— Нет, — прошептал он хрипло, с явным трудом. — Боже, Боже, нет!
Мейсон кивнул.
— О мой Бог! — воскликнул Кент, цепляясь за руку Мейсона. Мейсон вырвал руку и сказал:
— Держитесь на ногах и кончайте фиглярничать.
— Извините, но мне необходимо присесть, — произнес Кент и молча уселся прямо на землю.
Мейсон возвышался над ним, пристально глядя на него спокойным взглядом.
— Когда… Когда это произошло?
— Не знаю. Нашли его в семь тридцать.
— Кто нашел?
— Я.
— Как так случилось, что вы его нашли?
— Мы нашли разделочный нож под подушкой на вашей кровати, — ответил Мейсон. — После того как взглянули на лезвие, приступили к поискам в доме — так сказать, к переписи обитателей.
— У меня под подушкой! — воскликнул Кент, избегая, однако, встретиться с глазами адвоката.
— Знали ли вы, — спросил Мейсон, — что Риз в эту ночь спал не в своей комнате? Что он поменялся спальнями с Мэддоксом?
Глаза Кента, похожие на глаза раненого оленя, взглянули в его глаза. Он медленно покачал головой:
— А разве он поменялся?
— Да, — ответил Мейсон, — по-видимому, вы почти единственный, кто не знал об обмене комнат. Окружной прокурор будет доказывать, что когда вы взяли нож из буфета и отправились в поисках жертвы по дому, то были убеждены, что обитатель этой комнаты Фрэнк Мэддокс.
— Вы имеете в виду, что окружной прокурор будет говорить о том, что это сделал я?
— Именно это я и имею в виду.
Кент уставился на Мейсона. Его рот начал дергаться, рука потянулась к лицу, словно пытаясь прекратить конвульсии, но затряслась и сама.
Мейсон заметил небрежно:
— Если хотите, чтобы я защищал вас, Кент, то вам придется сделать две вещи: первую — убедите меня, что вы не виновны ни в каком предумышленном убийстве; вторую — прекратите эти дела с трясучкой.
Кент продолжал трястись и дергаться, причем судороги охватили почти все тело, а Мейсон продолжал все в том же небрежном тоне, словно ничего не замечал:
— Доктор Келтон сказал, что у вас это получается не совсем верно: то есть в достаточной степени, чтобы одурачить семейного врача, но ни в коем случае не психиатра. Так что подумайте, насколько ваши судороги отрицательно скажутся на вашем деле, если вы будете продолжать их разыгрывать.
Кент внезапно прекратил дергаться.
— А что в них неправильного? — спросил он.
— Келтон не сказал. Он просто заявил, что дело в том, как вы их изображаете. Ну а теперь зачем вы их демонстрируете?
— Я… э-э-э…
— Продолжайте, — подбодрил Мейсон. — Итак, зачем вам это? Кент вынул платок из кармана и вытер лоб.
— Продолжайте, — настаивал адвокат. — Смелее! Встаньте на ноги! Я хочу говорить с вами!
Кент медленно поднялся на ноги.
— Почему вы сейчас прибегли к такому представлению? — продолжал допытываться Мейсон.
Кент ответил почти неслышно:
— Потому что я знал, что опять разгуливал во сне, и боялся… Боже, как я был напуган!
— Боялись чего?
— Того, что я собираюсь сделать эту самую вещь.
— Какую? Убить Риза?
— Нет, убить Мэддокса.
— Вот сейчас, — заметил Мейсон, — похоже, вы говорите разумно. Хотите сигарету? — Он протянул портсигар.
Кент покачал головой.
— Продолжайте и расскажите мне все остальное. Кент со страхом оглянулся. Мейсон его ободрил:
— Давайте выскажитесь. Вряд ли у вас будет более безопасное место для разговора. Они могут выйти на вас в любое время. — Он поднял палец и театрально указал на аэроплан, который казался не больше точки, однако явно приближался к аэропорту.
— Даже на этом самолете могут быть полицейские. Говорите сейчас же, да побыстрее.
Кент решился:
— Только Бог знает, что я вытворяю, когда разгуливаю во сне.
— Вы убили Риза?
— Отвечаю, как перед Богом, — не знаю.
— А что вы знаете?
— Я знаю, что разгуливал во сне год назад. Знаю, что брожу по ночам время от времени еще с тех пор, как был ребенком. Знаю, что эти приступы наступают в полнолуние и когда я в нервном состоянии или выбит из колеи. Знаю, что немногим меньше года назад, когда разгуливал во сне, я прихватил разделочный нож. Не знаю, что собирался делать с этим ножом, но боюсь, ужасно боюсь…
— Того, что намеревались убить свою жену? — спросил Мейсон. Кент кивнул.
— Пойдемте отсюда! — предложил Мейсон, следя глазами за самолетом, который разворачивался в воздухе, чтобы зайти против ветра. — А что еще по поводу последнего приступа лунатизма?
— Я разгуливал во сне. Взял разделочный нож из буфета. В любом случае я не пытался убить кого-нибудь этим ножом, а если даже и пытался, то что-то мне помешало.
— Почему вы так думаете?
— Разделочный нож был у меня под подушкой, когда я проснулся утром.
— Выходит, вы знали, что он был там?
— Да.
— А вы знали, что произошло после этого?
— Пришел к выводу, что что-то, должно быть, произошло. Я пошел принять душ, а когда вернулся — ножа не было. К этому времени Эдна уже начала следить за мной. Той ночью, когда я пошел спать, кто-то запер мою дверь.
— Как вы это узнали?
— Я еще не спал. Замок слабо щелкнул.
— И вы решили, что это Эдна?
— Да. Был уверен, что это она.
— И поэтому?
— И поэтому, когда Эдна стала излагать свою астрологическую чушь и предложила мне обратиться к адвокату, чье имя состоит из пяти букв и созвучно камню, то понял, что она старается обезопасить меня на случай, если произойдет что-то по-настоящему ужасное. Поэтому я перебрал в голове имена всех ведущих адвокатов по уголовным делам и облегчил ей жизнь, назвав вас.
— Значит, вы не клюнули на астрологию?
— Не знаю. Думаю, что в этом все-таки что-то есть. Но сразу же, как только она изложила суть своих предсказаний, я понял, что лучше обратиться именно к вам до того, как что-то произойдет.
— Вот поэтому вы предложили мне захватить с собой доктора?
— Это верно. Правда, тоже с подачи племянницы, но я увидел все преимущества этого варианта.
— А этот спектакль с конвульсиями?
— Хотел произвести на вас обоих впечатление, что испытываю сильный нервный стресс.
— Но в основном этот спектакль был рассчитан на доктора?
— Если вы хотите представить вещи в таком свете, то да.
— Почему вы не обратились в полицию или не легли в клинику? Кент переплел пальцы и сжал их с такой силой, что они побелели.
— Почему я этого не сделал? — спросил он сам себя. — Боже, почему я это не сделал? Если бы я только это сделал! Но нет! Я продолжал думать, что все пройдет само собой. Уверяю вас, то, что я положил нож под подушку и ничего не сделал с ним, придало мне уверенность, что я на самом деле никого не убью. Поставьте себя на мое место. Я богат, моя жена желает завладеть моей собственностью и упечь меня в лечебницу. Для меня сделать то, что вы предположили, — значило бы сыграть ей только на руку. Я оказался в страшно затруднительном положении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53