И, начав учиться, вдруг ощутил, что принадлежу не только себе. Что есть вещи более важные, чем я сам. Сейчас я испытывал нечто подобное. Чувство ответственности за это крохотное существо.
– Здравствуй, Нэйт. Я люблю тебя. Все будет хорошо, – сказал я сыну.
Он моргнул мне – да-да, мне, – закрыл глаза и уснул. Я бережно отдал его Аманде, лежащей на ослепительно белой свежей постели.
– Ты хорошо потрудилась, дорогая.
– Для первого раза действительно хорошо. – Она осторожно положила спящего сына рядом с собой и вскоре уснула сама.
Целую неделю я ходил словно пьяный, не веря своему счастью. Рейф Трэдвел, когда я проходил мимо, вытягивался в струнку со всем старанием, на какое только был способен, но я ничего не замечал. Ваксу Хольцеру приходилось повторять мне одно и то же по несколько раз, что, видимо, очень его забавляло. Пассажиры поздравляли меня так горячо, словно я совершил подвиг. Даже миссис Аттани, сменив гнев на милость, навестила Аманду.
Я все еще оставался в каюте один и с непривычки лишился покоя и сна. Бродил по кораблю, осматривая каждый дюйм, каждую мелочь. Однажды забрел в столовую и стал смотреть, как стюарды накрывают столы к ужину, но быстро ушел, чтобы их не стеснять. Заглянул и в спортзал.
Филип Таер, голый по пояс, прыгал через скакалку. Рейф Трэдвел, в шортах и майке, с немыслимой быстротой делал приседания. Вакс Хольцер качался на брусьях, на его волосатых руках и груди играли мускулы.
Я махнул им рукой, чтобы продолжали занятия, снял китель и галстук, сел на велосипед с бегущей под ним дорожкой и начал крутить педали. Просто так за ними наблюдать я счел неудобным.
Филип закончил прыгать и, тяжело дыша, прислонился к стене. Его гладкая безволосая грудь блестела от пота. Немного передохнув, он приступил к приседаниям.
– Вы тоже отрабатываете наряды? – спросил я в шутку у Вакса. Лейтенанты, разумеется, не получали нарядов, но Вакс очень любил спорт.
– Нет, сэр, просто тренируюсь, – ответил он, делая на брусьях «уголок».
Я включил датчики велосипеда и энергичнее заработал педалями. Но до гардемаринов, отрабатывающих наряды, мне было далеко. Правда, я свое уже отработал в бытность гардемарином на кораблях «Хельсинки» и «Гиберния».
Рейф Трэдвел закончил свои упражнения и, с облегчением вздохнув, пошел в душ. Два часа прошли, очередной наряд он отработал.
Филип лег на мат, сделал глубокий вдох и стал с поразительной быстротой отжиматься.
– Эй, полегче, – крикнул ему я, – так ведь и надорваться недолго.
Филип кивнул, но темпа не сбавил. После нескольких десятков отжиманий он передохнул ровно тридцать секунд и приступил к приседаниям. Не прекращая крутить педали, я с тревогой за ним наблюдал.
Через полчаса Филип устало прислонился к стене. Его время закончилось.
– Наряды придуманы не для того, чтобы гробить здоровье, – заметил я.
– Так точно, сэр. Эти упражнения не мной придуманы, но я обязан выполнить их в срок.
– А… – начал было я и остановился, пораженный неприятной догадкой. Не зайди я в спортзал, так и остался бы в неведении. Сам Филип под угрозой строжайшего наказания не посмел бы рассказать мне о том, как отрабатывает свои наряды. Дисциплина есть дисциплина, на военном корабле она поддерживается любой ценой, даже самой жестокой и страшной. Офицер должен быть готов подчиниться любому приказу командира, он может оказаться за многие световые годы от цивилизации под властью командира-тирана. – И давно вы получили такой приказ? – спросил я Филипа, заранее зная, что он ответит.
– Несколько месяцев назад, сэр. Извините, пожалуйста, сэр, но это не терпит отлагательств. – Филип подошел к телефону внутренней связи, набрал номер и сказал в микрофон: – Лейтенант Тамаров! Сэр, докладывает гардемарин Таер. Упражнения закончены, сэр, – Прежде чем повесить трубку, Филип несколько секунд напряженно слушал очередные приказания, по-видимому, столь же издевательские.
– Зачем вы докладывали? – спросил я Филипа с плохо скрываемым ужасом.
– Я должен докладывать в начале и в конце каждой отработки. Это постоянно действующий приказ, – бесстрастно ответил Филип.
– Кому, мистеру Тамарову?
– Так точно, сэр.
– На каком основании?
– Не заслуживаю доверия, сэр. – Избегая моего взгляда, гардемарин стал вытирать полотенцем мокрое от пота тело.
Я соскочил с велосипеда, трясущимися пальцами завязал галстук.
– Мне нетрудно, я привык, – выпалил Филип, заметив мое волнение.
– Приказ докладывать отменяется! – Я перешел на крик.
Вакс Хольцер наблюдал за развитием событий с нескрываемым любопытством и уморительной гримасой на физиономии. Я кое-как натянул китель, выбежал в коридор и, примчавшись к каюте Алекса, забарабанил кулаком в дверь.
– В чем дело?! – Алекс открыл и, увидев меня, вытаращил глаза. Галстук у него болтался на шее, китель висел на спинке кресла, постель была измята. Видимо, он только что вскочил с койки.
Я пулей ворвался в каюту и захлопнул за собой дверь.
– Смирно! – крикнул я, толкнув его к стене.
Алекс вытянулся по струнке. И тут я, не стесняясь в выражениях, высказал ему все, что о нем думал. Шея и щеки Алекса стали наливаться кровью.
– Не доверяешь офицеру, мерзавец?! – буквально рычал я. – Но военный флот держится на доверии! И если до сих пор ты этого не понял, значит, негоден для службы на флоте! Почему ты сказал Филипу, что он не заслуживает доверия? А ты, черт тебя подери, заслуживаешь?
Выпустив пар, я наконец умолк и взглянул на Алекса. В глазах у него была боль. Когда-то он боготворил меня. Что ж, всему на свете когда-то приходит конец.
– Я смотрел сквозь пальцы на твои фокусы с Филипом, – заговорил я уже спокойнее. – Часто сам поддерживал тебя. Но ты зашел слишком далеко в своей чертовой вендетте, ради нее нарушил традиции Военно-Космических Сил, наплевал на них, издеваясь над беспомощным гардемарином. Надеюсь, ты раскаешься в своем поведении и тебе станет стыдно, как стыдно сейчас мне, что еще недавно ты был моим другом. – Алекс вздрогнул. – Я отменил твой дурацкий приказ. Не доверять офицеру можно лишь в том случае, если он хотя бы раз солгал. Ты извинишься перед Филипом и запишешь это в бортовом журнале. Понял?!
– Так точно, сэр! Приказ понят! Будет исполнено, сэр! Уже на выходе я задержался.
– Я не стану проверять, выполнил ли ты мой приказ, Алекс, поверю тебе на слово как офицеру. Жаль, что ты вел себя так, а не иначе.
По пути в каюту я ругал себя за несдержанность, за то, что забыл о достоинстве офицера. Разве я лучше Алекса? Упрекал-распекал его, а нет чтобы на себя посмотреть! Как бы то ни было, Алекс не заслужил подобного обращения. С другой стороны, его обращение с Филипом не укладывалось ни в какие рамки.
У меня голова пошла кругом от всего этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
– Здравствуй, Нэйт. Я люблю тебя. Все будет хорошо, – сказал я сыну.
Он моргнул мне – да-да, мне, – закрыл глаза и уснул. Я бережно отдал его Аманде, лежащей на ослепительно белой свежей постели.
– Ты хорошо потрудилась, дорогая.
– Для первого раза действительно хорошо. – Она осторожно положила спящего сына рядом с собой и вскоре уснула сама.
Целую неделю я ходил словно пьяный, не веря своему счастью. Рейф Трэдвел, когда я проходил мимо, вытягивался в струнку со всем старанием, на какое только был способен, но я ничего не замечал. Ваксу Хольцеру приходилось повторять мне одно и то же по несколько раз, что, видимо, очень его забавляло. Пассажиры поздравляли меня так горячо, словно я совершил подвиг. Даже миссис Аттани, сменив гнев на милость, навестила Аманду.
Я все еще оставался в каюте один и с непривычки лишился покоя и сна. Бродил по кораблю, осматривая каждый дюйм, каждую мелочь. Однажды забрел в столовую и стал смотреть, как стюарды накрывают столы к ужину, но быстро ушел, чтобы их не стеснять. Заглянул и в спортзал.
Филип Таер, голый по пояс, прыгал через скакалку. Рейф Трэдвел, в шортах и майке, с немыслимой быстротой делал приседания. Вакс Хольцер качался на брусьях, на его волосатых руках и груди играли мускулы.
Я махнул им рукой, чтобы продолжали занятия, снял китель и галстук, сел на велосипед с бегущей под ним дорожкой и начал крутить педали. Просто так за ними наблюдать я счел неудобным.
Филип закончил прыгать и, тяжело дыша, прислонился к стене. Его гладкая безволосая грудь блестела от пота. Немного передохнув, он приступил к приседаниям.
– Вы тоже отрабатываете наряды? – спросил я в шутку у Вакса. Лейтенанты, разумеется, не получали нарядов, но Вакс очень любил спорт.
– Нет, сэр, просто тренируюсь, – ответил он, делая на брусьях «уголок».
Я включил датчики велосипеда и энергичнее заработал педалями. Но до гардемаринов, отрабатывающих наряды, мне было далеко. Правда, я свое уже отработал в бытность гардемарином на кораблях «Хельсинки» и «Гиберния».
Рейф Трэдвел закончил свои упражнения и, с облегчением вздохнув, пошел в душ. Два часа прошли, очередной наряд он отработал.
Филип лег на мат, сделал глубокий вдох и стал с поразительной быстротой отжиматься.
– Эй, полегче, – крикнул ему я, – так ведь и надорваться недолго.
Филип кивнул, но темпа не сбавил. После нескольких десятков отжиманий он передохнул ровно тридцать секунд и приступил к приседаниям. Не прекращая крутить педали, я с тревогой за ним наблюдал.
Через полчаса Филип устало прислонился к стене. Его время закончилось.
– Наряды придуманы не для того, чтобы гробить здоровье, – заметил я.
– Так точно, сэр. Эти упражнения не мной придуманы, но я обязан выполнить их в срок.
– А… – начал было я и остановился, пораженный неприятной догадкой. Не зайди я в спортзал, так и остался бы в неведении. Сам Филип под угрозой строжайшего наказания не посмел бы рассказать мне о том, как отрабатывает свои наряды. Дисциплина есть дисциплина, на военном корабле она поддерживается любой ценой, даже самой жестокой и страшной. Офицер должен быть готов подчиниться любому приказу командира, он может оказаться за многие световые годы от цивилизации под властью командира-тирана. – И давно вы получили такой приказ? – спросил я Филипа, заранее зная, что он ответит.
– Несколько месяцев назад, сэр. Извините, пожалуйста, сэр, но это не терпит отлагательств. – Филип подошел к телефону внутренней связи, набрал номер и сказал в микрофон: – Лейтенант Тамаров! Сэр, докладывает гардемарин Таер. Упражнения закончены, сэр, – Прежде чем повесить трубку, Филип несколько секунд напряженно слушал очередные приказания, по-видимому, столь же издевательские.
– Зачем вы докладывали? – спросил я Филипа с плохо скрываемым ужасом.
– Я должен докладывать в начале и в конце каждой отработки. Это постоянно действующий приказ, – бесстрастно ответил Филип.
– Кому, мистеру Тамарову?
– Так точно, сэр.
– На каком основании?
– Не заслуживаю доверия, сэр. – Избегая моего взгляда, гардемарин стал вытирать полотенцем мокрое от пота тело.
Я соскочил с велосипеда, трясущимися пальцами завязал галстук.
– Мне нетрудно, я привык, – выпалил Филип, заметив мое волнение.
– Приказ докладывать отменяется! – Я перешел на крик.
Вакс Хольцер наблюдал за развитием событий с нескрываемым любопытством и уморительной гримасой на физиономии. Я кое-как натянул китель, выбежал в коридор и, примчавшись к каюте Алекса, забарабанил кулаком в дверь.
– В чем дело?! – Алекс открыл и, увидев меня, вытаращил глаза. Галстук у него болтался на шее, китель висел на спинке кресла, постель была измята. Видимо, он только что вскочил с койки.
Я пулей ворвался в каюту и захлопнул за собой дверь.
– Смирно! – крикнул я, толкнув его к стене.
Алекс вытянулся по струнке. И тут я, не стесняясь в выражениях, высказал ему все, что о нем думал. Шея и щеки Алекса стали наливаться кровью.
– Не доверяешь офицеру, мерзавец?! – буквально рычал я. – Но военный флот держится на доверии! И если до сих пор ты этого не понял, значит, негоден для службы на флоте! Почему ты сказал Филипу, что он не заслуживает доверия? А ты, черт тебя подери, заслуживаешь?
Выпустив пар, я наконец умолк и взглянул на Алекса. В глазах у него была боль. Когда-то он боготворил меня. Что ж, всему на свете когда-то приходит конец.
– Я смотрел сквозь пальцы на твои фокусы с Филипом, – заговорил я уже спокойнее. – Часто сам поддерживал тебя. Но ты зашел слишком далеко в своей чертовой вендетте, ради нее нарушил традиции Военно-Космических Сил, наплевал на них, издеваясь над беспомощным гардемарином. Надеюсь, ты раскаешься в своем поведении и тебе станет стыдно, как стыдно сейчас мне, что еще недавно ты был моим другом. – Алекс вздрогнул. – Я отменил твой дурацкий приказ. Не доверять офицеру можно лишь в том случае, если он хотя бы раз солгал. Ты извинишься перед Филипом и запишешь это в бортовом журнале. Понял?!
– Так точно, сэр! Приказ понят! Будет исполнено, сэр! Уже на выходе я задержался.
– Я не стану проверять, выполнил ли ты мой приказ, Алекс, поверю тебе на слово как офицеру. Жаль, что ты вел себя так, а не иначе.
По пути в каюту я ругал себя за несдержанность, за то, что забыл о достоинстве офицера. Разве я лучше Алекса? Упрекал-распекал его, а нет чтобы на себя посмотреть! Как бы то ни было, Алекс не заслужил подобного обращения. С другой стороны, его обращение с Филипом не укладывалось ни в какие рамки.
У меня голова пошла кругом от всего этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112