель. Новые — тоже. Хотя Карл, как полагается конунгу, сам не наживался, но посылал в Швецию от своего имени драгоценные церковные сосуды и украшения в дар шведским церквам. «Многие же генералы, — повествует шведский историк, — а вероятно и большая часть офицеров, приобрели (во время Северной войны. — С.Ц. ) значительные богатства золотыми, серебряными вещами и чистыми деньгами. Но и другие офицеры и солдаты, по-видимому, очень хорошо умели соблюдать собственные интересы на поприще военных действий».
Контрибуции на время затыкали дыры в бюджете, образуемые войной. Но уже в 1704 году дворяне начали продавать свои имения, чтобы рассчитаться с казной; крестьянские участки не обрабатывались; пасторы, лишившиеся своих доходов из-за рекрутчины и запустения крестьянских наделов, на свой счет вербовали драгун, сами возили дрова, чистили конюшни, пахали землю и, как свидетельствует современник, «утомленные непривычной работой, ложились на землю, около своего плуга»; чиновникам начиная с 1700 года платили половину жалованья, а с 1704 года — четверть. Даже сановники закладывали вещи. Сенат обращался к Карлу с жалобами и настойчивыми просьбами заключить мир хотя бы с Августом. В 1704 году сенаторы писали: «Царь покупает корабли и вербует офицеров, и скоро у него будет сильный военный флот в Балтийском море. Подобно другим народам, и русские начинают помогать своему государю мудрым советом. Этот наш опаснейший неприятель может быть обуздан только собственным оружием Вашего Величества».
Увы, король и его армия с каждым годом все дальше и дальше удалялись от границ Швеции.
НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ
Ни шатров на судах, ни ночлега в домах:
Ибо враг за дверьми стережет;
Спать на ратном щите, меч булатный в руке,
А шатром — голубой небосвод.
Э. Тегнер. Фритьоф.
1
События, изложенные выше, могут создать превратное представление о Карле-полководце, если не принять во внимание скрытую от посторонних глаз основу всех его поступков. Этой основой был устав викингов. Подобно древним конунгам, которые шли в поход, не зная путей и не считая врагов, Карл слепо вверял себя своей судьбе, не заботясь ни о чем, кроме чести воина. Он намеренно воскрешал древний обычай войны, благодаря чему его походы приобрели черты легендарных странствий норманнских дружин.
Это разительное сходство становится еще заметнее при взгляде на ближайшее окружение шведского короля. Прежде всего, помимо гвардии, мы видим рядом с ним особый отряд драбантов, который по-русски можно назвать не иначе как «дружиной». Драбанты существовали уже при Карле XI в качестве телохранителей, но у Карла XII они получили совсем иную организацию и значение.
Драбант Карла XII.
Численность драбантов в начале походов Карла достигала 150 человек. Их набирали из самых храбрых офицеров армии, которые считались в этом отряде простыми дружинниками; капрал дружины имел в армии чин майора, прапорщик — подполковника. Вождем дружины был Карл; заменял его Арвид Горн в чине капитан-лейтенанта.
Драбанты следовали за королем повсюду, куда бы он ни направлялся; к любому из них Карл питал неограниченное доверие. Когда ему говорили, что вдали от войска он подвергает себя опасности, Карл отвечал:
— Когда при мне находятся хоть девять человек моей дружины, никакая сила не помешает мне проникнуть туда, куда я хочу.
И действительно, не было случая, который опроверг бы эти слова короля.
В бою драбанты обязаны были орудовать одними палашами, по примеру древних витязей:
Как у Фрея, лишь в локоть будет меч у тебя;
Мал у Тора громящего млат.
Есть отвага в груди — ко врагу подойди,
И не будет короток булат.
Использовать пистолет или карабин дозволялось только в крайнем случае. Согласно этому уставу, Карл преобразовал вооружение и назначение кавалерии: латы были уничтожены, сабля стала главным оружием. Кавалерия атаковала без выстрелов, врубалась в ряды неприятеля и стреляла только в рукопашной схватке. Артиллерией Карл пренебрегал, применяя ее в основном при осадах; дальше будет показано, к какой катастрофе привело шведов это пренебрежение.
Подвиги драбантов невозможно перечислить, каждая битва свидетельствует об их воинской доблести. Особенную ярость они проявили в знаменитой Клишовской битве, где, забыв о смерти, на полном скаку врубались в ощетинившиеся штыками и пиками саксонские каре, подавая пример упавшей духом шведской кавалерии.
Народная молва, как водится, преувеличивала храбрость и силу драбантов, некоторые из них на родине становились героями легенд. Особенно славился некий Гинтерсфельт. Про него рассказывали, что однажды он поднял пушку и сделал ею «на плечо», а в одном бою пронзил палашом вражеского солдата, поднял его тело на палаше и перекинул через голову; в другой раз он въехал под своды городских ворот, схватился большим пальцем за сделанный в воротах железный крюк и приподнял себя вместе с лошадью.
Как и полагается дружинникам, драбанты не пережили своего вождя. Их ряды таяли вместе с удачей Карла: перед Полтавой их было уже около 100, в Бендерах — 24; в 1719 году лишь нескольким уцелевшим ветеранам выпала честь стоять ближе всех к могиле героя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94