Даже Тварей напугала его жестокость… Мертвецов из дома вывезли и захоронили, кого на кладбище, а кого и на помойке за Городом. Только люди говорят, что часть покойников, скорее всего, так и осталась зарытой где-то в подвале дома…
– И поэтому в дом ходить нельзя?
– Я стар. Глаза мои не так остры, как прежде, но даже сейчас я различаю блеск значка на твоей куртке, Птенец… Может быть тебе будет интересно узнать, что еще до того, как палача прозвали Отступником его именовали Хорьком, чем на мой взгляд жестоко обидели в общем-то славного зверька. Ты догадываешься, за что палачу дали такое имя?
– Догадываюсь… – кивнул я медленно. – И вы хотите сказать, что за все это время ни один дракон, за исключением Темного, не пришел на помощь своему владельцу?
– Говорят, Отступник, да и не только он, знал способ отваживать драконов… Смутные были времена.
– Сказки, – сказал я без должного убеждения.
– Может быть, – не стал спорить старик. – Только и сейчас времена мутнеют. Вот меня и попросили приглядывать, не зашевелится ли здесь что снова…
– Кто просил?
Старик хихикнул загадочно, ухватил флегматичную кошку за шиворот и посадил ее к себе на колени.
– Какие вы все любопытные… Ты уже пятый Птенец за последние три дня, навестивший старого Джакто. И всех вас интересует одно и то же… Но на подобные вопросы меня не уполномочили отвечать.
Рассказ старого Джакто отнюдь не отбил у меня желания посетить дом. Иррациональная надежда отыскать там следы таинственной незнакомки так просто не исчезала. Однако я решил отложить визит до более подходящего момента, когда поблизости не окажется соглядатаев. Неизвестно, кто поручил старику присматривать за домом. Хорошо, если местная стража. А если кто-то из наших?
…Толпа обладает действием магическим, увлекая за собой нерасторопных и рассеянных. Я, поглощенный размышлениями, и сам не заметил, как меня затянуло в поток, бесцельно понесло по случайным улицам и выбросило где-то в смутно знакомом районе, где дома преобладали сплошь лазурного оттенка и со стен равнодушно глазели на прохожих каменные рельефные рыбы, затаившиеся в зарослях подсохших виноградных плетей, опутывающих постройки.
И как это меня сюда закинуло?
Я стряхнул рассеянность, машинально и по большому радиусу огибая лупоглазое, желтое и довольно-таки отвратительное с виду каменное чудище, выставленное на небольшом постаменте возле крыльца трехэтажного особняка. Чудище, видимо, тоже по замыслу автора должно было считаться рыбой. А загнутые зубы в разинутой пасти и дополнительные пары глаз, намалеванные на боку рыбины демонстрировали… Что? Тайный замысел скульптора или желание хозяев отпугивать гостей от дома? Уж больно плотоядно выглядело чудище.
М-да… Я еще некоторое время спиной чувствовал хищный взор многочисленных рыбьих глаз, поспешил свернуть в проулок, надеясь выбраться обратно, на знакомые территории.
Влажный, пахнущий речной водой и слегка дымом, ветер ерошил волосы и норовил забраться за шиворот. Становилось холоднее. Где-то далеко часы мерно отсчитали прожитый час, но какой именно я не успел сосчитать.
Так… Кажется, сюда. Очередной поворот вытолкнул меня на короткую улочку – узкую, закованную бугристым камнем и зажатую с двух сторон тушами старых домов. Не улица – скорее, тупик, замкнутый нежилой пустошью,
– … помогите! – донесся женский голос. – Ну, помогите же!.. Да пойдемте, чего вы стоите? – Эхо ее отчаяния плясало между темными каменными стенами, отражаясь и дробясь.
Впереди что-то происходило. Но как-то странно происходило.
Одолеть куцую улицу бегом несложно. Сложнее понять, отчего на небольшом пустыре, которым заканчивалась улочка столпилось около десятка людей разного возраста с весьма напряженными и виноватыми физиономиями. Люди встревожено переглядываются и неловко переминаются, отворачиваясь от всклокоченной и напуганной девушки, почти подростка, которая мечется от одного к другому, хватая за руки и полы одежды. Невысокая, хрупкая с виду женщина попыталась взять девушку за руку и удержать, но та вырвалась.
– Что произошло-то? – беспокойно осведомился некто, выбежавший одновременно со мной из-за зарослей сухого бурьяна слева, видно тоже привлеченный криком.
Девушка устремилась к нему.
– Ава… Сестренка моя играла… Я только на две минуты отошла, а она с другими девочками… И в колодец… – девушка ухватила прохожего за рукав. – Там колодец! – Она свободной рукой указала в сторону дыры в земле, распахнутого в бесшумном, черном, пугающем зеве. Опушенная сухой высокой травой дыра была не сразу заметна от основной тропы, пересекающей пустырь. Чуть правее провала лежала тяжелая с виду, металлическая крышка, тоже почти скрытая сорняками.
– Да врет она все, – неожиданно вмешалась какая-то тетка из стоявших вокруг, – Сестры у нее никакой не было. Я тут целый день хожу и никаких детей не видела. Сумасшедшая она!
– Не поймем, чего кричит, – с готовностью подхватил ее сосед. – Думали, случилось чего, а она все про сестру да колодец.
Девушка затравленно оглянулась, замерла, беззвучно шевеля губами. На лице ее стыло какое-то безнадежное недоумение. Прохожий высвободил рукав и с непонятной поспешностью посоветовал:
– Так вы стражей-то позовите…
– А чего звать, когда не случилось ничего?
– А вдруг правда… в колодец.
– Да нет там никого, – безапелляционно сообщили ему.
Что-то было невозможное в этой сцене. Собравшиеся вокруг люди явно были не в себе и вели себя не то, что неестественно. Попросту – загадочно.
– Эй, парень, ты куда? – встревожено спросили мне в спину, когда я, обогнув собравшихся, приблизился к колодцу. – Ты не лезь…
– Помогите! – воскликнула девушка, подбегая к дыре вслед за мной. – Я ничего не понимаю… Они мне не верят…
Мы опустились на колени возле забранных ржавым железом окосмов колодца и попытались рассмотреть хоть что-нибудь в кромешной тьме.
Колодец до краев наполняла плотная, слежавшаяся тьма, воняющая железом, сырой землей, дрожжами и… страхом. И такой же страх расползался вокруг – осязаемый, вязкий, [ устой, казалось, зачерпнуть можно. Люди застывали в нем, как мухи в ядовитом клею.
– Я говорю, что Ава там, а мне никто не верит… – продолжала, задыхаясь, говорить девушка напротив, цепляясь белыми пальцами за выступающие по краям колодца трухлявые скобы, оставшиеся от унесенной кем-то крышки. – Я попросила хоть веревку… Не дали.
Из колодца доносились какие-то слабые звуки. Может, вода… Может, плач. Оттуда мне знать, какая там глубина?
– Не лезли бы вы туда, – внятно произнесли от группки внимательно наблюдавших за нами зрителей. – Это же колодец.
– Ну и что?.. – с раздражением осведомился я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
– И поэтому в дом ходить нельзя?
– Я стар. Глаза мои не так остры, как прежде, но даже сейчас я различаю блеск значка на твоей куртке, Птенец… Может быть тебе будет интересно узнать, что еще до того, как палача прозвали Отступником его именовали Хорьком, чем на мой взгляд жестоко обидели в общем-то славного зверька. Ты догадываешься, за что палачу дали такое имя?
– Догадываюсь… – кивнул я медленно. – И вы хотите сказать, что за все это время ни один дракон, за исключением Темного, не пришел на помощь своему владельцу?
– Говорят, Отступник, да и не только он, знал способ отваживать драконов… Смутные были времена.
– Сказки, – сказал я без должного убеждения.
– Может быть, – не стал спорить старик. – Только и сейчас времена мутнеют. Вот меня и попросили приглядывать, не зашевелится ли здесь что снова…
– Кто просил?
Старик хихикнул загадочно, ухватил флегматичную кошку за шиворот и посадил ее к себе на колени.
– Какие вы все любопытные… Ты уже пятый Птенец за последние три дня, навестивший старого Джакто. И всех вас интересует одно и то же… Но на подобные вопросы меня не уполномочили отвечать.
Рассказ старого Джакто отнюдь не отбил у меня желания посетить дом. Иррациональная надежда отыскать там следы таинственной незнакомки так просто не исчезала. Однако я решил отложить визит до более подходящего момента, когда поблизости не окажется соглядатаев. Неизвестно, кто поручил старику присматривать за домом. Хорошо, если местная стража. А если кто-то из наших?
…Толпа обладает действием магическим, увлекая за собой нерасторопных и рассеянных. Я, поглощенный размышлениями, и сам не заметил, как меня затянуло в поток, бесцельно понесло по случайным улицам и выбросило где-то в смутно знакомом районе, где дома преобладали сплошь лазурного оттенка и со стен равнодушно глазели на прохожих каменные рельефные рыбы, затаившиеся в зарослях подсохших виноградных плетей, опутывающих постройки.
И как это меня сюда закинуло?
Я стряхнул рассеянность, машинально и по большому радиусу огибая лупоглазое, желтое и довольно-таки отвратительное с виду каменное чудище, выставленное на небольшом постаменте возле крыльца трехэтажного особняка. Чудище, видимо, тоже по замыслу автора должно было считаться рыбой. А загнутые зубы в разинутой пасти и дополнительные пары глаз, намалеванные на боку рыбины демонстрировали… Что? Тайный замысел скульптора или желание хозяев отпугивать гостей от дома? Уж больно плотоядно выглядело чудище.
М-да… Я еще некоторое время спиной чувствовал хищный взор многочисленных рыбьих глаз, поспешил свернуть в проулок, надеясь выбраться обратно, на знакомые территории.
Влажный, пахнущий речной водой и слегка дымом, ветер ерошил волосы и норовил забраться за шиворот. Становилось холоднее. Где-то далеко часы мерно отсчитали прожитый час, но какой именно я не успел сосчитать.
Так… Кажется, сюда. Очередной поворот вытолкнул меня на короткую улочку – узкую, закованную бугристым камнем и зажатую с двух сторон тушами старых домов. Не улица – скорее, тупик, замкнутый нежилой пустошью,
– … помогите! – донесся женский голос. – Ну, помогите же!.. Да пойдемте, чего вы стоите? – Эхо ее отчаяния плясало между темными каменными стенами, отражаясь и дробясь.
Впереди что-то происходило. Но как-то странно происходило.
Одолеть куцую улицу бегом несложно. Сложнее понять, отчего на небольшом пустыре, которым заканчивалась улочка столпилось около десятка людей разного возраста с весьма напряженными и виноватыми физиономиями. Люди встревожено переглядываются и неловко переминаются, отворачиваясь от всклокоченной и напуганной девушки, почти подростка, которая мечется от одного к другому, хватая за руки и полы одежды. Невысокая, хрупкая с виду женщина попыталась взять девушку за руку и удержать, но та вырвалась.
– Что произошло-то? – беспокойно осведомился некто, выбежавший одновременно со мной из-за зарослей сухого бурьяна слева, видно тоже привлеченный криком.
Девушка устремилась к нему.
– Ава… Сестренка моя играла… Я только на две минуты отошла, а она с другими девочками… И в колодец… – девушка ухватила прохожего за рукав. – Там колодец! – Она свободной рукой указала в сторону дыры в земле, распахнутого в бесшумном, черном, пугающем зеве. Опушенная сухой высокой травой дыра была не сразу заметна от основной тропы, пересекающей пустырь. Чуть правее провала лежала тяжелая с виду, металлическая крышка, тоже почти скрытая сорняками.
– Да врет она все, – неожиданно вмешалась какая-то тетка из стоявших вокруг, – Сестры у нее никакой не было. Я тут целый день хожу и никаких детей не видела. Сумасшедшая она!
– Не поймем, чего кричит, – с готовностью подхватил ее сосед. – Думали, случилось чего, а она все про сестру да колодец.
Девушка затравленно оглянулась, замерла, беззвучно шевеля губами. На лице ее стыло какое-то безнадежное недоумение. Прохожий высвободил рукав и с непонятной поспешностью посоветовал:
– Так вы стражей-то позовите…
– А чего звать, когда не случилось ничего?
– А вдруг правда… в колодец.
– Да нет там никого, – безапелляционно сообщили ему.
Что-то было невозможное в этой сцене. Собравшиеся вокруг люди явно были не в себе и вели себя не то, что неестественно. Попросту – загадочно.
– Эй, парень, ты куда? – встревожено спросили мне в спину, когда я, обогнув собравшихся, приблизился к колодцу. – Ты не лезь…
– Помогите! – воскликнула девушка, подбегая к дыре вслед за мной. – Я ничего не понимаю… Они мне не верят…
Мы опустились на колени возле забранных ржавым железом окосмов колодца и попытались рассмотреть хоть что-нибудь в кромешной тьме.
Колодец до краев наполняла плотная, слежавшаяся тьма, воняющая железом, сырой землей, дрожжами и… страхом. И такой же страх расползался вокруг – осязаемый, вязкий, [ устой, казалось, зачерпнуть можно. Люди застывали в нем, как мухи в ядовитом клею.
– Я говорю, что Ава там, а мне никто не верит… – продолжала, задыхаясь, говорить девушка напротив, цепляясь белыми пальцами за выступающие по краям колодца трухлявые скобы, оставшиеся от унесенной кем-то крышки. – Я попросила хоть веревку… Не дали.
Из колодца доносились какие-то слабые звуки. Может, вода… Может, плач. Оттуда мне знать, какая там глубина?
– Не лезли бы вы туда, – внятно произнесли от группки внимательно наблюдавших за нами зрителей. – Это же колодец.
– Ну и что?.. – с раздражением осведомился я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130