Хотя Керрен играл слабее Дарлы и Дэнни. Однажды нам помешал своим появлением Грегор, но я накричал на него, и в те часы, когда мы играли, он больше на мостик не приходил.
Однажды, это был уже тридцать пятый день нашего пребывания в рыбине, Касавополус передал мне просьбу Эдди Босса поговорить со мной. Я пригласил Эдди в офицерскую столовую, где обстановка более непринужденная, чем на мостике, чтобы побеседовать с ним за чашечкой кофе. Слава Богу, этого напитка и воды хватало, и я часто заглушал им голод.
Эдди молчал, глядя в пол и барабаня пальцами по столу, никак не решаясь заговорить. Я долго ждал, потом наконец решил заговорить на его жаргоне, немилосердно коверкая слова:
– Почему Эдди боится говорить командиру? Такой большой и такой трус!
– Вы не ссыльный, сэр, не чернь.
– Почему бы мне не научиться говорить по-вашему? Улыбка сбежала с его губ.
– Не надо, сэр, – сказал он серьезно. – Все помрем, вот что я хотел говорить. Помрем. Я ждал, что еще он скажет.
– Не надо смеяться над Эдди, командир, – продолжил он медленно, с трудом. – Не надо. Я знаю, теперь все равно. Вы учили меня читать. Понимаете… Можете учить меня вести хорошо, хорошо говорить? Как другие. Можете?
– На кого бы вы хотели походить, мистер Босс?
– Не на этих Верхних! Не на мистера Таера, не на Криса Дакко. Может быть… – Он покраснел, потупился. – На вас. Я знаю, это уже неважно. Ведь все помрем. Но перед смертью… – Он так и не нашел нужных слов и умолк, оробев.
Откуда-то из глубины памяти всплыла картина: комната отдыха на «Порции», Эдди Босс, склонившись над столом, старательно выводит буквы под диктовку Аманды.
– Ладно, – сказал я. – Два часа занятий утром с Уолтером Дакко, два часа после полудня со мной.
Он с благоговением взглянул на меня и несколько раз судорожно сглотнул, прежде чем смог прошептать:
– Спасибо.
Уолтер Дакко с готовностью согласился обучать Эдди, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
– Его надо учить не только правильной речи, но и всему остальному, манерам, походке. Ведь шаркает, как старик, – заметил Уолтер Дакко.
– Он прямо-таки жаждет учиться.
– Лучше бы оставался хорошим беспризорником, чем пытаться стать тем, кем вряд ли когда-нибудь станет.
– Парня надо учить, мистер Дакко, – спокойно сказал я, пропустив его резкое замечание мимо ушей.
– Разумеется, сэр, – криво усмехнулся Дакко. – Чем труднее задача, тем интереснее ее решать. Возможно, мне удастся воспитать его лучше, чем Криса.
– Возможно. Кстати, как поживает Крис?
– Мы… как бы это сказать… помирились.
На том наша беседа закончилась.
Касавополус выключил перегревшуюся систему регенерации и принялся ее ремонтировать. Полдня мы дышали консервированным воздухом. Но даже после ремонта система регенерации не могла очищать воздух как следует – он становился все хуже и хуже, но никто этого не замечал, поскольку процесс протекал достаточно медленно. Расчеты свидетельствовали, что мы раньше умрем от голода, чем от недостатка чистого воздуха.
Но мы старались не думать об этом и не падали духом.
Однажды во время ужина завыли сирены тревоги. Когда я примчался на мостик, Керрен доложил:
– В шлюпочном отделении резко упало давление. Дверь, ведущая в трюм, сломана.
Я выключил тревогу. Теперь от переваренной части корабля нас отделяло только шлюпочное отделение.
Шел сороковой день нашего заточения в рыбине. Ждать оставалось недолго.
В тот день исхудалый, изможденный Грегор Аттани, который всегда был рад беседам со мной, осмелился заговорить первым.
– Сэр, как вы считаете… – Он осекся, потом выпалил: – Могу я стать гардемарином до того, как… до того… – Он не договорил, не хватило духу.
– Как вы считаете, мистер Аттани, нужны мне теперь гардемарины? – мягко спросил я.
– Не нужны, сэр. Простите.
Проклятие! Какой же я идиот! Надо же такое ляпнуть!
– Вы хотите получить звание? Или заслужить его? – спросил я.
– Заслужить, – без колебаний ответил Грегор.
– Филип… Мистер Таер обучал вас навигации?
– Так точно, сэр. Теперь я штудирую ее по учебникам.
– Ваше поведение весьма похвально, мистер Аттани. Рад, что вы доросли до офицерского звания. Продолжайте изучать навигацию. В меру своих сил попробую вам помочь, хотя, признаться, в навигации я не силен. Керрен будет давать вам задачи для упражнений. По два часа в день изучайте с главным инженером сверхсветовой двигатель. До завершения учебы освобождаю вас от всех обязанностей.
– Спасибо, сэр. – Отдав честь не хуже выпускника Академии, он повернулся кругом и вышел строевым шагом.
Я сделал для него все, что мог. Пусть эта маленькая радость облегчит его страдания. Утвердит ли его в звании Адмиралтейство – меня не беспокоило. Ведь до Адмиралтейства мы не доберемся.
Теперь по утрам я обучал Грегора навигации, а после полудня Эдди Босса – хорошим манерам. В перерыве между занятиями играл в шахматы с Керреном. Иногда после скудного ужина заходил в комнату отдыха поболтать с кем-нибудь из пассажиров, обычно с Анни, Жанной или миссис Ривс. С удивлением я обнаружил, что такой образ жизни мне по душе. Особенно мне нравилась Анни, даже несмотря на ее отвратительные манеры.
Происходило что-то невероятное. Пассажиры вели дневники, изучали древние языки, смотрели серьезные фильмы, которыми в суетной повседневности ни за что бы не заинтересовались. Все это помогало преодолевать постоянное чувство голода. По молчаливому уговору запрещалось даже упоминать о неминуемой гибели. Я принял решение не надевать скафандр, если дверь шлюпочного отделения, ведущая в коридор, прорвется. В скафандре запаса воздуха хватит лишь на несколько часов. Я сам удивился спокойствию, с которым ждал конца.
Эдди Босс теперь обдумывал в разговоре каждое слово, произносил его правильно, не коверкая, как это бывало прежде. Часто пускал в ход изысканно вежливые выражения, которым обучил его Дакко. Никто из беспризорников, зная его крутой нрав, не смел над ним насмехаться.
Криса Дакко я постоянно загружал работой, давал ему бесконечные поручения, назначал командиром отряда, которому предстояло выполнить то или иное задание. Крис исполнял все беспрекословно.
– Он очень боится смерти, – сказал мне как-то его отец.
– Вижу, – ответил я. К сожалению, утешить Уолтера Дакко мне было нечем.
Однажды Крис тихо сидел в углу комнаты отдыха и вдруг разрыдался. Его отец, несколько пассажиров и я неловко молчали, не зная, как реагировать. Наконец к Крису подошла Жанна, обняла его, а потом увела. Я возблагодарил Господа Бога, моля благословить юную спасительницу.
– Включите, пожалуйста, маневровые двигатели, сэр.
– Есть. Маневровые двигатели включены, – ответил Касавополус из машинного отделения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Однажды, это был уже тридцать пятый день нашего пребывания в рыбине, Касавополус передал мне просьбу Эдди Босса поговорить со мной. Я пригласил Эдди в офицерскую столовую, где обстановка более непринужденная, чем на мостике, чтобы побеседовать с ним за чашечкой кофе. Слава Богу, этого напитка и воды хватало, и я часто заглушал им голод.
Эдди молчал, глядя в пол и барабаня пальцами по столу, никак не решаясь заговорить. Я долго ждал, потом наконец решил заговорить на его жаргоне, немилосердно коверкая слова:
– Почему Эдди боится говорить командиру? Такой большой и такой трус!
– Вы не ссыльный, сэр, не чернь.
– Почему бы мне не научиться говорить по-вашему? Улыбка сбежала с его губ.
– Не надо, сэр, – сказал он серьезно. – Все помрем, вот что я хотел говорить. Помрем. Я ждал, что еще он скажет.
– Не надо смеяться над Эдди, командир, – продолжил он медленно, с трудом. – Не надо. Я знаю, теперь все равно. Вы учили меня читать. Понимаете… Можете учить меня вести хорошо, хорошо говорить? Как другие. Можете?
– На кого бы вы хотели походить, мистер Босс?
– Не на этих Верхних! Не на мистера Таера, не на Криса Дакко. Может быть… – Он покраснел, потупился. – На вас. Я знаю, это уже неважно. Ведь все помрем. Но перед смертью… – Он так и не нашел нужных слов и умолк, оробев.
Откуда-то из глубины памяти всплыла картина: комната отдыха на «Порции», Эдди Босс, склонившись над столом, старательно выводит буквы под диктовку Аманды.
– Ладно, – сказал я. – Два часа занятий утром с Уолтером Дакко, два часа после полудня со мной.
Он с благоговением взглянул на меня и несколько раз судорожно сглотнул, прежде чем смог прошептать:
– Спасибо.
Уолтер Дакко с готовностью согласился обучать Эдди, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
– Его надо учить не только правильной речи, но и всему остальному, манерам, походке. Ведь шаркает, как старик, – заметил Уолтер Дакко.
– Он прямо-таки жаждет учиться.
– Лучше бы оставался хорошим беспризорником, чем пытаться стать тем, кем вряд ли когда-нибудь станет.
– Парня надо учить, мистер Дакко, – спокойно сказал я, пропустив его резкое замечание мимо ушей.
– Разумеется, сэр, – криво усмехнулся Дакко. – Чем труднее задача, тем интереснее ее решать. Возможно, мне удастся воспитать его лучше, чем Криса.
– Возможно. Кстати, как поживает Крис?
– Мы… как бы это сказать… помирились.
На том наша беседа закончилась.
Касавополус выключил перегревшуюся систему регенерации и принялся ее ремонтировать. Полдня мы дышали консервированным воздухом. Но даже после ремонта система регенерации не могла очищать воздух как следует – он становился все хуже и хуже, но никто этого не замечал, поскольку процесс протекал достаточно медленно. Расчеты свидетельствовали, что мы раньше умрем от голода, чем от недостатка чистого воздуха.
Но мы старались не думать об этом и не падали духом.
Однажды во время ужина завыли сирены тревоги. Когда я примчался на мостик, Керрен доложил:
– В шлюпочном отделении резко упало давление. Дверь, ведущая в трюм, сломана.
Я выключил тревогу. Теперь от переваренной части корабля нас отделяло только шлюпочное отделение.
Шел сороковой день нашего заточения в рыбине. Ждать оставалось недолго.
В тот день исхудалый, изможденный Грегор Аттани, который всегда был рад беседам со мной, осмелился заговорить первым.
– Сэр, как вы считаете… – Он осекся, потом выпалил: – Могу я стать гардемарином до того, как… до того… – Он не договорил, не хватило духу.
– Как вы считаете, мистер Аттани, нужны мне теперь гардемарины? – мягко спросил я.
– Не нужны, сэр. Простите.
Проклятие! Какой же я идиот! Надо же такое ляпнуть!
– Вы хотите получить звание? Или заслужить его? – спросил я.
– Заслужить, – без колебаний ответил Грегор.
– Филип… Мистер Таер обучал вас навигации?
– Так точно, сэр. Теперь я штудирую ее по учебникам.
– Ваше поведение весьма похвально, мистер Аттани. Рад, что вы доросли до офицерского звания. Продолжайте изучать навигацию. В меру своих сил попробую вам помочь, хотя, признаться, в навигации я не силен. Керрен будет давать вам задачи для упражнений. По два часа в день изучайте с главным инженером сверхсветовой двигатель. До завершения учебы освобождаю вас от всех обязанностей.
– Спасибо, сэр. – Отдав честь не хуже выпускника Академии, он повернулся кругом и вышел строевым шагом.
Я сделал для него все, что мог. Пусть эта маленькая радость облегчит его страдания. Утвердит ли его в звании Адмиралтейство – меня не беспокоило. Ведь до Адмиралтейства мы не доберемся.
Теперь по утрам я обучал Грегора навигации, а после полудня Эдди Босса – хорошим манерам. В перерыве между занятиями играл в шахматы с Керреном. Иногда после скудного ужина заходил в комнату отдыха поболтать с кем-нибудь из пассажиров, обычно с Анни, Жанной или миссис Ривс. С удивлением я обнаружил, что такой образ жизни мне по душе. Особенно мне нравилась Анни, даже несмотря на ее отвратительные манеры.
Происходило что-то невероятное. Пассажиры вели дневники, изучали древние языки, смотрели серьезные фильмы, которыми в суетной повседневности ни за что бы не заинтересовались. Все это помогало преодолевать постоянное чувство голода. По молчаливому уговору запрещалось даже упоминать о неминуемой гибели. Я принял решение не надевать скафандр, если дверь шлюпочного отделения, ведущая в коридор, прорвется. В скафандре запаса воздуха хватит лишь на несколько часов. Я сам удивился спокойствию, с которым ждал конца.
Эдди Босс теперь обдумывал в разговоре каждое слово, произносил его правильно, не коверкая, как это бывало прежде. Часто пускал в ход изысканно вежливые выражения, которым обучил его Дакко. Никто из беспризорников, зная его крутой нрав, не смел над ним насмехаться.
Криса Дакко я постоянно загружал работой, давал ему бесконечные поручения, назначал командиром отряда, которому предстояло выполнить то или иное задание. Крис исполнял все беспрекословно.
– Он очень боится смерти, – сказал мне как-то его отец.
– Вижу, – ответил я. К сожалению, утешить Уолтера Дакко мне было нечем.
Однажды Крис тихо сидел в углу комнаты отдыха и вдруг разрыдался. Его отец, несколько пассажиров и я неловко молчали, не зная, как реагировать. Наконец к Крису подошла Жанна, обняла его, а потом увела. Я возблагодарил Господа Бога, моля благословить юную спасительницу.
– Включите, пожалуйста, маневровые двигатели, сэр.
– Есть. Маневровые двигатели включены, – ответил Касавополус из машинного отделения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112