Оглядываясь назад, я вижу, какой же пустой, какой же бессмысленной была эта клятва, ибо в действительности я смог дать этим людям лишь боль, смерть и жалкие могилы на далекой чужбине.
Очередной проблеск здравого рассудка напомнил мне, что через несколько часов император собирается торжественно войти в Джарру, и, если при этом не будет присутствовать первый трибун, начнутся кривотолки. Я разбудил Алегрию, и мы оделись. Девушка уже успела собрать свои немногочисленные пожитки. Робко улыбнувшись, она показала мне заколку с котенком, которую я ей подарил, кажется, целую вечность назад.
Я посадил Алегрию позади себя, и мы быстрым галопом тронулись назад в Джарру.
Вступление Великой армии Нумантии в Джарру напоминало не столько торжественный парад, сколько погребальную процессию. Длинные колонны оборванных солдат шли под проливным дождем, а на улицах не было зевак, встречающих их восторженными криками. Половина нашей кавалерии, лишившись лошадей, вынуждена была идти в пешем строю; разномастные повозки давно не видели свежей краски. Наши замечательные музыканты шли усталые и измученные, многих скосили болезни, так что музыка, отражавшаяся от стен домов с пустыми глазницами, звучала негромко и жалобно.
Но мы держали головы высоко, и наши сапоги выбивали по брусчатке зловещий ритм. Какими бы обтрепанными мы ни были, мы по-прежнему были готовы к бою.
Но куда же запропастился неприятель?
Тенедос раздраженно стиснул губы; его лицо залилось краской.
– С Нумантией это не идет ни в какое сравнение, – презрительно пробормотал он. – Ха! И это их лучший город? Всего-то в нем только, что он большой. И куда, черт побери, подевался король Байран? Он должен был встречать меня, опустив свои знамена в грязь, отдавая свое убогое королевство!
Ну да ладно. Раз мы мало чего добились, захватив Джарру, по крайней мере, я позабочусь о том, чтобы мои солдаты получили лучшее. Домициус Отман!
Никогда не покидавший императора ординарец тотчас же подъехал к нему.
– Слушаю, ваше величество!
– Подготовь следующий указ и позаботься о том, чтобы его уяснил каждый солдат:
"Храбрые воины Нумантии! Вы долго проливали кровь и умирали, но ваши жертвы не были напрасны. Дарю вам город Джарру. Со временем он будет переименован; я сам подберу ему новое название, увековечивающее вашу доблесть. А пока располагайтесь в лучших домах города, восстанавливайте силы, питаясь мясом и запивая его вином, которые раздобудут для вас ваши квартирмейстеры.
Но под страхом смерти вам запрещается заниматься грабежом. Джарра должна оставаться такой же прекрасной, какой мы видим ее сегодня. Берегите Джарру, и до тех пор, пока будет стоять этот город, он будет напоминать о славе нумантийской армии".
– Ну как, неплохо? – спросил Тенедос. – Да, Отман, я хочу, чтобы каждый командир, ознакомившись с этим указом, зарубил себе на носу, что его следует выполнять с особой точностью. Любого, кто нарушит мое распоряжение, я прикажу повесить – будь то рядовой, капрал, офицер или генерал.
Итак, наша армия вошла в Джарру. Все офицеры разместились в отдельных особняках, и даже почти каждому солдату досталось по своему дому. Соответственно, улицы получили новые названия. Таким образом, появились авеню Баранской гвардии, улица Первого гвардейского корпуса и так далее. На площадях устроили конюшни, а повозки были расставлены вдоль обочин.
Разумеется, без грабежей не обошлось, но все же эти случаи были единичными, особенно после того, как Тенедос доказал, что не собирается бросать слова на ветер, в течение нескольких часов после печального парада нашей армии повесив двух сержантов и капитана.
Мы обнаружили в городе некоторое количество майсирцев, ибо не все подчинились приказу короля Байрана оставить город. В основном это были старики, хотя попадались и те, кто надеялся извлечь какую-нибудь выгоду из того, что город обезлюдел и перешел в руки Нумантии. Некоторых из них, в основном женщин, после проверки принимали в армейский обоз.
Солдаты мылись в банях, выбирали себе новую одежду, и самый последний рядовой одевался в шелка и тончайшую шерсть. И у каждого был потайной кошель или даже сумка, набитая настоящими сокровищами, – сначала туда складывали все монеты подряд, потом только золото и, наконец, лишь отборные драгоценные камни.
Мне доставляло большое удовольствие разъезжать по улицам или даже просто стоять где-нибудь под навесом, укрывшись от дождя и ветра, и наблюдать за чудачествами наших солдат. Здесь на крытой площадке играл военный оркестр; там солдаты чистили снаряжение, слушая повествования из уст сказителя. Офицеры неторопливо разгуливали по улицам, словно в мирное время. Но все же в городе почти не встречались люди в штатском, и еще меньше было женщин.
Однако, похоже, никто не завидовал мне, что у меня есть Алегрия.
Правда, я замечал, не хватает еще кое-чего. Вина, сладостей, экзотических напитков, коньяка и разных консервов было предостаточно. Но мы нигде не могли найти ни свежего мяса, ни скотины. Совершенно не было хлеба, только зачерствелые буханки в запечатанных ящиках. Мы развернули походные пекарни и тотчас же столкнулись с новой проблемой: в городе было очень плохо с зерном как для выпечки хлеба, так и, что гораздо важнее, с фуражным.
С началом Сезона Перемен погода ухудшилась. Надвигалась зима.
На Тенедоса напала какая-то странная апатия. Он часами просиживал в королевской библиотеке, но никто не знал, какие книги он там изучает. Полагаю, он ждал известий от короля Байрана – предложений о перемирии, о капитуляции. Но правитель Майсира как в воду канул.
Я спросил Тенедоса, какие у него планы, и он ответил, что мы вынуждены будем продолжать преследование улепетывающих майсирцев, если потребуется, до последнего моря. Я осторожно заметил, что сейчас наша армия едва ли может продолжать вести активные боевые действия, в первую очередь из-за наступающей зимы. Император, усмехнувшись, попробовал отшутиться, что меня якобы напугал необычный внешний вид наших солдат. Теплая майсирская одежда зимой греет лучше нумантийских мундиров, предназначенных для более мягкого климата, и ничего страшного, что армия выглядит разношерстно. К тому же к нам каждый день прибывают пополнения.
В этом Тенедос был прав, однако он сам не бывал в казармах и не видел тех, кто прибывал из Нумантии.
Из каждой сотни новобранцев, пересекших границу Майсира, пятнадцать погибали от рук бандитов или негаретов. Еще восемнадцать умирали от болезней. Двадцать восемь человек добирались до Джарры истощенными болезнями и обессилевшими от ран и годились только на то, чтобы прямиком отправиться в особняки, переоборудованные нами в лазареты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167