«лучше о целости всего войска заботиться, нежели о сем малом убытке». Но пока Неман был покрыт льдом, отступление с ослабленными частями, при 4000 больных, представлялось слишком опасным делом; только в начале апреля, воспользовавшись вскрытием Немана, русские тайно оставили Гродно и направились через Брест-Литовск и Волынь к Киеву, расставляя по пути маленькие отряды, которые в непроходимых местах преграждали дорогу шведам.
Шведы прозевали отход русских, а когда спохватились и навели мост, ледоход снес его; только через пять дней Карл смог броситься вслед за Огильви и Меншиковым по весенней распутице.
Насколько необходимо было это преследование? Советники шведского короля указывали ему другие возможные направления движения: на север, чтобы избавить свои владения от присутствия русских войск; на восток, где находился Петр с большой армией; наконец, на запад, в Саксонию, чтобы окончательно добить Августа. Но Карл продолжал идти на юг — в неизведанные страны. Шведские историки оправдывали его поход тем, что он хотел преградить дорогу Огильви и наказать верного Августу Вишневецкого, у которого в Полесье были громадные имения. Скорее же всего викингскую натуру Карла привлекали трудности нового похода и его романтичность.
А трудности оказались из ряда вон выходящими. Сплошные болота Полесья в апреле превратились в громадные озера. Редкое население спасалось в лесах и за болотами; крестьяне истребляли мелкие шведские отряды, посылаемые за провиантом. Продвижение осложнялось русскими заградительными отрядами. Около монастыря Березы среди лесов и бездонных болот тянулась узкая дорога, перерезанная нескольким разрушенными мостами; в конце ее русские построили редут и засели в нем в количестве 1500 человек. Шведский авангард во главе с Карлом промерил пиками глубину болота и на штыках взял редут. Подобная преграда встретилась шведам и возле монастыря Сельце.
Продвигаясь таким образом, армия Карла достигла Пинска. С высокой башни иезуитского монастыря, приор которого стоял рядом с королем, чтобы отвечать на его вопросы, Карл смотрел на окрестности — сплошное озеро с небольшими островками — и разузнавал про дороги. Из ответов приора он заключил, что дальше идти невозможно. В первый раз он сознался в этом, сказав с улыбкой:
— Я вижу, что здесь написано мое non plus ultra.
Он дал четырехнедельный отдых солдатам и в конце мая повел армию вдоль по реке Стыри на Волынь, хотя преследовать было уже некого. После болот Полесья Волынь показалась шведам землей обетованной или даже раем, по словам одного шведского историка. Карл поселился в Ярославичах близ Луцка; недалеко от него находилась главная квартира Станислава Лещине кого, к которому начали стекаться окрестная шляхта и вельможи Волыни, опасавшиеся шведов, чьи летучие отряды разоряли имения тех, кто не изъявил покорности.
На Волыни Карл принял решение поразить Августа в его наследственных землях — в Саксонии. Мотивы внезапной перемены его планов, если таковые и были, остались неизвестными: Карл редко делился соображениями со своими министрами, обычно сразу объявляя им готовый приказ. «Ни одному человеку в мире я не заикнулся об этом плане и не позволил себе даже намекнуть на него», — писал король Рёншельду. Возможно, что к этому походу его склонило недавнее поражение французов при Рамильи или кстати пришлось слово Пипера, не устававшего напоминать своему господину о здравом смысле.
Как бы то ни было, шведы еще раз прошли Польшу из конца в конец. 4 августа они переправились через Вислу, а четыре недели спустя пересекли западную границу Польши.
7
В то время как Карл колесил по Польше, на севере разорялось его орлиное гнездо. Со шведским королем произошло то же, что и с викингом Фритьофом, вернувшимся из похода на Оркнейские острова:
Уж он не видит хором своих;
Одни нагие стоят горнилы,
Как кости мужа во мгле могилы.
Где дом был прежде, там глушь теперь,
И вьется пепел, и воет зверь.
Но Карл не мог, подобно Фритьофу, сказать в оправдание себе, что он не знал о нападении врага: почти после каждой победы в Польше королю доносили об успехе русских в Прибалтике.
Десять дней спустя после блистательной победы Карла под Клишовом, Шереметев второй раз (после Эрестфера) разбил Шлиппенбаха под Гуммельсгофом и взял штурмом укрепленные города Вольмар и Мариенбург. Русские овладели почти всей Лифляндией, за исключением крепостей, занятых шведскими гарнизонами. А пока Карл брал контрибуцию с Кракова и лежал со сломанной ногой в предместье, Петр приказал разорить Ливонию, «чтоб неприятелю пристанища [найти] и сикурсу своим городам подать было невозможно», и Шереметев с малороссийскими казаками и нерегулярной конницей страшно опустошил всю страну. «Чиню тебе известно, — доносил Шереметев Петру, — что Всесильный Бог и Пресвятая Богоматерь желание твое исполнили: больше того неприятельской земли разорять нечего, все разорили и запустошили без остатку… только и осталось целого места Пернов да Ревель и меж ими сколько осталось около моря от Ревеля к Риге, да Рига, а то все запустошено и разорено вконец… Прибыло мне печали: где мне деть взятый полон; тюрьма полна… от тесноты не начали бы мереть». Около 600 местечек было разорено казаками и калмыками, 12000 человек и 20000 лошадей выведено в Россию.
Почти в тот же день, когда Карл, потеряв одного офицера и 11 солдат, взял Пултуск, разогнав саксонцев, русские заняли берега Невы, и капитан-бомбардир Петр Михайлов одержал «никогда не бываемую Викторию», захватив с 8 лодками 2 шведских военных корабля. В апреле 1703 года пал Ниеншанц, на месте которого в мае того же года был основан славный городок Питербурх. В конце мая после бомбардировки сдался город-крепость Копорье, затем Ямбург, и таким образом вся Ингерманландия оказалась в руках Петра. Древний путь «из Балтики на Русь» был навсегда загражден царем.
Пипер докладывал Карлу, что основание Петербурга значит больше для хода войны, чем вопрос о том, кто будет королем в Польше. Карл отвечал, посмеиваясь:
— Пусть царь трудится над основанием новых городов — я предоставлю себе только честь впоследствии их завоевать.
Но расчет Петра оказался вернее: он отстраивал столицу и «учреждал» войско и флот, пока «швед увяз в Польше».
После взятия Торна и зимовки в Западной Пруссии многие офицеры, выходцы из шведских прибалтийских областей, надеялись, что теперь их поведут на защиту шведских владений. Однако внимание Карла было целиком поглощено избранием Станислава Лещинского на польский престол. А когда в начале июля король отправился на юго-восток в погоню за Августом, русские осадили Дерпт и Нарву. Одновременно со взятием шведами Львова оба города были заняты русскими войсками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Шведы прозевали отход русских, а когда спохватились и навели мост, ледоход снес его; только через пять дней Карл смог броситься вслед за Огильви и Меншиковым по весенней распутице.
Насколько необходимо было это преследование? Советники шведского короля указывали ему другие возможные направления движения: на север, чтобы избавить свои владения от присутствия русских войск; на восток, где находился Петр с большой армией; наконец, на запад, в Саксонию, чтобы окончательно добить Августа. Но Карл продолжал идти на юг — в неизведанные страны. Шведские историки оправдывали его поход тем, что он хотел преградить дорогу Огильви и наказать верного Августу Вишневецкого, у которого в Полесье были громадные имения. Скорее же всего викингскую натуру Карла привлекали трудности нового похода и его романтичность.
А трудности оказались из ряда вон выходящими. Сплошные болота Полесья в апреле превратились в громадные озера. Редкое население спасалось в лесах и за болотами; крестьяне истребляли мелкие шведские отряды, посылаемые за провиантом. Продвижение осложнялось русскими заградительными отрядами. Около монастыря Березы среди лесов и бездонных болот тянулась узкая дорога, перерезанная нескольким разрушенными мостами; в конце ее русские построили редут и засели в нем в количестве 1500 человек. Шведский авангард во главе с Карлом промерил пиками глубину болота и на штыках взял редут. Подобная преграда встретилась шведам и возле монастыря Сельце.
Продвигаясь таким образом, армия Карла достигла Пинска. С высокой башни иезуитского монастыря, приор которого стоял рядом с королем, чтобы отвечать на его вопросы, Карл смотрел на окрестности — сплошное озеро с небольшими островками — и разузнавал про дороги. Из ответов приора он заключил, что дальше идти невозможно. В первый раз он сознался в этом, сказав с улыбкой:
— Я вижу, что здесь написано мое non plus ultra.
Он дал четырехнедельный отдых солдатам и в конце мая повел армию вдоль по реке Стыри на Волынь, хотя преследовать было уже некого. После болот Полесья Волынь показалась шведам землей обетованной или даже раем, по словам одного шведского историка. Карл поселился в Ярославичах близ Луцка; недалеко от него находилась главная квартира Станислава Лещине кого, к которому начали стекаться окрестная шляхта и вельможи Волыни, опасавшиеся шведов, чьи летучие отряды разоряли имения тех, кто не изъявил покорности.
На Волыни Карл принял решение поразить Августа в его наследственных землях — в Саксонии. Мотивы внезапной перемены его планов, если таковые и были, остались неизвестными: Карл редко делился соображениями со своими министрами, обычно сразу объявляя им готовый приказ. «Ни одному человеку в мире я не заикнулся об этом плане и не позволил себе даже намекнуть на него», — писал король Рёншельду. Возможно, что к этому походу его склонило недавнее поражение французов при Рамильи или кстати пришлось слово Пипера, не устававшего напоминать своему господину о здравом смысле.
Как бы то ни было, шведы еще раз прошли Польшу из конца в конец. 4 августа они переправились через Вислу, а четыре недели спустя пересекли западную границу Польши.
7
В то время как Карл колесил по Польше, на севере разорялось его орлиное гнездо. Со шведским королем произошло то же, что и с викингом Фритьофом, вернувшимся из похода на Оркнейские острова:
Уж он не видит хором своих;
Одни нагие стоят горнилы,
Как кости мужа во мгле могилы.
Где дом был прежде, там глушь теперь,
И вьется пепел, и воет зверь.
Но Карл не мог, подобно Фритьофу, сказать в оправдание себе, что он не знал о нападении врага: почти после каждой победы в Польше королю доносили об успехе русских в Прибалтике.
Десять дней спустя после блистательной победы Карла под Клишовом, Шереметев второй раз (после Эрестфера) разбил Шлиппенбаха под Гуммельсгофом и взял штурмом укрепленные города Вольмар и Мариенбург. Русские овладели почти всей Лифляндией, за исключением крепостей, занятых шведскими гарнизонами. А пока Карл брал контрибуцию с Кракова и лежал со сломанной ногой в предместье, Петр приказал разорить Ливонию, «чтоб неприятелю пристанища [найти] и сикурсу своим городам подать было невозможно», и Шереметев с малороссийскими казаками и нерегулярной конницей страшно опустошил всю страну. «Чиню тебе известно, — доносил Шереметев Петру, — что Всесильный Бог и Пресвятая Богоматерь желание твое исполнили: больше того неприятельской земли разорять нечего, все разорили и запустошили без остатку… только и осталось целого места Пернов да Ревель и меж ими сколько осталось около моря от Ревеля к Риге, да Рига, а то все запустошено и разорено вконец… Прибыло мне печали: где мне деть взятый полон; тюрьма полна… от тесноты не начали бы мереть». Около 600 местечек было разорено казаками и калмыками, 12000 человек и 20000 лошадей выведено в Россию.
Почти в тот же день, когда Карл, потеряв одного офицера и 11 солдат, взял Пултуск, разогнав саксонцев, русские заняли берега Невы, и капитан-бомбардир Петр Михайлов одержал «никогда не бываемую Викторию», захватив с 8 лодками 2 шведских военных корабля. В апреле 1703 года пал Ниеншанц, на месте которого в мае того же года был основан славный городок Питербурх. В конце мая после бомбардировки сдался город-крепость Копорье, затем Ямбург, и таким образом вся Ингерманландия оказалась в руках Петра. Древний путь «из Балтики на Русь» был навсегда загражден царем.
Пипер докладывал Карлу, что основание Петербурга значит больше для хода войны, чем вопрос о том, кто будет королем в Польше. Карл отвечал, посмеиваясь:
— Пусть царь трудится над основанием новых городов — я предоставлю себе только честь впоследствии их завоевать.
Но расчет Петра оказался вернее: он отстраивал столицу и «учреждал» войско и флот, пока «швед увяз в Польше».
После взятия Торна и зимовки в Западной Пруссии многие офицеры, выходцы из шведских прибалтийских областей, надеялись, что теперь их поведут на защиту шведских владений. Однако внимание Карла было целиком поглощено избранием Станислава Лещинского на польский престол. А когда в начале июля король отправился на юго-восток в погоню за Августом, русские осадили Дерпт и Нарву. Одновременно со взятием шведами Львова оба города были заняты русскими войсками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94