Не положено. И позвольте заметить, что я не считаю вас ответственным за поступки сына.
Поняв, что беседа подошла к концу, Уолтер Дакко сказал со вздохом:
– Спасибо. – Он направился к выходу, но у двери задержался. – Мне стоило не меньших усилий прийти к вам, но теперь предстоит еще более трудное дело: извиниться перед беспризорником.
На этом мы распрощались.
Я никак не мог забыть о нашем последнем разговоре с Дэнни. Аманда прожила не так уж мало, но не оставила о себе никакой памяти, если не считать моей травмированной психики. Даже ее предсмертная записка исчезла. От Нэйта тоже ничего не осталось, кроме щемящих душу воспоминаний.
Вечерами в пронизанной одиночеством тишине каюты я без конца размышлял об Аманде. Вспоминались всякие мелочи, о которых раньше не было времени подумать. И однажды во время вахты я решил поговорить об этом с Алексом.
– Она никогда прямо не говорила о моем скверном обращении с Филипом, – сказал он, – но подвела меня к этой мысли своими рассуждениями. И я понял, что все издевательства над Филипом разлагают мою душу.
Я тупо смотрел на приборную доску и жалел, что не ценил ее по-настоящему.
– Простите меня, но… – Алекс помедлил, – ваша жена была замечательным психологом.
Постепенно я узнавал об Аманде все больше и больше. Я любил ее, но не понимал. Чем еще занималась она тайком от меня? Обучала грамоте грубого верзилу Эдди. Видимо, это он поставил Жанне синяк под глазом.
– Вы готовы, сэр? – раздался голос компьютера.
– Что? А, сыграть в шахматы? Конечно, Дэнни, давай. – Я поудобнее устроился в кресле. На экране появилась шахматная доска.
На восемнадцатом ходу я сдался. Дэнни играл превосходно. Лишь однажды – три дня спустя – мне удалось сыграть с ним вничью.
– Неплохо для человека, – похвалил меня Дэнни. – Хотите, могу поддаться?
– Не вздумай, иначе пошлю тебя подальше.
– Куда? – с притворным ужасом воскликнул компьютер.
– Дэнни, тебе разве не привили бойцовских качеств?
– А что это такое? Раздел шахматной теории?
– Да, самый главный, – на полном серьезе ответил я и прочел на эту тему краткую лекцию, не преминув упомянуть о бойцовской чести.
Дэнни несколько секунд переваривал информацию – слишком долго для быстродействующего компьютера.
– Значит, вы восприняли мое предложение поддаваться как шутку? – спросил он наконец.
– Похоже, что так.
– Простите, сэр, – робко произнес Дэнни. – Вы рассказали интересные вещи, до сих пор не известные мне.
– Это не важно.
Появился Вакс, и я собрался уходить.
– Я не хотел вас обидеть, – сказал мне вдогонку Дэнни. – Ведь вы мой единственный друг.
Я не ожидал от Дэнни такого признания. И пошел переваривать его к себе в каюту.
Дни тянулись мучительно медленно. Я больше не отсылал с дежурства своих подчиненных и, когда нес вахту с Дереком Кэрром, пытался понять, не притесняет ли его Филип Таер. Ничего такого, похоже, не было. В бортовом журнале новых нарядов не появлялось.
Филип, видимо, сильно изменился со времен «Гибернии», когда был старшим над гардемаринами. Некогда юный, Рейф Трэдвел за время полета подрос и возмужал.
Между Грегором Аттани и беспризорниками установилось хрупкое перемирие.
Они больше не дразнили его за столом, а он перестал насмехаться над их дурными манерами. Хорошо бы отправить Грегора на прежнее место жительства, хотя после смерти матери за тем столом его никто не ждал.
У меня вошло в привычку после ужина провожать беспризорников на второй уровень, к их каютам. После этого я шел к себе и в одиночестве предавался грустным размышлениям.
Однажды за ужином кто-то из пассажиров упомянул имя Аманды, отчего мне стало особенно тяжело. В этот же вечер, когда беспризорники, дурачась, расходились по своим каютам, я заметил, что Эдди изо всех сил толкнул Деке.
– Эдди! – одернул его я.
– Что, командир? – насторожился верзила.
– Пойдем со мной.
– А что такого я сделал, командир? – заныл Эдди.
Я привел его в комнату отдыха второго уровня и опустился в кресло. Эдди продолжал стоять, озираясь по сторонам.
– Садись, – приказал я.
– Не хочу, – заупрямился он. – Мне надо идти.
– Ты такой же пассажир, как и все, и имеешь право находиться в комнате отдыха.
– Нет. Только верхние имеют право. Ссыльные – нет.
– Эдди, Аманда учила тебя читать. Я знаю.
– Нет, – отпрянул он в испуге. – Миз командир говорила, надо читать. Она хотела учить, я не хотел. Ничего не читал.
– Садись. – Я указал ему на кресло. Поколебавшись, он нехотя сел.
– Хочу идти, – жалобно пробормотал он.
– Аманда говорила, что ты очень прилежный. Хочешь научиться писать свое имя?
– Мне все равно, – пожал он плечами.
– Боишься?
Он вскочил, сжав кулаки.
– Эдди ничего не боится! Все знают! Давай биться, сам убедишься! Вставай, командир, давай!
– Нет, Эдди, драться мы не будем. Если не боишься, ответь на один вопрос. Хочешь научиться читать?
– Не иметь значения! Мне все равно. Я вздохнул и поднялся: ничего у меня не получится. Не умею я ладить с людьми.
– Ладно, Эдди, забудем об этом. Извини, что побеспокоил тебя. – Я направился к выходу.
– Она говорила, я могу учиться, если хочу! – в отчаянии закричал Эдди мне вслед. – Она учила меня. Не думай плохого! Я ничего ей не делал! Ничего плохого! Никто меня раньше не учил! Никто!
– Ну а сейчас хочешь учиться?
– Ее нет. Только она могла сидеть с глупым Эдди, только она могла учить.
– Другие тоже могут учить.
– Кто будет терпеть, когда Эдди читает пальцем? – с горечью спрашивал Эдди. – Разве будут терпеть эти умные верхние?
– Я буду тебя учить.
Он обалдело посмотрел на меня, грустно усмехнулся и произнес уже спокойнее:
– Не надо. Командир и так без конца возится с глупыми ссыльными.
– Эдди, я научу тебя читать. У меня много свободного времени, и я не знаю, чем мне заняться. Понимаешь?
– Я не умею быстро учиться. Эх! – Он хватил кулаком по стене. – Она не говорила тебе? Со мной нужно терпение. У меня плохой ум. Надо сидеть, не злиться, не смеяться надо мной.
– Эдди, я не Аманда, не обещаю быть терпеливым. Но постараюсь. Ты выучишься читать. Клянусь перед Господом Богом.
Потрясенный Эдди молчал. Какое-то время мы еще постояли друг против друга в пустынном коридоре. Наконец Эдди осторожно потрогал меня пальцем – не призрак ли я, – быстро повернулся и рванул прочь.
Наш корабль летел со сверхсветовой скоростью сквозь галактику. Скуку на вахте скрашивали лишь шахматные партии с компьютером. Я раз за разом их проигрывал, но не унывал, и однажды мое упорство было вознаграждено – снова удалось свести партию к ничьей. Дэнни не стал язвить, повел себя как благородный боец. Урок, который я ему недавно преподал, не прошел даром.
После дежурства я сидел за письменным столом в своей каюте и с трудом сдерживал нетерпение, пока Эдди Босс читал по складам простейшие слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Поняв, что беседа подошла к концу, Уолтер Дакко сказал со вздохом:
– Спасибо. – Он направился к выходу, но у двери задержался. – Мне стоило не меньших усилий прийти к вам, но теперь предстоит еще более трудное дело: извиниться перед беспризорником.
На этом мы распрощались.
Я никак не мог забыть о нашем последнем разговоре с Дэнни. Аманда прожила не так уж мало, но не оставила о себе никакой памяти, если не считать моей травмированной психики. Даже ее предсмертная записка исчезла. От Нэйта тоже ничего не осталось, кроме щемящих душу воспоминаний.
Вечерами в пронизанной одиночеством тишине каюты я без конца размышлял об Аманде. Вспоминались всякие мелочи, о которых раньше не было времени подумать. И однажды во время вахты я решил поговорить об этом с Алексом.
– Она никогда прямо не говорила о моем скверном обращении с Филипом, – сказал он, – но подвела меня к этой мысли своими рассуждениями. И я понял, что все издевательства над Филипом разлагают мою душу.
Я тупо смотрел на приборную доску и жалел, что не ценил ее по-настоящему.
– Простите меня, но… – Алекс помедлил, – ваша жена была замечательным психологом.
Постепенно я узнавал об Аманде все больше и больше. Я любил ее, но не понимал. Чем еще занималась она тайком от меня? Обучала грамоте грубого верзилу Эдди. Видимо, это он поставил Жанне синяк под глазом.
– Вы готовы, сэр? – раздался голос компьютера.
– Что? А, сыграть в шахматы? Конечно, Дэнни, давай. – Я поудобнее устроился в кресле. На экране появилась шахматная доска.
На восемнадцатом ходу я сдался. Дэнни играл превосходно. Лишь однажды – три дня спустя – мне удалось сыграть с ним вничью.
– Неплохо для человека, – похвалил меня Дэнни. – Хотите, могу поддаться?
– Не вздумай, иначе пошлю тебя подальше.
– Куда? – с притворным ужасом воскликнул компьютер.
– Дэнни, тебе разве не привили бойцовских качеств?
– А что это такое? Раздел шахматной теории?
– Да, самый главный, – на полном серьезе ответил я и прочел на эту тему краткую лекцию, не преминув упомянуть о бойцовской чести.
Дэнни несколько секунд переваривал информацию – слишком долго для быстродействующего компьютера.
– Значит, вы восприняли мое предложение поддаваться как шутку? – спросил он наконец.
– Похоже, что так.
– Простите, сэр, – робко произнес Дэнни. – Вы рассказали интересные вещи, до сих пор не известные мне.
– Это не важно.
Появился Вакс, и я собрался уходить.
– Я не хотел вас обидеть, – сказал мне вдогонку Дэнни. – Ведь вы мой единственный друг.
Я не ожидал от Дэнни такого признания. И пошел переваривать его к себе в каюту.
Дни тянулись мучительно медленно. Я больше не отсылал с дежурства своих подчиненных и, когда нес вахту с Дереком Кэрром, пытался понять, не притесняет ли его Филип Таер. Ничего такого, похоже, не было. В бортовом журнале новых нарядов не появлялось.
Филип, видимо, сильно изменился со времен «Гибернии», когда был старшим над гардемаринами. Некогда юный, Рейф Трэдвел за время полета подрос и возмужал.
Между Грегором Аттани и беспризорниками установилось хрупкое перемирие.
Они больше не дразнили его за столом, а он перестал насмехаться над их дурными манерами. Хорошо бы отправить Грегора на прежнее место жительства, хотя после смерти матери за тем столом его никто не ждал.
У меня вошло в привычку после ужина провожать беспризорников на второй уровень, к их каютам. После этого я шел к себе и в одиночестве предавался грустным размышлениям.
Однажды за ужином кто-то из пассажиров упомянул имя Аманды, отчего мне стало особенно тяжело. В этот же вечер, когда беспризорники, дурачась, расходились по своим каютам, я заметил, что Эдди изо всех сил толкнул Деке.
– Эдди! – одернул его я.
– Что, командир? – насторожился верзила.
– Пойдем со мной.
– А что такого я сделал, командир? – заныл Эдди.
Я привел его в комнату отдыха второго уровня и опустился в кресло. Эдди продолжал стоять, озираясь по сторонам.
– Садись, – приказал я.
– Не хочу, – заупрямился он. – Мне надо идти.
– Ты такой же пассажир, как и все, и имеешь право находиться в комнате отдыха.
– Нет. Только верхние имеют право. Ссыльные – нет.
– Эдди, Аманда учила тебя читать. Я знаю.
– Нет, – отпрянул он в испуге. – Миз командир говорила, надо читать. Она хотела учить, я не хотел. Ничего не читал.
– Садись. – Я указал ему на кресло. Поколебавшись, он нехотя сел.
– Хочу идти, – жалобно пробормотал он.
– Аманда говорила, что ты очень прилежный. Хочешь научиться писать свое имя?
– Мне все равно, – пожал он плечами.
– Боишься?
Он вскочил, сжав кулаки.
– Эдди ничего не боится! Все знают! Давай биться, сам убедишься! Вставай, командир, давай!
– Нет, Эдди, драться мы не будем. Если не боишься, ответь на один вопрос. Хочешь научиться читать?
– Не иметь значения! Мне все равно. Я вздохнул и поднялся: ничего у меня не получится. Не умею я ладить с людьми.
– Ладно, Эдди, забудем об этом. Извини, что побеспокоил тебя. – Я направился к выходу.
– Она говорила, я могу учиться, если хочу! – в отчаянии закричал Эдди мне вслед. – Она учила меня. Не думай плохого! Я ничего ей не делал! Ничего плохого! Никто меня раньше не учил! Никто!
– Ну а сейчас хочешь учиться?
– Ее нет. Только она могла сидеть с глупым Эдди, только она могла учить.
– Другие тоже могут учить.
– Кто будет терпеть, когда Эдди читает пальцем? – с горечью спрашивал Эдди. – Разве будут терпеть эти умные верхние?
– Я буду тебя учить.
Он обалдело посмотрел на меня, грустно усмехнулся и произнес уже спокойнее:
– Не надо. Командир и так без конца возится с глупыми ссыльными.
– Эдди, я научу тебя читать. У меня много свободного времени, и я не знаю, чем мне заняться. Понимаешь?
– Я не умею быстро учиться. Эх! – Он хватил кулаком по стене. – Она не говорила тебе? Со мной нужно терпение. У меня плохой ум. Надо сидеть, не злиться, не смеяться надо мной.
– Эдди, я не Аманда, не обещаю быть терпеливым. Но постараюсь. Ты выучишься читать. Клянусь перед Господом Богом.
Потрясенный Эдди молчал. Какое-то время мы еще постояли друг против друга в пустынном коридоре. Наконец Эдди осторожно потрогал меня пальцем – не призрак ли я, – быстро повернулся и рванул прочь.
Наш корабль летел со сверхсветовой скоростью сквозь галактику. Скуку на вахте скрашивали лишь шахматные партии с компьютером. Я раз за разом их проигрывал, но не унывал, и однажды мое упорство было вознаграждено – снова удалось свести партию к ничьей. Дэнни не стал язвить, повел себя как благородный боец. Урок, который я ему недавно преподал, не прошел даром.
После дежурства я сидел за письменным столом в своей каюте и с трудом сдерживал нетерпение, пока Эдди Босс читал по складам простейшие слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112