Мы строго допрашивали этого египтянина, и он клялся, что говорит чистую правду. Его люди бурно поддерживали Ани, не скупясь, надо заметить, на оскорбления в адрес купца Аристодема и немного по поводу надменного поведения Ариона. Я решил найти Ариона, прежде чем поверить им на слово.
- Как вижу, ты его нашел.
- Так точно. И сейчас я уверен, что обвинение и в самом деле оказалось ложным. Арион представил все документы, которые убедительно доказывают, что груз принадлежит Клеону, а египтянин Ани действует от его имени. Все необходимые пошлины на товар уплачены. Что касается самого Ариона, то мне не верится, что он может настраивать людей против римлян. Он сам наполовину римлянин и бегло говорит на латыни.
- В самом деле?! - с интересом посмотрев на Цезариона, воскликнул Галл. - Клянусь Юпитером, а я-то думаю, почему это он так смотрит на нас, будто все понимает.
- И очень хорошо понимает, господин. Он также высказал предположение, что обвинение Аристодема равносильно попытке «исказить величие римского права», как он выразился.
- Ты действительно так сказал? - обратился Галл к Цезариону, нахмурив брови.
Цезарион с почтением склонил голову, несмотря на то что у него все плыло перед глазами, и ответил:
- Военачальник, с его стороны это было попыткой использовать ваше могущество для удовлетворения своей мелкой мести по отношению к Ани. Жители Коптоса с готовностью подтвердят, что это обвинение не имело под собой никаких оснований. Они хорошо знают их обоих, а многие даже слышали, как Аристодем при всех поклялся отомстить Ани за то, что тот, опередив его, заключил соглашение с бывшим торговым партнером купца. Если вы поверите словам Аристодема и покараете Ани, то поколеблете веру и уважение, которое испытывают жители Коптоса к Риму. Однако я честно скажу, что меня больше заботит судьба Ани и моя собственная участь, нежели то, что станет в дальнейшем с Аристодемом.
- Юпитер! - не скрывая изумления, воскликнул Галл. - Никогда не слышал, чтобы грек так прекрасно владел латинским! И, будучи сыном римлянина, ты стал другом царя?
- Да, господин. Я умоляю вас, можно мне где-нибудь присесть? Я не очень хорошо себя чувствую.
- Подайте ему кресло, - приказал галл.
С благодарным выражением на лице Цезарион опустился в кресло, держась за раненое запястье.
- Что с твоей рукой? - спросил военачальник.
- Он рассказал об этом происшествии, - с мрачной ухмылкой сообщил центурион Гортал, вспомнив историю о молитвах, об отмщении и кровавых жертвах в храме Лагидов. - Этот юный дурачок пытался срезать свои локоны в знак скорби по Клеопатре и нечаянно порезал руку ножом.
- Это правда? - резко спросил Галл. Гортал презрительно рассмеялся.
- Иначе и не объяснишь, почему у столь гордого молодого грека из знатной семьи может быть такая стрижка, - криво улыбнувшись, произнес центурион. - Будто кто-то орудовал кухонным ножом. - Он бесцеремонно протянул руку и снял шляпу с головы Цезариона.
- Замечание принимается, - с улыбкой сказал Галл. - Смотри, чтобы об этом не поползли слухи. Люди не очень-то любят кровавые клятвы. - Откинувшись на спинку кресла, он уже более приветливо смотрел на юношу. - Итак, Арион, тебе и вправду все равно, что будет с Аристодемом?
- Я понимаю, сударь, - с почтением в голосе вымолвил Цезарион, - что вам не хотелось бы совершать никаких действий против богатого греческого землевладельца во время вашего первого приезда в город. Ведь вся местная знать следит за каждым шагом военачальника. - Юноша понимал это с самого начала.
Последовало неловкое молчание.
- Объясняешься как придворный, - задумчиво произнес Галл. - И что же, по твоему мнению, нужно сделать с Аристодемом? - спросил он и добавил: - Если, конечно, я допущу, что виновен он, а не вы?
- Убедите его отказаться от своего обвинения, - твердо ответил Цезарион. - Предъявите ему доказательства. Этот человек не знал, что я наполовину римлянин, и, скорее всего, надеялся на то, что вы поверите ему, даже не проводя расследование. Когда Аристодем увидит, что ошибался, вынудите его открыто признать, что он просчитался. Если же он будет упираться, то примите меры.
- Славное решение, - констатировал Галл. - А что прикажешь делать с тобой и Ани?
- Отпусти нас вместе с лодкой и грузом. Позволь нам плыть дальше. О большем я не прошу.
Галл улыбнулся в ответ. Он жестом приказал своему слуге подать Цезариону чашу, и тот немного пригубил.
- Весьма снисходительное решение, - заметил он. - Гортал, наверное, грубо с тобой обошелся? Ты на него не в обиде?
Цезарион почувствовал, как к лицу прилила краска. Сейчас он ясно понимал, что центурион вполне осознанно пытался сломить его волю, и в душе злился, что этому грубому солдафону почти удалось это сделать.
- Ему дали на рассмотрение лживое обвинение, которое нельзя было проигнорировать, - устало ответил Цезарион. - Центурион должен был провести допрос. Мы поступили бы точно так же с человеком, которого обвинили бы в подобном преступлении. Я считаю... - Он посмотрел на седовласого центуриона. - Я считаю, что у него большой опыт в этом вопросе и он прибегал к силе не чаще, чем этого требовала ситуация. Признаться, было бы глупо с моей стороны отрицать это.
- Практичный подход к делу. Создается впечатление, что ты неплохо приспосабливаешься к римскому правлению. И все-таки, судя по всему, ты намеревался уехать вместе с царем из страны, а потом еще срезал свои волосы, скорбя по царице. Неужели ты на самом деле смирился с римским господством? - Галл не сводил с юноши пристального взгляда. - Или все, что ты тут нам говорил, - это обычная ложь?
- Я мечтал жить и умереть, сражаясь за царскую династию Лагидов, - стараясь сохранять самообладание, ответил Цезарион. - Но династия пала, и я не смогу сделать ничего, чтобы ее возродить. - Юноша тяжело вздохнул и процитировал: «Не будь глупцом: увидев чью-то смерть, скажи, что это смерть, не бойся...»
- Великие боги! - вновь изумился Галл. - Ты читал Катулла?
- Да, мне нравится поэзия Катулла. Что в этом плохого?
- Чтобы александриец любил латинскую поэзию? Клянусь всеми богами, вы же, греки, считаете нас варварами, у которых даже алфавита нет!
- Мне нравится латинская поэзия, как и наша собственная. Насколько я знаю, вы тоже ее любите. Ваши любовные элегии очень напоминают по духу александрийскую лирику - они полны изящества и остроумия, - с искренностью произнес Цезарион.
- Ты на самом деле так думаешь? - воскликнул польщенный военачальник, и Цезарион вдруг понял, почему пожилой центурион так настороженно посмотрел на него перед тем, как они вошли к Галлу. Военачальник был падок на лесть.
- Да, я действительно так думаю, - подтвердил он. - Особенно то произведение, в котором речь идет об измене Ликориды и о вороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
- Как вижу, ты его нашел.
- Так точно. И сейчас я уверен, что обвинение и в самом деле оказалось ложным. Арион представил все документы, которые убедительно доказывают, что груз принадлежит Клеону, а египтянин Ани действует от его имени. Все необходимые пошлины на товар уплачены. Что касается самого Ариона, то мне не верится, что он может настраивать людей против римлян. Он сам наполовину римлянин и бегло говорит на латыни.
- В самом деле?! - с интересом посмотрев на Цезариона, воскликнул Галл. - Клянусь Юпитером, а я-то думаю, почему это он так смотрит на нас, будто все понимает.
- И очень хорошо понимает, господин. Он также высказал предположение, что обвинение Аристодема равносильно попытке «исказить величие римского права», как он выразился.
- Ты действительно так сказал? - обратился Галл к Цезариону, нахмурив брови.
Цезарион с почтением склонил голову, несмотря на то что у него все плыло перед глазами, и ответил:
- Военачальник, с его стороны это было попыткой использовать ваше могущество для удовлетворения своей мелкой мести по отношению к Ани. Жители Коптоса с готовностью подтвердят, что это обвинение не имело под собой никаких оснований. Они хорошо знают их обоих, а многие даже слышали, как Аристодем при всех поклялся отомстить Ани за то, что тот, опередив его, заключил соглашение с бывшим торговым партнером купца. Если вы поверите словам Аристодема и покараете Ани, то поколеблете веру и уважение, которое испытывают жители Коптоса к Риму. Однако я честно скажу, что меня больше заботит судьба Ани и моя собственная участь, нежели то, что станет в дальнейшем с Аристодемом.
- Юпитер! - не скрывая изумления, воскликнул Галл. - Никогда не слышал, чтобы грек так прекрасно владел латинским! И, будучи сыном римлянина, ты стал другом царя?
- Да, господин. Я умоляю вас, можно мне где-нибудь присесть? Я не очень хорошо себя чувствую.
- Подайте ему кресло, - приказал галл.
С благодарным выражением на лице Цезарион опустился в кресло, держась за раненое запястье.
- Что с твоей рукой? - спросил военачальник.
- Он рассказал об этом происшествии, - с мрачной ухмылкой сообщил центурион Гортал, вспомнив историю о молитвах, об отмщении и кровавых жертвах в храме Лагидов. - Этот юный дурачок пытался срезать свои локоны в знак скорби по Клеопатре и нечаянно порезал руку ножом.
- Это правда? - резко спросил Галл. Гортал презрительно рассмеялся.
- Иначе и не объяснишь, почему у столь гордого молодого грека из знатной семьи может быть такая стрижка, - криво улыбнувшись, произнес центурион. - Будто кто-то орудовал кухонным ножом. - Он бесцеремонно протянул руку и снял шляпу с головы Цезариона.
- Замечание принимается, - с улыбкой сказал Галл. - Смотри, чтобы об этом не поползли слухи. Люди не очень-то любят кровавые клятвы. - Откинувшись на спинку кресла, он уже более приветливо смотрел на юношу. - Итак, Арион, тебе и вправду все равно, что будет с Аристодемом?
- Я понимаю, сударь, - с почтением в голосе вымолвил Цезарион, - что вам не хотелось бы совершать никаких действий против богатого греческого землевладельца во время вашего первого приезда в город. Ведь вся местная знать следит за каждым шагом военачальника. - Юноша понимал это с самого начала.
Последовало неловкое молчание.
- Объясняешься как придворный, - задумчиво произнес Галл. - И что же, по твоему мнению, нужно сделать с Аристодемом? - спросил он и добавил: - Если, конечно, я допущу, что виновен он, а не вы?
- Убедите его отказаться от своего обвинения, - твердо ответил Цезарион. - Предъявите ему доказательства. Этот человек не знал, что я наполовину римлянин, и, скорее всего, надеялся на то, что вы поверите ему, даже не проводя расследование. Когда Аристодем увидит, что ошибался, вынудите его открыто признать, что он просчитался. Если же он будет упираться, то примите меры.
- Славное решение, - констатировал Галл. - А что прикажешь делать с тобой и Ани?
- Отпусти нас вместе с лодкой и грузом. Позволь нам плыть дальше. О большем я не прошу.
Галл улыбнулся в ответ. Он жестом приказал своему слуге подать Цезариону чашу, и тот немного пригубил.
- Весьма снисходительное решение, - заметил он. - Гортал, наверное, грубо с тобой обошелся? Ты на него не в обиде?
Цезарион почувствовал, как к лицу прилила краска. Сейчас он ясно понимал, что центурион вполне осознанно пытался сломить его волю, и в душе злился, что этому грубому солдафону почти удалось это сделать.
- Ему дали на рассмотрение лживое обвинение, которое нельзя было проигнорировать, - устало ответил Цезарион. - Центурион должен был провести допрос. Мы поступили бы точно так же с человеком, которого обвинили бы в подобном преступлении. Я считаю... - Он посмотрел на седовласого центуриона. - Я считаю, что у него большой опыт в этом вопросе и он прибегал к силе не чаще, чем этого требовала ситуация. Признаться, было бы глупо с моей стороны отрицать это.
- Практичный подход к делу. Создается впечатление, что ты неплохо приспосабливаешься к римскому правлению. И все-таки, судя по всему, ты намеревался уехать вместе с царем из страны, а потом еще срезал свои волосы, скорбя по царице. Неужели ты на самом деле смирился с римским господством? - Галл не сводил с юноши пристального взгляда. - Или все, что ты тут нам говорил, - это обычная ложь?
- Я мечтал жить и умереть, сражаясь за царскую династию Лагидов, - стараясь сохранять самообладание, ответил Цезарион. - Но династия пала, и я не смогу сделать ничего, чтобы ее возродить. - Юноша тяжело вздохнул и процитировал: «Не будь глупцом: увидев чью-то смерть, скажи, что это смерть, не бойся...»
- Великие боги! - вновь изумился Галл. - Ты читал Катулла?
- Да, мне нравится поэзия Катулла. Что в этом плохого?
- Чтобы александриец любил латинскую поэзию? Клянусь всеми богами, вы же, греки, считаете нас варварами, у которых даже алфавита нет!
- Мне нравится латинская поэзия, как и наша собственная. Насколько я знаю, вы тоже ее любите. Ваши любовные элегии очень напоминают по духу александрийскую лирику - они полны изящества и остроумия, - с искренностью произнес Цезарион.
- Ты на самом деле так думаешь? - воскликнул польщенный военачальник, и Цезарион вдруг понял, почему пожилой центурион так настороженно посмотрел на него перед тем, как они вошли к Галлу. Военачальник был падок на лесть.
- Да, я действительно так думаю, - подтвердил он. - Особенно то произведение, в котором речь идет об измене Ликориды и о вороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113