– Стоя перед черным Анласом, генерал улыбнулся воспоминаниям. – Остается лишь удивляться, как мы не сделали этого раньше».
Он поставил шкатулку с перстнями на каменную полку. Бросил взгляд на высеченную над алтарем человеческую фигуру с головой козла, увенчанной массивными, острыми рогами. Закрыл глаза. И начал молиться, шепотом проговаривая слова на виссанском. Тексты канонических молитв, творимых от конца к началу, легко слетали с губ.
Отец Зла – известный насмешник. И нет ему большей радости, чем осквернить таинство, вволю поиздевавшись над ним.
Когда повернулись узкие зрачки в глазах козлиной головы, сэр Зигфрид не слишком даже и удивился.
– Итак, ты получил то, что хотел. – Козлоголовый непринужденно уселся на алтарь и закинул ногу на ногу.
– Я получил лишь средство. – Сэр Зигфрид остался стоять. Второй раз в жизни видел он Отца Зла во плоти, и сейчас напала какая-то зябкая дрожь. Генерал не хотел поддаться слабости.
– Да. Средство. – Увенчанная рогами голова качнулась. – Но путь к цели для тебя так же важен, как сама цель, уж я-то знаю. Хочу предупредить сразу: те четыре перстня, которые сумели заполучить твои противники, эти хитрые Опаленные, тебе сейчас не подвластны. Люди Белого Креста оказались на редкость прозорливы, и перстни не обрели владельцев. Они сейчас принадлежат всему ордену, ими пользуются по мере надобности. А следовательно, они не принадлежат никому. Тебе, полагаю, не нужно объяснять, что это значит?
– Эти монахи обошли меня, – выдохнул сэр Зигфрид разочарованно и зло.
– Увы. Впрочем, они ослаблены и лишились почти всего, что имели. Можешь считать, что Белого Креста больше не существует.
– Значит, сейчас моя цель – Эзис.
– Да. И один из перстней принадлежит султану. Почудилось? Или действительно тонкие козлиные губы дернулись, намекая на усмешку.
– Хорошо. – Генерал кивнул. О том, что султан захотел сам владеть драгоценностью, он знал давно.
– Еще один перстень носит придворный лекарь императора Сипанго.
– Да.
И это было известно генералу.
– А еще один, – желтые глаза прищурились и – теперь-то уж ясно было, что не чудится, – козлиная голова ощерилась усмешкой, показав плоские белые зубы, – еще один перстень принадлежит некоему шефанго. Альбиносу. Ты не знаком с таким, генерал?
– Он все еще жив?
– Да.
Что-то похожее на торжество шевельнулось в душе. Но это было скорее памятью о победе. Памятью о том, чего не было.
– Он уже не интересует меня. – Сэр Зигфрид скривил презрительно губы. – Четверо рассеяны, а авантюрист-одиночка – это не цель. Мне предстоит покорять империи.
– О, разумеется. – Желтые бешеные глаза продолжали смеяться. – И что ты думаешь о покорении империи, которая, единственная в мире, с полным правом называет себя Империей, именно так – с прописной буквы?
– Ямы Собаки? Козлоголовый молчал.
– Значит ли это, – медленно подбирая слова, генерал пытался справиться с мешаниной мыслей и чувств, – значит ли это, что он не лгал, там, в Шотэ, когда объявил себя императором?
– Торанго. У них это называется Торанго. Титул, который становится именем. Да. Он не лгал.
– И у него перстень?
– И Сила. И Оружие. И в открытом бою тебе не выстоять против него, генерал. Но сейчас он потерял Веру. И со – мнения ослабили его. А у тебя Паучий Камень. Да, кстати, этот шефанго знает о перстнях все, что знаешь ты.
– Он опять оказался сильнейшим из врагов...
– Вы стоите друг друга. Вы даже похожи в чем-то, уж поверь мне, генерал. И послушай совета: после того как насладишься победой и завладеешь Империей, убей его. Отбери Меч и убей. Уничтожь. Сожги тело и развей по ветру прах. Чтоб даже памяти не осталось о нем.
– Надеюсь, спешить с убийством не обязательно, – пробормотал Зигфрид не то себе, не то насмешливому своему собеседнику.
– Не обязательно. – Рога качнулись. Вниз. И вверх. Но вот Меч рекомендую отобрать сразу.
– Что за Меч?
– Увидишь, генерал.
Козлоголовый не потрудился даже встать. Как сидел, развалясь, так и растаял в воздухе. Только со стены ухмыльнулись на прощание желтые глаза.
Империя Айнодор. Лассэдэли
Обряд уже начался, когда главные двери храма распахнулись и в святилище вошел принц Элеман.
Все разом повернулись к нему. Пролетел и смолк изумленный, непонимающий шепот.
Принц был одет в тяжелые доспехи, а на плече его лежал двуручный меч. Эльфы, стоящие в задних рядах, отшатнулись от Элемана. В глазах Его Высочества тлело безумие.
Принц улыбнулся всем. Медленным шагом пошел к алтарю. Перед ним молча расступались. И в полной тишине слышно было только позвякивание меча, лежащего на плече Элемана.
Принц все так же медленно поднялся на возвышение у алтаря. Повернулся к собравшимся в храме.
И замерло все.
Двуручный меч, который Элеман держал одной рукой, взметнулся вверх.
– Я отрекаюсь, – разнеслось по храму. – Я отрекаюсь от своего народа, погрязшего в самолюбовании и забывшего, что он живет в этом мире. Я отрекаюсь от своего титула, не давшего мне ничего. Я отрекаюсь от своего имени, ибо оно мертво вот уже двадцать лет.
Меч лег на привычное место на плече. Уже не эльф, уже не принц и уже не Элеман пошел к выходу из храма.
Элидор
Когда я садился на первого попавшегося коня, чтобы ехать в Астальдолондэ, ко мне подбежала Кина:
– Элидор, а как же я? Я улыбнулся:
– Едем.
– Я с вами. – К нам подходил Наргиль. – Уж не знаю, как вас и называть.
– Зовите меня Элидор.
Пустые земли
Утреннее солнце вызолотило нежные вершины сосен, искрами зажгло капли росы на высокой траве, разогнало серую хмарь, затянувшую небо.
Эльрик сидел, прислонившись спиной к ногам Тарсаша, и наблюдал, как солдаты лорда Альберта сворачивают лагерь.
Скакун давно привык к тому, что любимый хозяин использует его как спинку кресла. Стоял неподвижно, прядая острыми ушами. Похоже, ему нравилось, когда Эльрик сидел вот так. Конь опускал иногда узкую голову, тыкался ноздрями в волосы шефанго, фыркал негромко.
Он не любил только, когда Эльрик курил. И де Фокс рядом с Тарсашем даже не доставал трубку.
– Не сегодня-завтра будем в Гиени. – Молодой герцог присел на мокрую траву рядом с императором. Достал трубку.
– Сегодня.
– Вы, как всегда, самоуверенны.
– Я знаю эти места.
Когда лорд Альберт затянулся, окутавшись дымом, Эльрик поднялся на ноги. Тарсаш тут же развернулся к герцогу хвостом, не отходя, впрочем, от де Фокса.
– Складывается впечатление, что ваш конь здорово не любит меня, – заметил аквитонец. – Право же, будь он разумен, я бы решил, что он специально дает мне это понять.
– Тарсаш разумен, – очень серьезно сказал шефанго. – И он вообще никого не любит. Особенно тех, кто курит.
– Ну-ну, – хмыкнул герцог. – Как же вы с ним уживаетесь?
– Я люблю его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Он поставил шкатулку с перстнями на каменную полку. Бросил взгляд на высеченную над алтарем человеческую фигуру с головой козла, увенчанной массивными, острыми рогами. Закрыл глаза. И начал молиться, шепотом проговаривая слова на виссанском. Тексты канонических молитв, творимых от конца к началу, легко слетали с губ.
Отец Зла – известный насмешник. И нет ему большей радости, чем осквернить таинство, вволю поиздевавшись над ним.
Когда повернулись узкие зрачки в глазах козлиной головы, сэр Зигфрид не слишком даже и удивился.
– Итак, ты получил то, что хотел. – Козлоголовый непринужденно уселся на алтарь и закинул ногу на ногу.
– Я получил лишь средство. – Сэр Зигфрид остался стоять. Второй раз в жизни видел он Отца Зла во плоти, и сейчас напала какая-то зябкая дрожь. Генерал не хотел поддаться слабости.
– Да. Средство. – Увенчанная рогами голова качнулась. – Но путь к цели для тебя так же важен, как сама цель, уж я-то знаю. Хочу предупредить сразу: те четыре перстня, которые сумели заполучить твои противники, эти хитрые Опаленные, тебе сейчас не подвластны. Люди Белого Креста оказались на редкость прозорливы, и перстни не обрели владельцев. Они сейчас принадлежат всему ордену, ими пользуются по мере надобности. А следовательно, они не принадлежат никому. Тебе, полагаю, не нужно объяснять, что это значит?
– Эти монахи обошли меня, – выдохнул сэр Зигфрид разочарованно и зло.
– Увы. Впрочем, они ослаблены и лишились почти всего, что имели. Можешь считать, что Белого Креста больше не существует.
– Значит, сейчас моя цель – Эзис.
– Да. И один из перстней принадлежит султану. Почудилось? Или действительно тонкие козлиные губы дернулись, намекая на усмешку.
– Хорошо. – Генерал кивнул. О том, что султан захотел сам владеть драгоценностью, он знал давно.
– Еще один перстень носит придворный лекарь императора Сипанго.
– Да.
И это было известно генералу.
– А еще один, – желтые глаза прищурились и – теперь-то уж ясно было, что не чудится, – козлиная голова ощерилась усмешкой, показав плоские белые зубы, – еще один перстень принадлежит некоему шефанго. Альбиносу. Ты не знаком с таким, генерал?
– Он все еще жив?
– Да.
Что-то похожее на торжество шевельнулось в душе. Но это было скорее памятью о победе. Памятью о том, чего не было.
– Он уже не интересует меня. – Сэр Зигфрид скривил презрительно губы. – Четверо рассеяны, а авантюрист-одиночка – это не цель. Мне предстоит покорять империи.
– О, разумеется. – Желтые бешеные глаза продолжали смеяться. – И что ты думаешь о покорении империи, которая, единственная в мире, с полным правом называет себя Империей, именно так – с прописной буквы?
– Ямы Собаки? Козлоголовый молчал.
– Значит ли это, – медленно подбирая слова, генерал пытался справиться с мешаниной мыслей и чувств, – значит ли это, что он не лгал, там, в Шотэ, когда объявил себя императором?
– Торанго. У них это называется Торанго. Титул, который становится именем. Да. Он не лгал.
– И у него перстень?
– И Сила. И Оружие. И в открытом бою тебе не выстоять против него, генерал. Но сейчас он потерял Веру. И со – мнения ослабили его. А у тебя Паучий Камень. Да, кстати, этот шефанго знает о перстнях все, что знаешь ты.
– Он опять оказался сильнейшим из врагов...
– Вы стоите друг друга. Вы даже похожи в чем-то, уж поверь мне, генерал. И послушай совета: после того как насладишься победой и завладеешь Империей, убей его. Отбери Меч и убей. Уничтожь. Сожги тело и развей по ветру прах. Чтоб даже памяти не осталось о нем.
– Надеюсь, спешить с убийством не обязательно, – пробормотал Зигфрид не то себе, не то насмешливому своему собеседнику.
– Не обязательно. – Рога качнулись. Вниз. И вверх. Но вот Меч рекомендую отобрать сразу.
– Что за Меч?
– Увидишь, генерал.
Козлоголовый не потрудился даже встать. Как сидел, развалясь, так и растаял в воздухе. Только со стены ухмыльнулись на прощание желтые глаза.
Империя Айнодор. Лассэдэли
Обряд уже начался, когда главные двери храма распахнулись и в святилище вошел принц Элеман.
Все разом повернулись к нему. Пролетел и смолк изумленный, непонимающий шепот.
Принц был одет в тяжелые доспехи, а на плече его лежал двуручный меч. Эльфы, стоящие в задних рядах, отшатнулись от Элемана. В глазах Его Высочества тлело безумие.
Принц улыбнулся всем. Медленным шагом пошел к алтарю. Перед ним молча расступались. И в полной тишине слышно было только позвякивание меча, лежащего на плече Элемана.
Принц все так же медленно поднялся на возвышение у алтаря. Повернулся к собравшимся в храме.
И замерло все.
Двуручный меч, который Элеман держал одной рукой, взметнулся вверх.
– Я отрекаюсь, – разнеслось по храму. – Я отрекаюсь от своего народа, погрязшего в самолюбовании и забывшего, что он живет в этом мире. Я отрекаюсь от своего титула, не давшего мне ничего. Я отрекаюсь от своего имени, ибо оно мертво вот уже двадцать лет.
Меч лег на привычное место на плече. Уже не эльф, уже не принц и уже не Элеман пошел к выходу из храма.
Элидор
Когда я садился на первого попавшегося коня, чтобы ехать в Астальдолондэ, ко мне подбежала Кина:
– Элидор, а как же я? Я улыбнулся:
– Едем.
– Я с вами. – К нам подходил Наргиль. – Уж не знаю, как вас и называть.
– Зовите меня Элидор.
Пустые земли
Утреннее солнце вызолотило нежные вершины сосен, искрами зажгло капли росы на высокой траве, разогнало серую хмарь, затянувшую небо.
Эльрик сидел, прислонившись спиной к ногам Тарсаша, и наблюдал, как солдаты лорда Альберта сворачивают лагерь.
Скакун давно привык к тому, что любимый хозяин использует его как спинку кресла. Стоял неподвижно, прядая острыми ушами. Похоже, ему нравилось, когда Эльрик сидел вот так. Конь опускал иногда узкую голову, тыкался ноздрями в волосы шефанго, фыркал негромко.
Он не любил только, когда Эльрик курил. И де Фокс рядом с Тарсашем даже не доставал трубку.
– Не сегодня-завтра будем в Гиени. – Молодой герцог присел на мокрую траву рядом с императором. Достал трубку.
– Сегодня.
– Вы, как всегда, самоуверенны.
– Я знаю эти места.
Когда лорд Альберт затянулся, окутавшись дымом, Эльрик поднялся на ноги. Тарсаш тут же развернулся к герцогу хвостом, не отходя, впрочем, от де Фокса.
– Складывается впечатление, что ваш конь здорово не любит меня, – заметил аквитонец. – Право же, будь он разумен, я бы решил, что он специально дает мне это понять.
– Тарсаш разумен, – очень серьезно сказал шефанго. – И он вообще никого не любит. Особенно тех, кто курит.
– Ну-ну, – хмыкнул герцог. – Как же вы с ним уживаетесь?
– Я люблю его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152