— Старайтесь их купить, — указывал он однажды Куракину, — а наипаче такие, которые гораздо старые, чтоб не упустить их в другие руки, и для этого не жалейте денег.
Издает указы подобного содержания — предметы старины, древние грамоты и книги, кости вымерших животных, уроды (монстры) население призывали приносить властям, присылать в Кунсткамеру. Из газет люди узнавали о подобных находках, посылках, покупках; вот, к примеру, сообщение из «Московских ведомостей": „Из Малой России гетман господин Скоропадский прислал сюды в спирте двух монстров, одного мужеска и женска полов, в одном составе сросшиеся, да теленка с двумя головами“. Экспонаты доставлял сам Петр из походов, привозили ученые из экспедиций по описанию земель Российской империи, поиску полезных ископаемых. Так, Мессершмидт, уехавший в 1720 году изучать географию Сибири, быт и языки ее народов, присылает оттуда памятники древней истории, быта, чучела животных и птиц. К середине 20-х годов Кунсткамера по количеству коллекций считалась самым богатым музеем Европы.
В публичную библиотеку собирали книги из разных мест. Сюда вошли библиотеки Аптечной канцелярии, переведенной из Москвы, герцога курляндского, выморочные, конфискованные — царевича Алексея, барона Шафирова и др. К 1725 году она насчитывала одиннадцать тысяч томов.
Цели подобного собирания царь определил ясно и недвусмысленно:
— Я хочу, чтобы люди смотрели и учились.
С 1719 года и Кунсткамеру, и библиотеку открыли для всех. Более того, плату за посещение не брали, и предложение на сей счет П.И. Ягужинского, генерал-прокурора, царь отверг самым решительным образом:
— Я еще приказываю не только всякого пускать сюда даром, но если кто приедет с компаниею смотреть редкости, то и угощать их на мой счет чашкою кофе, рюмкою водки либо чем-нибудь иным в самых этих комнатах.
Действительно, на угощения (весьма любопытный способ поощрения любознательности!) он отпустил четыреста рублей в год.
Рядом с Кикиными палатами находилось предприятие, на котором Петр не раз работал. Это — Литейный двор, при нем — мастерские: токарная, лафетная, слесарная, столярная и прочие. Здесь он лично выливал мортиры, гаубицы. Напротив, через Неву, стояла Петропавловская крепость с собором Петра и Павла, увенчанным высоким шпилем. На Васильевском острове строили каменные здания Двенадцати коллегий, Гостиного двора, трехэтажное — Кунсткамеры.
На правом берегу Невы размещался порт, здесь теснились бесчисленные корабли, большие и малые, под флагами разных стран. В праздничные дни сюда, в черту города, приплывали корабли Балтийского флота — гордости Петра. К 1724 году в нем числилось тридцать два больших линейных корабля и более ста других, меньших по размеру. В этом, как и во многом другом, железная воля Петра сыграла огромную роль — русский флот стал самым сильным на Балтике.
К Петербургу перешла от Архангельска роль главного порта страны. За год до кончины Петра в Петербург пришли сто восемьдесят иностранных кораблей, в Архангельск — пятьдесят. Петербург стал могучим перевалочным пунктом для товаров из Европы в Россию и наоборот. За границу шли кожа и сало, лен и пенька, зерно и крупа, уральское железо и сибирские меха, полотно и парусина; в Россию оттуда — шерстяные и шелковые ткани, стекло и краски, напитки и кофе. Россия, опять же во многом стараниями Петра, имела активный торговый баланс — больше вывозила, чем ввозила; ее мануфактуры, ремесленники к концу первой четверти столетия изготовляли многое из того, что раньше приходилось ввозить из других стран (например, металлы и изделия из них, бумагу и многое другое).
Всем этим можно было гордиться, и, несомненно, Петр гордился. То же — и с людьми, специалистами во всех областях, начиная с управления государством, командования армией и флотом и кончая мастерами на верфях и уральских заводах. Сотни, тысячи таких способных, талантливых и нужных стране людей оставил Петр после себя. Около него самого сложилась когорта славных мужей. Многое они сделали для России, но и сами себя, конечно, не забывали; милости царя — чины и награды, имения и крепостные крестьяне — сыпались на них как из рога изобилия. Правда, и спрашивать царь по службе умел, мог и прогневаться, с глаз прогнать долой, а то и дубинкой поколотить так, что небо с овчинку покажется. Оснований они для недовольства давали предостаточно, и особенно первый среди любимцев — Меншиков. Он доставлял Петру радости и, особенно в последние годы, огорчения.
За свое долгое правление, хотя и недолгую жизнь Петр вырастил около себя многих мастеров, руководителей разного профиля. Одни из них уходили из жизни естественным путем, другие оканчивали жизнь на эшафоте (как, например, казнокрад князь Гагарин, проворовавшийся в Сибири, и др.), третьих царь удалял от себя.
Семья, его понимающая, заботливая жена и дети, домашний очаг и уют, покой и внимание, забота и ласка — все это у Петра было. Но и здесь он испытал удар, последний и, несомненно, очень для него тяжелый. Его жена, «друг сердешненький» Катеринушка, ставшая Екатериной Алексеевной, была его последней надеждой — и по душе, и по мыслям на будущее. Как и Меншиков, вытащенная им из низов «портомоя» стала ему очень необходима в жизни. Люди, наблюдавшие их обоих из года в год, отмечают, что Марта Скавронская, потом — Катерина Василевская, наконец — Екатерина Алексеевна легко и естественно стала подругой, спутницей, женой незаурядного, великого человека — русского царя. Умела держать себя как императрица, и это тоже было натурально, без аффектации, нажима или скованности. Не забывала о своем прошлом, не раз говорила, что была прачкой, и не стыдилась этого, как иные выскочки. Ведет себя жена государя непринужденно и просто. Ей не чужды доброта и отзывчивость, и не раз она спасает того или иного человека от царского гнева, опалы. Петра, нередко впадающего в гнев, ярость, только она может успокоить — доброе слово скажет, погладит по голове, прижмет его молча к груди, и, глядишь, остыл государь, царь-батюшка, и у всех от сердца отлегло.
После смерти сыновей Петр издает (1722 год) указ о наследии престола — вместо «недоброго обычая» автоматического перехода трона от отца к старшему сыну вводится новый порядок: «правительствующий государь" сам, своей волей, назначает наследником того, кого захочет; он может в дальнейшем изменить свое решение и назначить нового наследника. Высшие сановники Российской империи по приказу государя, выслушав указ, клятвой дали обещание выполнить его державную волю.
Кого же назначить наследником? Детей? Это — две дочери: старшая, Анна, просватанная за герцога Голштинского, и младшая, незамужняя, неполных пятнадцати лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212