«Поздравляю, ты заблудился», – иронически констатировал дракон.
– Ничего я не… – начал было я, но не договорил. Дракон прав. Где-то я неправильно повернул. Самое неприятное, что я полностью потерял всякое представление о направлении. Проклятый подземный лабиринт скрадывал любые ориентиры. Мне показалось, что он искажал даже магнитные поля.
«Что будешь делать?» – осведомился дракон. Я неопределенно пожал плечами.
– А ты не мог бы меня как-нибудь скорректировать?
«Как ты себе это представляешь?» – полюбопытствовал дракон. – «Я не знаю даже, где ты находишься в данный момент…»
– Спустись и посмотри, – проворчал я с досадой. Досадовал я не на дракона, а на самого себя. Заблудиться в трех поворотах! Позор… Вот неловко то будет, когда кто-нибудь найдет. Надо попытаться выбраться самостоятельно.
«А не разумнее ли будет не усугублять и без того серьезное положение?» – спросил дракон.
Я промолчал, раздумывая. Ситуация была тревожной, но пока не критической. Можно было еще разок попробовать вернуться по своим следам и поискать первоначальный маршрут. Погоня за незнакомкой захватила меня, но не настолько, чтобы я совсем потерял голову, и восстановить проделанный путь было, наверное, возможно. Искать другой выход, пожалуй, рискованно. А сидеть и ждать помощь – глупо (Не глупо, – вмешался ехидный внутренний голос. – Давай уж начистоту. Стыдно, не так ли?). Нельзя и рассчитывать на дракона. Он ничем мне не поможет. Максимум того, что он сумеет сделать, это переместиться прямо ко мне в лабиринт и умереть со мной за компанию, если положение станет угрожающим. Дракон всегда знает, где я нахожусь, потому что способен ориентироваться в пространстве моими глазами, но сейчас это ему никак не посодействует. Следовательно, рассчитывать я могу только на себя и свое везение.
Прежде мне доводилось спускаться в лабиринт всего лишь раза два, если не считать той неудачной попытки, когда я, вместе с четырьмя местными сорванцами полез в одну из дыр на обрыве. Вся наша пятерка, взбудораженная байками и страшными сказками, обратилась в позорное бегство при виде некоего страшного субъекта, с утробным ревом двинувшегося навстречу из боковой ниши. Лишь потом, отдышавшись в безопасном отдалении, мы вынуждены были признать, что страшилище слишком уж походило на обычного, нечесаного бродягу, от которого вдобавок за версту разило перегаром. Еще два раза я спускался под землю вместе с официальным проводником-экскурсоводом, в другой, более обжитой и приспособленной под нужды любопытных части лабиринта. Городская служба позаботилась расчистить часть наиболее безопасных проходов, дабы удовлетворить законный интерес населения в максимально комфортных условиях. Однако, несмотря на принятые меры, было естественно, чтобы местные мальчишки, да и не только они, несмотря на зловещие слухи и реальную опасность беспрестанно лазили в катакомбы, подвергая опасности себя и стражей порядка, вынужденных их разыскивать. Они и в самом деле лазили, но значительно реже, чем следовало ожидать. Никакой авантюризм, никакая смелость не могли заглушить гнетущее ощущение, охватывающее человека в подземельях. Странное, непреодолимое, неприятное чувство, выгоняющее праздно любопытствующих обратно на поверхность в считанные минуты. Чем ниже и дальше забирался человек, тем явственнее он утрачивал связь с реальностью. Поговаривали, что здесь теряют чутье собаки и отказывает компас. Случалось, разум некоторых не выдерживал давления. Я сам ощущал нечто подобное во время коротких, ознакомительных экскурсий, но то ощущение не шло ни в какое сравнение с сегодняшним.
Внезапно я понял, что полностью лишился, казалось бы, врожденной способности ориентироваться. Я был уверен, что иду правильно, что передо мной должен быть проход, но фонарь равнодушно освещал лишь глухую каменную стену или еще того хуже – безнадежный завал, которого тут не было и в помине… Было в происходящем что-то изрядно нервирующее. Пожалуй, еще немного и я буду вести себя как не слишком умная крыса в чересчур запутанном лабиринте.
Кстати, крыс здесь почти не было. Единственный раз я заметил пробегающую мимо тварь и принял ее за собаку, такой огромной она показалась. Разглядеть я ее сумел лишь когда крыса стала протискиваться в узкую для ее габаритов щель в стене. Мысль о том, что крысам надо бы выбираться на поверхность, чтобы добыть еды была тут же отброшена. Катакомбы отнюдь не пустовали. Здесь водилось множество мелких существ, вроде многоножек, пауков и прочей нечисти. А у одной из канав со стоячей, затхлой водой я заметил даже белесую лягушку… Если, конечно, это была лягушка. У лягушек не бывает таких длинных хвостов…
Временами мне казалось, что я близок к выходу, что иду прямо к нему, но вскоре убеждался, что снова ошибся. Неприятное подозрение, что с каждым шагом я все больше и больше углубляюсь в лабиринт постепенно переросло в уверенность. Разум подсказывал, что умнее будет все же остановиться, пока я не забрался слишком далеко, что лучше подождать помощь. Но интуитивно я чувствовал, что помощь ждать бессмысленно. Девять из десяти спасательных экспедиций, направленных городскими властями на поиски пропавших под землей оканчивались безрезультатно. Лабиринт играл с людьми. Случалось, что позже, много лет спустя, кто-то внезапно обнаруживал исчезнувшего буквально через четыре поворота от входа. Рассказывали, что одного бедолагу, погибшего от истощения, нашли в маленькой комнатке, все стены которой были исцарапаны его ножом, будто человек тщетно пытался продолбить себе выход. Хотя в комнату вел проход, даже не имеющий двери.
Но кое-кто выбирался. Совсем не в том месте, где спускался. Зачастую на другом конце Города.
Время от времени я процарапывал метки на стенах краем завалявшейся в кармане монетки, прекрасно понимая, что пользу они принесут только пока у меня есть свет. А фонарю осталось гореть не так уж долго. Кроме фонаря у меня имелись лишь нож, штук пять монет разного достоинства, одежда, обувь и ремень. Последние можно было бы съесть в случае крайней необходимости, если бы я обладал спичками, чтобы разжечь огонь и котелком, чтобы набрать воды. Зато от жажды я здесь, пожалуй, не умру, потому что изредка мне встречались мелкие канавки, выныривающие из одной стены и уходящие в другую, полные относительно чистой воды. Впрочем, гораздо чаще мне попадались протоки, полные дурно пахнущей жижи, неопределенного происхождения. Если верить городским службам здешние канализационные системы были давно перекрыты, так что, либо эти заверения – вранье, либо потоки нечистот не имеют к городской канализации никакого отношения, либо я уже покинул обрывистое побережье и иду невесть куда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130