Даже те, кто, как предполагалось, должны были оставаться в неведении, заразились общим волнением. Небольшая компания сотрудников, постоянно обедавших за угловым столиком в кафе «Кадена», была взбудоражена разными слухами и предположениями. Говорили, к примеру, что одного человека, но имени Джонсон, которого во время войны знали как Джека Джонсона, инструктора по радиоделу, снова зачислили в штат Департамента. Бухгалтерия выдала ему деньги, и – что самое загадочное – им предложено составить трехмесячный контракт и копию переслать в Министерство финансов. Разве бывают трехмесячные контракты? – спрашивали они друг друга. Во время войны Джонсон был связан с заброской агентов во Францию, вспоминала одна из сотрудниц со стажем. Отличавшийся нахальством шифровальщик Берри спросил у мистера Вуд-форда, зачем им понадобился Джонсон, на что тот с ухмылкой посоветовал ему заниматься только своим делом, а Джонсона, сказал он, взяли для подготовки одной совершенно секретной операции в Европе… в Северной Европе, если на то пошло, и, кстати, пусть Берри знает, что бедный Тэйлор умер не напрасно.
Теперь к главному входу с утра до вечера подъезжали автомобили, мелькали курьеры из Министерства. Пайн потребовал и добился того, что ему выделили помощника из другого правительственного учреждения, которого он третировал с монаршей суровостью. Каким-то окольным путем он узнал, что объектом операции была Германия, и поэтому стал очень старательным.
Дело дошло до того, что среди местных торговцев поползли слухи, что Министерский Дом вот-вот перейдет в руки нового владельца; называли имена скупавших недвижимость частных покупателей. В здании день и ночь горели окна, сюда круглосуточно привозили обеды и закуски, а опечатанная прежде по соображениям безопасности парадная дверь была открыта. Вид Леклерка в котелке и с чемоданчиком, садящегося в черный «хамбер», стал теперь привычным на Блэкфрайерз Роуд.
Как раненый человек, не желающий видеть своей раны, Эйвери спал теперь в стенах своего кабинетика, отделявших его от внешней жизни. Как-то раз он попросил Кэрол купить подарок для Энтони. Она принесла игрушечный грузовик с пластмассовыми бутылочками, которые можно было наполнять водой. Однажды вечером он с ней испытал игрушку и потом послал с шофером «хамбера» в Бэттерси.
* * *
Когда все было готово, Холдейн и Эйвери сели в поезд до Оксфорда. Билеты первого класса были оплачены Министерством. В вагоне-ресторане им был зарезервирован отдельный столик. Холдейн заказал себе маленькую бутылку вина и попивал его, разглядывая кроссворд в «Таймс». Они сидели молча – Холдейн был поглощен кроссвордом, Эйвери боялся его беспокоить.
Вдруг взгляд Эйвери остановился на галстуке Холдейна; не успев подумать, он выпалил:
– Боже мой, а я и не знал, что вы играете в крикет.
– Вы что, ждали, что я буду вам об этом докладывать? – рявкнул в ответ Холдейн. – Не могу же я в этом галстуке явиться на работу.
– Извините.
Холдейн пристально посмотрел на него.
– Не стоит извиняться на каждом шагу, – заметил он. – Вы оба этим грешите.
Он налил себе кофе и заказал рюмку коньяку. Официанты стремительно выполняли его пожелания.
– Оба?
– Вы и Лейзер – он всегда словно извиняется.
– Теперь, когда Лейзер с нами, все пойдет как надо, верно? – быстро проговорил Эйвери. – Лейзер – профессионал.
– Мы и Лейзер – совершенно разные вещи. Никогда не путайте это. Просто мы его когда-то нашли, и очень давно.
– Что он такое? Что за человек?
– Он агент. Мы должны уметь с ним обращаться, нам не важно, что у него внутри.
Он вновь погрузился в кроссворд.
– Он должен быть преданным человеком, – заметил Эйвери. – А то с чего бы он согласился?
– Вспомните, что сказал директор: существуют две присяги – первую часто принимают легкомысленно.
– А вторую?
– Ну, это уже другое дело. Наша задача заключается именно в том, чтобы помочь ему принять вторую присягу.
– А что заставило его согласиться в первый раз?
– Я не верю в причины. Не верю в такие слова, как «преданность». И меньше всего, – изрек Холдейн, – я верю в мотивацию поступков. Давайте оставим арифметику, теперь мы готовим разведчика. Вы ведь знакомы с немецкой литературой, верно? Вначале было дело.
Уже подъезжая к Оксфорду, Эйвери рискнул задать еще один вопрос:
– Как получилось, что тот паспорт оказался уже недействительным?
Холдейн имел обыкновение наклонять голову, когда к нему обращались.
– Прежде Форин Офис выделял Департаменту несколько серий для оперативных паспортов. Такой порядок существовал на протяжении многих лет. Год назад Форин Офис объявил, что не будет больше выдавать нам паспортов, не согласовав с Цирком. Видимо, Леклерк довольно редко посылал запросы, и Контроль решил покончить с этой практикой. Паспорт Тэйлора был старой серии, из той партии, что была аннулирована за три дня до его отъезда. Уже ничего нельзя было сделать из-за отсутствия времени. Но все могло бы остаться незамеченным. Цирк показал себя здесь далеко не с лучшей стороны. – Пауза. – Очень трудно понять, чего хочет Контроль.
Они взяли такси до северного района Оксфорда, вышли у поворота к своему особняку. Пока шагали в сумерках по тротуару, Эйвери разглядывал дома: в освещенных окнах мелькали седые мужчины и женщины, виднелись окаймленные кружевами вельветовые кресла, китайские ширмы, пюпитры, игроки, застывшие над картами, словно зачарованные придворные. Когда-то он много знал об этом мире и даже думал, что принадлежит к нему, но это было давно.
Весь вечер они потратили на устройство в своем новом доме. Холдейн сказал, что Лейзеру надо предоставить комнату, выходящую окнами в сад, а они поселятся в двух других, выходящих на улицу. Он заранее прислал несколько научных томов, печатную машинку и стопку объемистых папок. Все эти вещи он распаковал и расположил на обеденном столе, чтобы их видела экономка домовладельца, которая часто заходила.
– Эту комнату мы будем называть кабинетом, – сказал он. В гостиной он установил магнитофон.
У него было несколько кассет, которые он положил в буфет и запер, педантично присоединив ключ к своему брелоку. Остальной багаж, состоявший из проектора с клеймом ВВС, экрана и перевязанного шнуром матерчатого зеленого чемодана с кожаными углами, дожидался своего часа а прихожей.
Это был просторный, ухоженный дом, обставленный мебелью красного дерева с бронзой. На стенах было множество фотографий, изображавших какую-то неизвестную семью; рисунки, выполненные в светло-коричневых тонах, миниатюры, поблекшие от времени. На серванте стояла широкая чаша с пахучими цветочными лепестками, к зеркалу было прикреплено распятие из пальмового дерева, с потолка свисали люстры – неуклюже, но не агрессивно;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Теперь к главному входу с утра до вечера подъезжали автомобили, мелькали курьеры из Министерства. Пайн потребовал и добился того, что ему выделили помощника из другого правительственного учреждения, которого он третировал с монаршей суровостью. Каким-то окольным путем он узнал, что объектом операции была Германия, и поэтому стал очень старательным.
Дело дошло до того, что среди местных торговцев поползли слухи, что Министерский Дом вот-вот перейдет в руки нового владельца; называли имена скупавших недвижимость частных покупателей. В здании день и ночь горели окна, сюда круглосуточно привозили обеды и закуски, а опечатанная прежде по соображениям безопасности парадная дверь была открыта. Вид Леклерка в котелке и с чемоданчиком, садящегося в черный «хамбер», стал теперь привычным на Блэкфрайерз Роуд.
Как раненый человек, не желающий видеть своей раны, Эйвери спал теперь в стенах своего кабинетика, отделявших его от внешней жизни. Как-то раз он попросил Кэрол купить подарок для Энтони. Она принесла игрушечный грузовик с пластмассовыми бутылочками, которые можно было наполнять водой. Однажды вечером он с ней испытал игрушку и потом послал с шофером «хамбера» в Бэттерси.
* * *
Когда все было готово, Холдейн и Эйвери сели в поезд до Оксфорда. Билеты первого класса были оплачены Министерством. В вагоне-ресторане им был зарезервирован отдельный столик. Холдейн заказал себе маленькую бутылку вина и попивал его, разглядывая кроссворд в «Таймс». Они сидели молча – Холдейн был поглощен кроссвордом, Эйвери боялся его беспокоить.
Вдруг взгляд Эйвери остановился на галстуке Холдейна; не успев подумать, он выпалил:
– Боже мой, а я и не знал, что вы играете в крикет.
– Вы что, ждали, что я буду вам об этом докладывать? – рявкнул в ответ Холдейн. – Не могу же я в этом галстуке явиться на работу.
– Извините.
Холдейн пристально посмотрел на него.
– Не стоит извиняться на каждом шагу, – заметил он. – Вы оба этим грешите.
Он налил себе кофе и заказал рюмку коньяку. Официанты стремительно выполняли его пожелания.
– Оба?
– Вы и Лейзер – он всегда словно извиняется.
– Теперь, когда Лейзер с нами, все пойдет как надо, верно? – быстро проговорил Эйвери. – Лейзер – профессионал.
– Мы и Лейзер – совершенно разные вещи. Никогда не путайте это. Просто мы его когда-то нашли, и очень давно.
– Что он такое? Что за человек?
– Он агент. Мы должны уметь с ним обращаться, нам не важно, что у него внутри.
Он вновь погрузился в кроссворд.
– Он должен быть преданным человеком, – заметил Эйвери. – А то с чего бы он согласился?
– Вспомните, что сказал директор: существуют две присяги – первую часто принимают легкомысленно.
– А вторую?
– Ну, это уже другое дело. Наша задача заключается именно в том, чтобы помочь ему принять вторую присягу.
– А что заставило его согласиться в первый раз?
– Я не верю в причины. Не верю в такие слова, как «преданность». И меньше всего, – изрек Холдейн, – я верю в мотивацию поступков. Давайте оставим арифметику, теперь мы готовим разведчика. Вы ведь знакомы с немецкой литературой, верно? Вначале было дело.
Уже подъезжая к Оксфорду, Эйвери рискнул задать еще один вопрос:
– Как получилось, что тот паспорт оказался уже недействительным?
Холдейн имел обыкновение наклонять голову, когда к нему обращались.
– Прежде Форин Офис выделял Департаменту несколько серий для оперативных паспортов. Такой порядок существовал на протяжении многих лет. Год назад Форин Офис объявил, что не будет больше выдавать нам паспортов, не согласовав с Цирком. Видимо, Леклерк довольно редко посылал запросы, и Контроль решил покончить с этой практикой. Паспорт Тэйлора был старой серии, из той партии, что была аннулирована за три дня до его отъезда. Уже ничего нельзя было сделать из-за отсутствия времени. Но все могло бы остаться незамеченным. Цирк показал себя здесь далеко не с лучшей стороны. – Пауза. – Очень трудно понять, чего хочет Контроль.
Они взяли такси до северного района Оксфорда, вышли у поворота к своему особняку. Пока шагали в сумерках по тротуару, Эйвери разглядывал дома: в освещенных окнах мелькали седые мужчины и женщины, виднелись окаймленные кружевами вельветовые кресла, китайские ширмы, пюпитры, игроки, застывшие над картами, словно зачарованные придворные. Когда-то он много знал об этом мире и даже думал, что принадлежит к нему, но это было давно.
Весь вечер они потратили на устройство в своем новом доме. Холдейн сказал, что Лейзеру надо предоставить комнату, выходящую окнами в сад, а они поселятся в двух других, выходящих на улицу. Он заранее прислал несколько научных томов, печатную машинку и стопку объемистых папок. Все эти вещи он распаковал и расположил на обеденном столе, чтобы их видела экономка домовладельца, которая часто заходила.
– Эту комнату мы будем называть кабинетом, – сказал он. В гостиной он установил магнитофон.
У него было несколько кассет, которые он положил в буфет и запер, педантично присоединив ключ к своему брелоку. Остальной багаж, состоявший из проектора с клеймом ВВС, экрана и перевязанного шнуром матерчатого зеленого чемодана с кожаными углами, дожидался своего часа а прихожей.
Это был просторный, ухоженный дом, обставленный мебелью красного дерева с бронзой. На стенах было множество фотографий, изображавших какую-то неизвестную семью; рисунки, выполненные в светло-коричневых тонах, миниатюры, поблекшие от времени. На серванте стояла широкая чаша с пахучими цветочными лепестками, к зеркалу было прикреплено распятие из пальмового дерева, с потолка свисали люстры – неуклюже, но не агрессивно;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70