освещена только парочка на первом этаже. Неприятное местечко. Замкнутое. Мне снова стало не по себе.
– Да вроде здесь, – без особой уверенности ответил Чаро.
– Обход поблизости есть? – спросил я.
– Должен быть, – отозвался Чаро и возмутился: – Кому понадобилось возводить здесь баррикады? Последнее слово нехорошо зацепило меня. Неясная тревога стала отчетливой, проступая, как пятно чернил на полотне. И я уже не мог списать ее на очередной приступ клаустрофобии.
– Смотрите! – в тот же момент негромко произнес молчаливый Даврир.
Мы обернулись. Единственный выход из проулка перегораживала цепочка темных фигур. Было еще достаточно светло, но разглядеть никого из них в подробностях не удавалось. Они словно растворялись в тенях. Даже лица прятали под масками. Не звериными – обычными, черными.
– Двенадцать… – сосчитала Джеанна деловито.
– Вверху еще четверо, – столь же невозмутимо сообщил Даврир, и я не сразу заметил тех, о ком он говорил. Нужно обладать острым или наметанным глазом, чтобы снизу вычленить неподвижные абрисы людей, засевших на краю крыш.
– Что будем делать? – осведомилась Джеанна, настороженно наблюдая за верхолазами.
– Сначала узнаем, что они намерены делать, – отозвался Чаро, моментально утратив недавнюю веселость. Свой драгоценный пакет он невзначай впихнул между хламом. – В крайнем случае, у нас есть большой специалист по отражению атак преобладающих сил противника. Верно, Кир? Принимаем бой, если что?
– Думаешь, они предоставят нам выбор? – хмыкнул я.
Темные фигуры приближались, становясь различимыми в деталях. Теперь уже можно было рассмотреть, что, несмотря на одинаково черный цвет, одежда у них всех разная. Наскоро покрашенные тряпки. И двигались они неравномерно, одни отставали, другие норовили забежать вперед. Некоторые были вооружены, но всего лишь палками или кнутами.
– Вот здорово, – шепотом произнес Чаро, всматриваясь в надвигающееся воинство. – Это же Патриоты Свободного Города! – Он сплюнул в сердцах.
Никто не стал спорить, хотя и вздыхать с облегчением было рановато. Сообщество Патриотов, рожденное этой тяжелой зимой, хоть и ни разу не причинило серьезного вреда никому из нас лично и Гнезду в целом, все же принесло немало неприятностей. Пытаясь подражать Кругу и его клонам, некоторые особо ретивые горожане, по разным причинам невзлюбившие драконов и все связанное с ними, вступали в сообщество единомышленников и принимались мелко пакостить – разорять обозы, идущие в Гнездо, разрисовывать настенные фрески, изображающие драконов или гадить в Святилищах. Изредка они осмеливались подстерегать одиноких Птенцов и всячески измывались над ними, но максимум, на что они решались, это оскорблять и швыряться гнилыми овощами. Правда, для острастки они носили с собой ножи и кнуты, но, кажется, ни разу не пустили их в ход. С того дня, как ректорат Гнезда запретил нам выход в Город по одному, жертвами Патриотов становились в основном их же собратья-горожане, или отличающиеся от остальных внешним видом и поведением, или насолившие кому-то из Патриотов. После вечерних прогулок, вдоволь натешившись, храбрые защитники свободы Города возвращались по домам, к теплым шлепанцам и каминам, чтобы утром вновь превратиться в добропорядочных буржуа, домохозяек, школяров. Были они в общем-то безобидны, хотя неприятны, как мокрицы.
– Жители Свободного Города! – заговорил один из людей в черном. Голос был мужской. – Взгляните! Кто перед вами?
– Отступники и предатели! – подержал его женский фальцет.
– Они пришли в наш Город! Они посмели нас оскорбить в нашем же доме! Мы слышали…
Я наклонился к Джеанне;
– Похоже, это эхо нашего сегодняшнего дневного приключения.
– Ну, и отлично, – отозвалась она, не спуская прищуренных глаз с безликих противников. – Днем не удалось довеселиться, закончим сейчас…
– Вот тебе такое веселье определенно ни к чему. В твоем положении.
– Мое положение, – с тихой яростью откликнулась Джеанна, полоснув меня негодующим взглядом, – точно такое же, как и ваше. Так что держи свои хлопоты при себе!
– Какая участь грозит наглецам, что незваными приходят в наш город? – продолжал между тем разглагольствовать некто к черном. – Скажите, пусть они услышат!
– Прочь! ! – завопили разноголосо благодарные слушатели. – Вон!! Гнать!!
– Смерть! – пискнул кто-то пока еще невнятно.
С неожиданным грохотом и звоном распахнулась створка одного из освещенных окон на первом этаже, и свет перекрыл плечистый силуэт.
– А ну чего разорались на ночь глядя? – тяжким басом осведомился обладатель плечистого силуэта. – Кто тут взялся судить, кого «прочь» и «вон»? Вы что ли?
– Займись своими делами, добрый человек, – прошипел, слегка смешавшись, один из Патриотов. – Мы тут сами разберемся.
– Уж я сам решу, чего мое дело, а чего – твое. Вот когда под моими окнами детей обижают – это завсегда мое дело.
– Это отступники и предатели, – невольно втягиваясь в разговор, сообщил Патриот. Без должного нажима в форме надсадных воплей оба определения прозвучали как-то неубедительно. И потому он поспешил пояснить: – Не видишь, что ли, кто это? Это же драконьи выкормыши! Им нет места в нашем городе!
– Сам ты выкормыш, – сказал отчетливо Даврир. И даже пояснил чей.
Человек в окне крякнул, как мне показалось одобрительно. За его спиной обозначились еще какие-то люди. Зато Патриоты всколыхнулись и зашевелились, меняя дислокацию. Кажется, они намеревались перейти к активным действиям.
– Ты это… – произнес кто-то из них, обращаясь к обитателю дома, – окно-то закрой, а то сквозит…
– Ага, – произнес обладатель баса и споро полез через окно наружу. А за ним кто-то следом, ростом чуть поменьше, но такого же плотного телосложения. Второй, выбравшись, аккуратно прикрыл оконную створку.
– Вот теперь в доме не дует и не смердит, – весело сообщил Бас.
– Ты предатель! – завопил один из Патриотов.
– Поосторожнее в выражениях, сопляк, – осерчал горожанин.
– Ты же рожден в этом Городе! Ты должен быть с нами!
– Никому я ничего не должен, окромя своей супруги. С вами? Намотать на морду тряпку и нападать на прохожих? Так некогда мне, работаю я… Да и тряпки такой на мою рожу не найти.
– Мы запомним тебя! – пообещали Патриоты плечистому.
– Да ради Хранящего, – с удовольствием отозвался он. – Зовут меня, значит, Гдар Железняк. А это мой сынишка младший – Фегдор. Так что милости прошу в любое время. Ежели свои имена назовете, так будет совсем хорошо… Чего усохли-то?
– Что ж, так тому и быть! Объявляем Гдара Железняка и сына его Фегдора, и семью его зараженными от гнусных разносчиков болезни! А зараженных положено лечить или уничтожать, ежели они закоснели в своей болезни и не желают поддаваться лечению!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
– Да вроде здесь, – без особой уверенности ответил Чаро.
– Обход поблизости есть? – спросил я.
– Должен быть, – отозвался Чаро и возмутился: – Кому понадобилось возводить здесь баррикады? Последнее слово нехорошо зацепило меня. Неясная тревога стала отчетливой, проступая, как пятно чернил на полотне. И я уже не мог списать ее на очередной приступ клаустрофобии.
– Смотрите! – в тот же момент негромко произнес молчаливый Даврир.
Мы обернулись. Единственный выход из проулка перегораживала цепочка темных фигур. Было еще достаточно светло, но разглядеть никого из них в подробностях не удавалось. Они словно растворялись в тенях. Даже лица прятали под масками. Не звериными – обычными, черными.
– Двенадцать… – сосчитала Джеанна деловито.
– Вверху еще четверо, – столь же невозмутимо сообщил Даврир, и я не сразу заметил тех, о ком он говорил. Нужно обладать острым или наметанным глазом, чтобы снизу вычленить неподвижные абрисы людей, засевших на краю крыш.
– Что будем делать? – осведомилась Джеанна, настороженно наблюдая за верхолазами.
– Сначала узнаем, что они намерены делать, – отозвался Чаро, моментально утратив недавнюю веселость. Свой драгоценный пакет он невзначай впихнул между хламом. – В крайнем случае, у нас есть большой специалист по отражению атак преобладающих сил противника. Верно, Кир? Принимаем бой, если что?
– Думаешь, они предоставят нам выбор? – хмыкнул я.
Темные фигуры приближались, становясь различимыми в деталях. Теперь уже можно было рассмотреть, что, несмотря на одинаково черный цвет, одежда у них всех разная. Наскоро покрашенные тряпки. И двигались они неравномерно, одни отставали, другие норовили забежать вперед. Некоторые были вооружены, но всего лишь палками или кнутами.
– Вот здорово, – шепотом произнес Чаро, всматриваясь в надвигающееся воинство. – Это же Патриоты Свободного Города! – Он сплюнул в сердцах.
Никто не стал спорить, хотя и вздыхать с облегчением было рановато. Сообщество Патриотов, рожденное этой тяжелой зимой, хоть и ни разу не причинило серьезного вреда никому из нас лично и Гнезду в целом, все же принесло немало неприятностей. Пытаясь подражать Кругу и его клонам, некоторые особо ретивые горожане, по разным причинам невзлюбившие драконов и все связанное с ними, вступали в сообщество единомышленников и принимались мелко пакостить – разорять обозы, идущие в Гнездо, разрисовывать настенные фрески, изображающие драконов или гадить в Святилищах. Изредка они осмеливались подстерегать одиноких Птенцов и всячески измывались над ними, но максимум, на что они решались, это оскорблять и швыряться гнилыми овощами. Правда, для острастки они носили с собой ножи и кнуты, но, кажется, ни разу не пустили их в ход. С того дня, как ректорат Гнезда запретил нам выход в Город по одному, жертвами Патриотов становились в основном их же собратья-горожане, или отличающиеся от остальных внешним видом и поведением, или насолившие кому-то из Патриотов. После вечерних прогулок, вдоволь натешившись, храбрые защитники свободы Города возвращались по домам, к теплым шлепанцам и каминам, чтобы утром вновь превратиться в добропорядочных буржуа, домохозяек, школяров. Были они в общем-то безобидны, хотя неприятны, как мокрицы.
– Жители Свободного Города! – заговорил один из людей в черном. Голос был мужской. – Взгляните! Кто перед вами?
– Отступники и предатели! – подержал его женский фальцет.
– Они пришли в наш Город! Они посмели нас оскорбить в нашем же доме! Мы слышали…
Я наклонился к Джеанне;
– Похоже, это эхо нашего сегодняшнего дневного приключения.
– Ну, и отлично, – отозвалась она, не спуская прищуренных глаз с безликих противников. – Днем не удалось довеселиться, закончим сейчас…
– Вот тебе такое веселье определенно ни к чему. В твоем положении.
– Мое положение, – с тихой яростью откликнулась Джеанна, полоснув меня негодующим взглядом, – точно такое же, как и ваше. Так что держи свои хлопоты при себе!
– Какая участь грозит наглецам, что незваными приходят в наш город? – продолжал между тем разглагольствовать некто к черном. – Скажите, пусть они услышат!
– Прочь! ! – завопили разноголосо благодарные слушатели. – Вон!! Гнать!!
– Смерть! – пискнул кто-то пока еще невнятно.
С неожиданным грохотом и звоном распахнулась створка одного из освещенных окон на первом этаже, и свет перекрыл плечистый силуэт.
– А ну чего разорались на ночь глядя? – тяжким басом осведомился обладатель плечистого силуэта. – Кто тут взялся судить, кого «прочь» и «вон»? Вы что ли?
– Займись своими делами, добрый человек, – прошипел, слегка смешавшись, один из Патриотов. – Мы тут сами разберемся.
– Уж я сам решу, чего мое дело, а чего – твое. Вот когда под моими окнами детей обижают – это завсегда мое дело.
– Это отступники и предатели, – невольно втягиваясь в разговор, сообщил Патриот. Без должного нажима в форме надсадных воплей оба определения прозвучали как-то неубедительно. И потому он поспешил пояснить: – Не видишь, что ли, кто это? Это же драконьи выкормыши! Им нет места в нашем городе!
– Сам ты выкормыш, – сказал отчетливо Даврир. И даже пояснил чей.
Человек в окне крякнул, как мне показалось одобрительно. За его спиной обозначились еще какие-то люди. Зато Патриоты всколыхнулись и зашевелились, меняя дислокацию. Кажется, они намеревались перейти к активным действиям.
– Ты это… – произнес кто-то из них, обращаясь к обитателю дома, – окно-то закрой, а то сквозит…
– Ага, – произнес обладатель баса и споро полез через окно наружу. А за ним кто-то следом, ростом чуть поменьше, но такого же плотного телосложения. Второй, выбравшись, аккуратно прикрыл оконную створку.
– Вот теперь в доме не дует и не смердит, – весело сообщил Бас.
– Ты предатель! – завопил один из Патриотов.
– Поосторожнее в выражениях, сопляк, – осерчал горожанин.
– Ты же рожден в этом Городе! Ты должен быть с нами!
– Никому я ничего не должен, окромя своей супруги. С вами? Намотать на морду тряпку и нападать на прохожих? Так некогда мне, работаю я… Да и тряпки такой на мою рожу не найти.
– Мы запомним тебя! – пообещали Патриоты плечистому.
– Да ради Хранящего, – с удовольствием отозвался он. – Зовут меня, значит, Гдар Железняк. А это мой сынишка младший – Фегдор. Так что милости прошу в любое время. Ежели свои имена назовете, так будет совсем хорошо… Чего усохли-то?
– Что ж, так тому и быть! Объявляем Гдара Железняка и сына его Фегдора, и семью его зараженными от гнусных разносчиков болезни! А зараженных положено лечить или уничтожать, ежели они закоснели в своей болезни и не желают поддаваться лечению!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130