Разве я не прав?
С ревом Бюргер вскочил на ноги, и из него посыпались возражения:
— Спорно, не по существу, лишено основания, не соответствует процедуре перекрестного допроса, попытка повлиять на присяжных, оскорбительная по сути.
Мейсон в ответ просто улыбался.
— Свидетель может ответить на вопрос, — распорядился судья Маркхэм, — ведь до сих пор мы не услышали четкого ответа — почему постельное белье отправили в прачечную?
— Я не в курсе, — ответил сержант Голкомб. — Постельным бельем я не занимался.
— Но вы дали понять экономке, что в комнате не мешало бы убраться?
— Возможно, что и так.
— И заправить постель тоже?
— Может быть.
— Тогда, — провозгласил Мейсон, бросая торжествующий взгляд на присяжных, — у меня все!
— Вызываю Джона Дункана, — возвестил Блэйн, когда Бюргер сел на свое место, предоставив своему помощнику ненадолго взять инициативу в свои руки.
Дункан помпезно выкатился вперед и был приведен к присяге.
— Ваше имя?
— Джон Дункан.
— Вы адвокат из Иллинойса и вы знаете обвиняемого Питера Кента?
— Да, совершенно верно.
— Вы находились, как я полагаю, в его доме тринадцатого и утром четырнадцатого числа этого месяца?
— Это верно. Я участвовал в деловом совещании с мистером Мейсоном, его адвокатом. На совещании также присутствовали Эллен Уорингтон, секретарша мистера Кента, и мой клиент, Фрэнк Б. Мэддокс. Насколько помнится, там находился также некий доктор Келтон.
— В какое время вы покинули совещание?
— Около одиннадцати часов. У меня был разговор с моим клиентом в его спальне после того, как совещание с этими джентльменами решено было отложить.
— Видели ли вы мистера Кента позже этим вечером и ночью?
— Я видел его ранним утром четырнадцатого.
— В какое время?
— Ровно в три часа утра.
— Где вы видели его?
— На патио, возле дома.
— Можете указать на схеме, вот на этой, под номером один, точное место, где вы видели обвиняемого в названное вами время?
Дункан указал точку на диаграмме.
— А где на этой схеме обозначена ваша спальня? Дункан указал.
— А из вашей спальни вы могли отчетливо разглядеть обвиняемого?
— Да, мог, сэр.
— Когда вы в первый раз заметили его?
— Я проснулся оттого, что какая-то тень упала мне на лицо. Затем я увидел, как кто-то двигается по крыше портика. Я вскочил, взглянул на часы, чтобы узнать, который час, и подошел к окну. Я увидел Питера Кента, обвиняемого, одетого только в ночную рубашку, когда он пересекал патио. В руке у него был нож. Он подошел к кофейному столику, несколько мгновений помедлил, затем пересек патио и скрылся через дверь на другой стороне.
— Под «дверью на другой стороне» вы подразумеваете то место, которое я сейчас указываю на схеме; в спецификации оно обозначено: «Дверь на северной стороне патио».
— Да, именно эту дверь я имел в виду.
— А где, хотя бы приблизительно, находился этот кофейный столик?
Дункан сделал мелком отметку на схеме.
— Вы сказали, что взглянули на часы?
— Совершенно верно!
— И который был час?
— Три часа утра.
— Вы включили свет, чтобы видеть время?
— Нет, не включал. Часы были со светящимся циферблатом, и я мог видеть положение стрелок.
— Вы взглянули на часы до или после того, как заметили человека на патио?
— Как до, так и после. Я посмотрел на часы сразу же, как сел на кровати, и затем взглянул на них, когда вернулся в постель, после того как обвиняемый пересек патио и скрылся через эту дверь.
— Что вы сделали затем?
— Я был весьма заинтригован, надел халат, открыл дверь, оглядел коридор, никого не заметил и затем, решив, раз я нахожусь в доме, где ко мне относятся враждебно, то лучше не совать нос в чужие дела. Я лег в кровать и продолжил прерванный сон.
— Я считаю, если высокий суд позволит, — заметил Мейсон, — то следует вычеркнуть из ответа свидетеля утверждение, что он «находится в доме, где к нему относятся враждебно». Этот вывод свидетеля, попытка повлиять на присяжных, не имеет никакого отношения к заданному свидетелю вопросу, и в дополнение ко всему прочему является его домыслом.
— Эту часть показаний свидетеля можно вычеркнуть, — согласился судья Маркхэм.
Блэйн обернулся к Перри Мейсону:
— Вам еще не предложили подвергнуть свидетеля перекрестному допросу, мистер Мейсон? Возможно, вы еще захотите спросить у него, почему он решил возобновить прерванный сон?
Судья Маркхэм нахмурился и сказал Блейну:
— Призываю вас к порядку!
— Да, — непринужденно ответил Мейсон, — я спрошу его именно об этом. Мистер Дункан, как так получилось, что вы смогли вернуться в кровать и даже заснуть после того, как вашим глазам представилась такая необычайная картина?
Дункан подался вперед, явно рассчитывая произвести впечатление.
— Потому что устал, — был его ответ. — Я же слушал ваши разглагольствования целый вечер.
Зал суда взорвался от смеха. Судебный пристав стукнул молоточком. Судья Маркхэм выждал, пока восстановится порядок, затем обратился к свидетелю:
— Мистер Дункан, вы адвокат. Вас не надо учить тому, как следует вести себя свидетелю. Вы должны воздерживаться от попыток вызвать смех или от того, чтобы сопровождать свои ответы комментариями, о которых вас не просят. Вам также не пристало переходить на личности, отвечая на вопросы защиты!
Дункан смутился и мрачно согласился:
— Да, ваша честь!
— Если высокий суд позволит, — заметил Мейсон, — я вполне готов удовольствоваться ответом в том виде, как его изложил свидетель. Я не прощу вычеркнуть какую-либо часть. Я бы хотел подвергнуть свидетеля перекрестному допросу на предмет его заявления.
— Очень хорошо, — ответил судья Маркхэм, — можете задавать свидетелю вопросы по поводу его заявления столько, сколько сочтете нужным.
Мейсон поднялся со своего места, пристально, почти в упор, глядя на Дункана:
— Итак, вы настолько устали от моих речей, что оказались в состоянии лечь и заснуть. Так я вас понял?
— Именно так.
— Вы беседовали со своим клиентом еще час или около того, когда вы оба покинули совещание.
— Да.
— Мои разглагольствования не утомили вас до такой степени, чтобы отказаться от обсуждения некоторых аспектов дальнейшей стратегии со своим клиентом?
— Я действительно разговаривал с ним.
— И легли спать около одиннадцати часов?
— Да.
— Однако после четырех часов сна усыпляющий эффект моих речей был еще настолько велик, что устрашающее видение мужчины в ночной рубашке и с ножом в руке, выискивающего жертву в лунном свете, не сказалось на вашем желании спать, так?
— Я проснулся. Затем осмотрел коридор, — возразил Дункан. Мейсон не отступал:
— И опять отправился спать?
— Опять отправился спать.
— Спустя несколько минут?
— Да, спустя несколько минут!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
С ревом Бюргер вскочил на ноги, и из него посыпались возражения:
— Спорно, не по существу, лишено основания, не соответствует процедуре перекрестного допроса, попытка повлиять на присяжных, оскорбительная по сути.
Мейсон в ответ просто улыбался.
— Свидетель может ответить на вопрос, — распорядился судья Маркхэм, — ведь до сих пор мы не услышали четкого ответа — почему постельное белье отправили в прачечную?
— Я не в курсе, — ответил сержант Голкомб. — Постельным бельем я не занимался.
— Но вы дали понять экономке, что в комнате не мешало бы убраться?
— Возможно, что и так.
— И заправить постель тоже?
— Может быть.
— Тогда, — провозгласил Мейсон, бросая торжествующий взгляд на присяжных, — у меня все!
— Вызываю Джона Дункана, — возвестил Блэйн, когда Бюргер сел на свое место, предоставив своему помощнику ненадолго взять инициативу в свои руки.
Дункан помпезно выкатился вперед и был приведен к присяге.
— Ваше имя?
— Джон Дункан.
— Вы адвокат из Иллинойса и вы знаете обвиняемого Питера Кента?
— Да, совершенно верно.
— Вы находились, как я полагаю, в его доме тринадцатого и утром четырнадцатого числа этого месяца?
— Это верно. Я участвовал в деловом совещании с мистером Мейсоном, его адвокатом. На совещании также присутствовали Эллен Уорингтон, секретарша мистера Кента, и мой клиент, Фрэнк Б. Мэддокс. Насколько помнится, там находился также некий доктор Келтон.
— В какое время вы покинули совещание?
— Около одиннадцати часов. У меня был разговор с моим клиентом в его спальне после того, как совещание с этими джентльменами решено было отложить.
— Видели ли вы мистера Кента позже этим вечером и ночью?
— Я видел его ранним утром четырнадцатого.
— В какое время?
— Ровно в три часа утра.
— Где вы видели его?
— На патио, возле дома.
— Можете указать на схеме, вот на этой, под номером один, точное место, где вы видели обвиняемого в названное вами время?
Дункан указал точку на диаграмме.
— А где на этой схеме обозначена ваша спальня? Дункан указал.
— А из вашей спальни вы могли отчетливо разглядеть обвиняемого?
— Да, мог, сэр.
— Когда вы в первый раз заметили его?
— Я проснулся оттого, что какая-то тень упала мне на лицо. Затем я увидел, как кто-то двигается по крыше портика. Я вскочил, взглянул на часы, чтобы узнать, который час, и подошел к окну. Я увидел Питера Кента, обвиняемого, одетого только в ночную рубашку, когда он пересекал патио. В руке у него был нож. Он подошел к кофейному столику, несколько мгновений помедлил, затем пересек патио и скрылся через дверь на другой стороне.
— Под «дверью на другой стороне» вы подразумеваете то место, которое я сейчас указываю на схеме; в спецификации оно обозначено: «Дверь на северной стороне патио».
— Да, именно эту дверь я имел в виду.
— А где, хотя бы приблизительно, находился этот кофейный столик?
Дункан сделал мелком отметку на схеме.
— Вы сказали, что взглянули на часы?
— Совершенно верно!
— И который был час?
— Три часа утра.
— Вы включили свет, чтобы видеть время?
— Нет, не включал. Часы были со светящимся циферблатом, и я мог видеть положение стрелок.
— Вы взглянули на часы до или после того, как заметили человека на патио?
— Как до, так и после. Я посмотрел на часы сразу же, как сел на кровати, и затем взглянул на них, когда вернулся в постель, после того как обвиняемый пересек патио и скрылся через эту дверь.
— Что вы сделали затем?
— Я был весьма заинтригован, надел халат, открыл дверь, оглядел коридор, никого не заметил и затем, решив, раз я нахожусь в доме, где ко мне относятся враждебно, то лучше не совать нос в чужие дела. Я лег в кровать и продолжил прерванный сон.
— Я считаю, если высокий суд позволит, — заметил Мейсон, — то следует вычеркнуть из ответа свидетеля утверждение, что он «находится в доме, где к нему относятся враждебно». Этот вывод свидетеля, попытка повлиять на присяжных, не имеет никакого отношения к заданному свидетелю вопросу, и в дополнение ко всему прочему является его домыслом.
— Эту часть показаний свидетеля можно вычеркнуть, — согласился судья Маркхэм.
Блэйн обернулся к Перри Мейсону:
— Вам еще не предложили подвергнуть свидетеля перекрестному допросу, мистер Мейсон? Возможно, вы еще захотите спросить у него, почему он решил возобновить прерванный сон?
Судья Маркхэм нахмурился и сказал Блейну:
— Призываю вас к порядку!
— Да, — непринужденно ответил Мейсон, — я спрошу его именно об этом. Мистер Дункан, как так получилось, что вы смогли вернуться в кровать и даже заснуть после того, как вашим глазам представилась такая необычайная картина?
Дункан подался вперед, явно рассчитывая произвести впечатление.
— Потому что устал, — был его ответ. — Я же слушал ваши разглагольствования целый вечер.
Зал суда взорвался от смеха. Судебный пристав стукнул молоточком. Судья Маркхэм выждал, пока восстановится порядок, затем обратился к свидетелю:
— Мистер Дункан, вы адвокат. Вас не надо учить тому, как следует вести себя свидетелю. Вы должны воздерживаться от попыток вызвать смех или от того, чтобы сопровождать свои ответы комментариями, о которых вас не просят. Вам также не пристало переходить на личности, отвечая на вопросы защиты!
Дункан смутился и мрачно согласился:
— Да, ваша честь!
— Если высокий суд позволит, — заметил Мейсон, — я вполне готов удовольствоваться ответом в том виде, как его изложил свидетель. Я не прощу вычеркнуть какую-либо часть. Я бы хотел подвергнуть свидетеля перекрестному допросу на предмет его заявления.
— Очень хорошо, — ответил судья Маркхэм, — можете задавать свидетелю вопросы по поводу его заявления столько, сколько сочтете нужным.
Мейсон поднялся со своего места, пристально, почти в упор, глядя на Дункана:
— Итак, вы настолько устали от моих речей, что оказались в состоянии лечь и заснуть. Так я вас понял?
— Именно так.
— Вы беседовали со своим клиентом еще час или около того, когда вы оба покинули совещание.
— Да.
— Мои разглагольствования не утомили вас до такой степени, чтобы отказаться от обсуждения некоторых аспектов дальнейшей стратегии со своим клиентом?
— Я действительно разговаривал с ним.
— И легли спать около одиннадцати часов?
— Да.
— Однако после четырех часов сна усыпляющий эффект моих речей был еще настолько велик, что устрашающее видение мужчины в ночной рубашке и с ножом в руке, выискивающего жертву в лунном свете, не сказалось на вашем желании спать, так?
— Я проснулся. Затем осмотрел коридор, — возразил Дункан. Мейсон не отступал:
— И опять отправился спать?
— Опять отправился спать.
— Спустя несколько минут?
— Да, спустя несколько минут!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53