Кремлевский дворец, включая хоромы членов Царской семьи и дворцовые церкви, мастерские палаты (начиная с Оружейной), комплекс зданий приказов — все было перестроено и возведено вновь в царствование Федора Алексеевича, соединено галереями, переходами и крыльцами, богато и по-новому изукрашено. Пятиглавые каменные храмы на Пресне и в Котельниках, колокольня в Измайлове, ворота в Алексеевском, два каменных корпуса под Академию на Никольской и еще десятки каменных зданий были результатом трудов юного государя.
При всех хоромах, разумеется, были разбиты сады, кроме общего для обитателей царского «Верха» сада у Золотой палаты и висячего Набережного сада площадью около одной целой двух десятых квадратных километров, со ста девятью окнами по фасаду. Устраивая общую систему канализации Кремля, государь позаботился устроить в саду проточный пруд десять на восемь метров и запустить туда потешный кораблик. Не удовлетворившись результатом, Федор Алексеевич соорудил еще один висячий сад площадью более чем в триста пятьдесят квадратных метров со своим прудом, водовзводной башней, беседкой.
Собственный, «новый деревянный Верхний сад» при своем новом дворе царь приказал богато украсить колоннами с различными капителями, решетками, живописью, помимо цветов и деревьев, клеток с попугаями и традиционными певчими птицами, которых царь любил с малолетства и покупал, не жалея денег. Кстати, само строительство нового дворца было затеяно Федором Алексеевичем вопреки воле большинства его советников, предпочитавших выселить из хором, окна в окна примыкавших к старому царскому дворцу, вдовую царицу Наталью Кирилловну с ее сыном Петром.
Жить в такой близости с властолюбивой мачехой было, надо полагать, не сахар. Однако царь, слишком юный даже в глазах рано взрослевших людей XVII века, с неожиданным упорством противостоял течению, не давая в обиду ни маленького Петра, ни даже его мать — изящную молодую женщину, исключительно за свойства характера получившую от врагов прозвище «медведица».

Старший брат Петра
Давайте войдем в положение юноши, чуть ли не на руках внесенного на отцовский престол. Его любимые тетки и сестры, оскорбленные второй женитьбой Алексея Михайловича и поведением мачехи (позволявшей себе даже появляться с открытым лицом перед народом, заведшей театр, танцы и прочие «безобразия»), наверняка требовали удалить Наталью Кирилловну и ее отпрыска от двора — а ведь именно они ухаживали за больным царем!
Любимая мамка, нянчившая Федора с младенчества, боярыня Анна Петровна Хитрово, суровая постница и богомолка, обвиняла перед своим воспитанником в страшных преступлениях и А.С. Матвеева, и Нарышкиных, — а ведь царь знал о ее безусловной преданности и позже доверил попечению боярыни свою молодую жену. «Дядька» Федора, Иван Хитрово, сын всесильного главы дворцового ведомства боярина Богдана Матвеевича, любовно воспитавший царевича и оставшийся одним из доверенных приближенных царя, поддерживал требование своей родственницы, как и многие другие придворные.
Хитрово и виднейшие политические деятели бояре князья Долгоруковы сразу по воцарении Федора решили поделить власть с Милославскими, высланными в конце царствования Алексея на воеводства, а ныне спешно вызванными в Москву. Они, очевидно, не сомневались в падении Матвеева и Нарышкиных: так происходило всегда, это был естественный ход событий. В свое время Матвеев сверг А.Л. Ордина-Нащокина, женил Алексея на Нарышкиной и стал канцлером, а Нащокин отправился «в места не столь отдаленные». Теперь наступило время расплаты, но она почему-то откладывалась.
А.С. Матвеев, который поначалу, как отметили голландские послы, попросту плакал, 31 января неожиданно дал иностранцам твердые гарантии, что политика России не меняется и для него лично «при дворе и теперь все останется по-прежнему»: «Все те же господа останутся у власти, кроме разве того, что ввиду малолетства его царского величества четверо знатнейших бояр будут управлять наряду с ним".
По мнению иностранцев, имелись в виду Б.М. Хитрово, Ю.А. Долгоруков, Н.И. Одоевский и А.С. Матвеев. Мы, зная о соглашении за спиной последнего, должны назвать четвертым И.М. Милославского, встречать которого при возвращении в Москву с воеводства выехал за город чуть не весь царский двор. Подразумевалось (и это хорошо выразил Матвеев), что система власти останется как при Алексее Михайловиче, когда малочисленная Боярская дума (около семидесяти человек, в том числе двадцать три — двадцать пять бояр, из которых многие пребывали в армиях и городах вне столицы) выдвигала лишь нескольких активных членов, пользовавшихся особым доверием государя, который руководил с помощью первого министра-фаворита и контролировал администрацию через личную канцелярию — Приказ Тайных дел.
К 1676 году Думе даже особо незачем было собираться Но при Федоре все пошло наперекосяк: обвальной перемены в верхах не произошло, вместо регентского совета стала постоянно заседать вся Дума, а привычный уже Приказ Тайных дел царь немедленно упразднил, подчеркнув, что отказывается использовать учреждение, стоящее вне единой административной системы.
Шел месяц за месяцем, а Матвеев и Нарышкины сидели на своих местах! Отец ненавистной для всего окружения Федора царской мачехи боярин Кирилл Полуектович Нарышкин продолжал руководить важнейшими финансовыми приказами — Большой казны и Большого прихода — до 17 октября 1676 года. В «Истории о невинном заточении» боярина А.С. Матвеева подробно рассказывается, что лишь ценой чрезвычайных усилий большого количества придворных и с привлечением обиженных канцлером иностранцев удалось убедить Федора Алексеевича сместить главу дипломатического ведомства и в июле 1676 года удалить его от двора на воеводство.
Понадобились новые ужасные клеветы, чтобы в июне 1677 года царь согласился заменить недоверие к А.С. Матвееву на его ссылку, причем самым сильным для государя обвинением стало, видимо, незаконное обогащение боярина. В том же 1677 году братья царицы-мачехи Иван и Афанасий Нарышкины по обвинению в подготовке убийства Федора Алексеевича были приговорены боярами к смерти, но царь лично заменил казнь недалекой ссылкой.
В связи с этим страшным делом появился было указ от 26 октября 1677 года о строительстве для царицы Натальи Кирилловны и царевича Петра новых хором в отдаленном углу дворцового комплекса. Но одно лишь обращение маленького Петра к брату сорвало все планы сторонников Милославских: Федор Алексеевич запретил приближенным даже упоминать при нем о переселении мачехи и к 1679 году сам переехал в новые хоромы!
В этой связи довольно нелепо выглядит утверждение историков XVIII и XIX веков о том, что юный царь» «хилаго телосложения, слабаго здоровья», «совершенно болезненный человек», имел власть «лишь номинально», что «от имени осьмнадцатилетнего, слабаго и больнаго Феодора» правили другие лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212