Подобный метод управления обеспечивал быстрое течение дел и мог стать весьма плодотворным, если бы самодержца не подводило отсутствие опыта, проницательности и умения предвидеть последствия своих решений. В такой ситуации многое зависело от приближенных императора, советами которых он мог пользоваться.
В первый день своего правления 25 декабря 1761 года Петр III уволил в отставку неугодного ему генерал-прокурора Сената Я.П. Шаховского и назначил на его место Александра Ивановича Глебова — близкого друга и протеже Петра Шувалова. Австрийский дипломат сообщал в Вену: «Глебов… служит, кажется, верной опорой новому государю в начале его правления. Я достоверно знаю, что великий князь во время вторичного, опасного поворота болезни императрицы ночью отправился к Глебову и просидел с ним запершись до 4-х часов утра. Его-то влиянию можно, кажется, приписать, главным образом, совершенно неожиданное кроткое, мягкое обращение императора в начале его царствования. Действительно, его величество встречает всех и каждого как нельзя более ласково, старается (начиная с камергеров) отнять у всех страх и озабоченность и дает обо всех только благоприятные отзывы… Так как подобное отношение государя, только что вступившего на престол, к своим подданным само по себе умно и полезно, то неудивительно, что оно доставляет его советнику и внушителю много славы; вот почему Глебов прослыл очень опытным и ловким человеком».
Несомненно, на Глебова пал отблеск славы его старшего друга, который в наибольшей степени руководил первыми шагами императора. Петр Иванович Шувалов в то время находился «в крайних болезнях» и уже стоял одной ногой в могиле, но не мог справиться с жаждой государственной деятельности. По его просьбе он был перенесен «на одре» из своего особняка в дом Глебова, находившийся ближе к императорскому дворцу. По свидетельству Шаховского, Петр III удостаивал умирающего сановника «величайшей милости и доверенности", непрестанно советовался с ним о государственных делах через Глебова и „персонально часто его в постеле лежащего посещал, и то день ото дня более слабостей ему причиняло“. Действительно, напряженная умственная работа ускорила смерть П.И. Шувалова, последовавшую 4 января 1762 года. Неделей раньше он и его старший брат Александр Шувалов были пожалованы в генерал-фельдмаршалы. Одновременно с ними выражения „монаршей милости“ удостоился Н.Ю. Трубецкой, произведенный в подполковники Преображенского полка (раньше им был сам Петр Федорович, ставший теперь полковником).
Ивану Ивановичу Шувалову Петр III вверил управление тремя военно-учебными корпусами: Сухопутным, Морским и Артиллерийским. Оставаясь при этом куратором Московского университета, он, по образному выражению С.М. Соловьева, являлся «как бы министром новорожденного русского просвещения». Император относился к фавориту покойной тетушки милостиво. Штелин рассказывает, как однажды за обедом при императорском дворе речь зашла о Елизавете Петровне, и у Шувалова потекли слезы. Тогда Петр III сказал ему с грубоватым добродушием: «Выбрось из головы, Иван Иванович, чем была для тебя императрица, и будь уверен, что ты, ради ее памяти, найдешь и во мне друга!»
Братья Разумовские также пользовались расположением императора. Старший из них 6 марта 1762 года был уволен в отставку с тем, чтобы, «как у двора, так и где б он жить ни пожелал», ему отдавалось «по чину его должное почтение». Петр III любил общество добродушного и простого в обращении Алексея Григорьевича и часто бывал у него в гостях. Кирилл Разумовский почти постоянно находился при дворе, и Р. Кейт отмечал даже, что среди приближенных императора «наибольшим его расположением пользовался, как кажется, гетман".
Весьма значительной фигурой нового царствования стал друг И.И. Шувалова А.П. Мельгунов. Петр III произвел его в генерал-поручики, что само по себе являлось не такой уж большой честью по масштабам многочисленных и грандиозных пожалований в первые месяцы нового правления. Однако истинное значение этого человека определялось не чином, а степенью близости к императорской особе. Мельгунов приобрел преобладающее влияние в военной сфере, затмив тогдашних фельдмаршалов. Кроме того, он активно вмешивался в область внешней политики. Мельгунов умело пользовался близостью к царской особе: современник замечал, что «он ни на минуту не выпускает из виду императора и… ловит минуты, благоприятные для того, чтобы получить утверждение своих представлений».
В дипломатической сфере Мельгунов значительно потеснил еще одного друга Ивана Шувалова — канцлера М.И. Воронцова. Он являлся одним из создателей антипрусского союза России, Австрии и Франции в ходе Семилетней войны, что компрометировало его в глазах нового императора. С другой стороны, Петр III уважал Воронцова за то, что тот был единственным российским кавалером прусского ордена Черного Орла. Он получил его в 1746 году во время заграничной поездки из рук Фридриха II, поскольку был тогда активным деятелем франко-прусской «партии». Не последнее место при дворе Петра III занял старший брат канцлера и отец императорской фаворитки Р.И. Воронцов, которого иностранные дипломаты даже ставят в первые дни царствования на один уровень с Глебовым. Причина его возвышения понятна, хотя, по словам Екатерины II, он был одинаково нелюбим Петром Федоровичем и всеми своими детьми. Младшая его дочь Екатерина Дашкова утверждает даже, что ее отец из-за полного невнимания к нему со стороны Елизаветы Романовны «не играл никакой роли при дворе» и «представлял из себя ноль без всякого влияния". Екатерина Романовна преувеличивает: определенный вес Воронцов-старший имел, однако нельзя не признать, что при иных отношениях со своими дочерьми он мог достичь больших успехов. Петр III назначил его 28 декабря 1761 года членом Конференции при высочайшем дворе, но меньше чем через месяц ликвидировал это учреждение, после чего Воронцов остался в должности сенатора и председателя Уложенной комиссии.
Сразу же по вступлении на престол Петр III вызвал в Петербург своих родственников — принцев Георга Людвига Голштейн-Готторпского и Петра Августа Фридриха Голштейн-Бека. Первый являлся генералом прусской службы, а второй в чине российского генерала занимал пост ревельского губернатора. Голштейн-Бек прибыл ко двору раньше и 9 января 1762 года был произведен Петром III в генерал-фельдмаршалы и назначен петербургским генерал-губернатором. Для своего дяди Георга Людвига император готовил более высокое определение, намереваясь сделать его герцогом Курляндии. Но пока он 9 февраля получил чин генерал-фельдмаршала и стал полковником Конногвардейского полка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
В первый день своего правления 25 декабря 1761 года Петр III уволил в отставку неугодного ему генерал-прокурора Сената Я.П. Шаховского и назначил на его место Александра Ивановича Глебова — близкого друга и протеже Петра Шувалова. Австрийский дипломат сообщал в Вену: «Глебов… служит, кажется, верной опорой новому государю в начале его правления. Я достоверно знаю, что великий князь во время вторичного, опасного поворота болезни императрицы ночью отправился к Глебову и просидел с ним запершись до 4-х часов утра. Его-то влиянию можно, кажется, приписать, главным образом, совершенно неожиданное кроткое, мягкое обращение императора в начале его царствования. Действительно, его величество встречает всех и каждого как нельзя более ласково, старается (начиная с камергеров) отнять у всех страх и озабоченность и дает обо всех только благоприятные отзывы… Так как подобное отношение государя, только что вступившего на престол, к своим подданным само по себе умно и полезно, то неудивительно, что оно доставляет его советнику и внушителю много славы; вот почему Глебов прослыл очень опытным и ловким человеком».
Несомненно, на Глебова пал отблеск славы его старшего друга, который в наибольшей степени руководил первыми шагами императора. Петр Иванович Шувалов в то время находился «в крайних болезнях» и уже стоял одной ногой в могиле, но не мог справиться с жаждой государственной деятельности. По его просьбе он был перенесен «на одре» из своего особняка в дом Глебова, находившийся ближе к императорскому дворцу. По свидетельству Шаховского, Петр III удостаивал умирающего сановника «величайшей милости и доверенности", непрестанно советовался с ним о государственных делах через Глебова и „персонально часто его в постеле лежащего посещал, и то день ото дня более слабостей ему причиняло“. Действительно, напряженная умственная работа ускорила смерть П.И. Шувалова, последовавшую 4 января 1762 года. Неделей раньше он и его старший брат Александр Шувалов были пожалованы в генерал-фельдмаршалы. Одновременно с ними выражения „монаршей милости“ удостоился Н.Ю. Трубецкой, произведенный в подполковники Преображенского полка (раньше им был сам Петр Федорович, ставший теперь полковником).
Ивану Ивановичу Шувалову Петр III вверил управление тремя военно-учебными корпусами: Сухопутным, Морским и Артиллерийским. Оставаясь при этом куратором Московского университета, он, по образному выражению С.М. Соловьева, являлся «как бы министром новорожденного русского просвещения». Император относился к фавориту покойной тетушки милостиво. Штелин рассказывает, как однажды за обедом при императорском дворе речь зашла о Елизавете Петровне, и у Шувалова потекли слезы. Тогда Петр III сказал ему с грубоватым добродушием: «Выбрось из головы, Иван Иванович, чем была для тебя императрица, и будь уверен, что ты, ради ее памяти, найдешь и во мне друга!»
Братья Разумовские также пользовались расположением императора. Старший из них 6 марта 1762 года был уволен в отставку с тем, чтобы, «как у двора, так и где б он жить ни пожелал», ему отдавалось «по чину его должное почтение». Петр III любил общество добродушного и простого в обращении Алексея Григорьевича и часто бывал у него в гостях. Кирилл Разумовский почти постоянно находился при дворе, и Р. Кейт отмечал даже, что среди приближенных императора «наибольшим его расположением пользовался, как кажется, гетман".
Весьма значительной фигурой нового царствования стал друг И.И. Шувалова А.П. Мельгунов. Петр III произвел его в генерал-поручики, что само по себе являлось не такой уж большой честью по масштабам многочисленных и грандиозных пожалований в первые месяцы нового правления. Однако истинное значение этого человека определялось не чином, а степенью близости к императорской особе. Мельгунов приобрел преобладающее влияние в военной сфере, затмив тогдашних фельдмаршалов. Кроме того, он активно вмешивался в область внешней политики. Мельгунов умело пользовался близостью к царской особе: современник замечал, что «он ни на минуту не выпускает из виду императора и… ловит минуты, благоприятные для того, чтобы получить утверждение своих представлений».
В дипломатической сфере Мельгунов значительно потеснил еще одного друга Ивана Шувалова — канцлера М.И. Воронцова. Он являлся одним из создателей антипрусского союза России, Австрии и Франции в ходе Семилетней войны, что компрометировало его в глазах нового императора. С другой стороны, Петр III уважал Воронцова за то, что тот был единственным российским кавалером прусского ордена Черного Орла. Он получил его в 1746 году во время заграничной поездки из рук Фридриха II, поскольку был тогда активным деятелем франко-прусской «партии». Не последнее место при дворе Петра III занял старший брат канцлера и отец императорской фаворитки Р.И. Воронцов, которого иностранные дипломаты даже ставят в первые дни царствования на один уровень с Глебовым. Причина его возвышения понятна, хотя, по словам Екатерины II, он был одинаково нелюбим Петром Федоровичем и всеми своими детьми. Младшая его дочь Екатерина Дашкова утверждает даже, что ее отец из-за полного невнимания к нему со стороны Елизаветы Романовны «не играл никакой роли при дворе» и «представлял из себя ноль без всякого влияния". Екатерина Романовна преувеличивает: определенный вес Воронцов-старший имел, однако нельзя не признать, что при иных отношениях со своими дочерьми он мог достичь больших успехов. Петр III назначил его 28 декабря 1761 года членом Конференции при высочайшем дворе, но меньше чем через месяц ликвидировал это учреждение, после чего Воронцов остался в должности сенатора и председателя Уложенной комиссии.
Сразу же по вступлении на престол Петр III вызвал в Петербург своих родственников — принцев Георга Людвига Голштейн-Готторпского и Петра Августа Фридриха Голштейн-Бека. Первый являлся генералом прусской службы, а второй в чине российского генерала занимал пост ревельского губернатора. Голштейн-Бек прибыл ко двору раньше и 9 января 1762 года был произведен Петром III в генерал-фельдмаршалы и назначен петербургским генерал-губернатором. Для своего дяди Георга Людвига император готовил более высокое определение, намереваясь сделать его герцогом Курляндии. Но пока он 9 февраля получил чин генерал-фельдмаршала и стал полковником Конногвардейского полка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212