— Наших. Я не поставил в известность свое руководство о контакте с тобой.
— Хорошо. Но у меня сейчас очень трудно со свободным временем. Вечером в баре и поговорим.
— Меня не будет вечером в баре. Впрочем, думаю, как и тебя.
— Но я сейчас далековато от тебя.
— Ты сейчас летишь в сторону столицы. А я как раз в ней и нахожусь.
— Ты это знаешь?
— Да.
— Интересно. Что ты еще знаешь?
— Много. Но чтобы нам начать работать совместно, мне следует знать твою конечную цель.
— Сбор данных.
— Это точно?
— Точно.
— Я рискну тебе поверить и буду готов этими данными поделиться и дальше, как делился раньше.
Но мне надо от тебя и ответную услугу. Ты делишься своими.
— Годится.
— Откуда будет осуществляться вывоз оборудования?
— С горной базы.
— Она разгромлена чеченцами.
— Там громить было нечего. Перебросили новых людей и новые вертолеты. Вот и все.
— Дорога до базы контролируется?
— Да. Усиленные армейские патрули. Наготове три эскадрильи вертолетов «Апач». Во всех близлежащих американских частях состояние повышенной боевой готовности. Попытка захвата обречена на провал.
— Понимаю. А на той стороне?
— На той стороне обеспечение безопасности взяли на себя албанцы.
— Место перехода границы?
— Прямо против горного лагеря. Там должно быть плато, где раньше размещалась югославская база для горного туризма.
— Это данные точные?
— Из штаба сепаратистов.
— Спасибо. А зачем ты тогда сопровождаешь груз?
— Кто тебе сказал, что я его сопровождаю? Я не собираюсь попадать под их «стингер». Мне было неизвестно время проведения операции. Сейчас я могу приблизительно ориентироваться. Тебя устроили мои данные?
— Да.
— Тогда ответная услуга.
— Говори.
— Я должен все видеть.
— Что — все?
— Я хотел бы увидеть действие оружия. Но этого, как я понимаю, может и не быть.
— Скорее всего не будет.
— Тогда я хочу видеть все остальное. В том числе и генераторы.
— Это я попробую тебе устроить. Прилетай. Я жду тебя в Скопье. Но опять же — условие. Никто не должен знать, кто здесь действовал. Я имею в виду прессу.
— Согласен. Я уже почти прилетел. Моя машина на аэродроме. Заходим на посадку.
* * *
Выслав две тройки для встречи группы Тарханова, Слава с Согриным засели за карту, стараясь предусмотреть действия албанцев. Естественно, что после крупного шума, поднятого Славой в лагере Рембо, после уничтожения отряда чеченцев руководство АОК должно быть предельно осторожным. Тем не менее следовать они должны, по всей видимости, колонной. А колонна может пройти только по дороге.
Лесистые склоны, такие удобные для засады, албанцы наверняка постараются прочистить основательно и выставят там пикеты. И займутся этим, видимо, в ближайшие часы, если уже не занялись. На этот случай разведчиков Слава уже разослал. Но сообщений от них еще не поступало.
— Помнишь, командир, в Афгане было...
— Помню, — улыбнулся Согрин. — Норы...
Тогда, в Афганистане, Сохно умудрился так замаскировать взвод спецназовцев прямо на караванной тропе, что караван попросту проехал почти по нему, не остановившись и не заметив.
Подозвали Сохно. Спросили мнение, не предупредив о том, что только что обсуждали.
— Тут и думать нечего, — Толик был привычно насмешливо-категоричен. — Вот этот склон горы.
Здесь здравомыслящий человек делать засаду не будет. Его сразу заметят.
— Будем нездравомыслящими? — улыбнулся Согрин.
— Будем, — согласился Слава.
До нужного склона сорок минут хода. В марш поднялись быстро. Едва успели закопать консервные банки после обеда. Только двинулись, пришло сообщение:
— Первый! Как слышите? Я Поиск-три.
— Слышу нормально. Как дела?
— Группа албанцев. Около взвода. Прочесывают склон горы около развилки дорог. Еще один взвод с дороги поднимается на противоположный склон. Там вчера были мины. Я сам их обходил. Ищут, как иголку в стоге сена. Каждый куст раздвигают.
— Другие группы. Что у вас?
— Я Поиск-один. У меня тишина.
— Я Поиск-два. У меня шесть человек проходят по дороге. С миноискателями. Может, с ними разобраться?
— Я Первый. Отставить все разборки. Можем спугнуть. Никаких конфликтов. Только в случае, если вас заметят. Свидетелей не оставлять. Включая гражданских лиц. Все. Докладывать каждое изменение обстановки. Поиск-два, как далеко от нас группа с миноискателями? — Будут минут через тридцать.
— Ясно. Конец связи.
Макаров глянул на Согрина.
— Естественно, пропускаем.
— Как бы на обратном пути они чего не заметили.
— Выставим дозор. Вперед.
Пошли они опять не по дороге, где могли бы встретить группу албанских минеров. Горы начали уже утомлять. Но морально сильнее, чем физически.
Тем не менее воины «тени» были испытанные и не роптали. Те же, албанские добровольцы на такое были бы не способны.
— Первый! Я Поиск-три. У меня подошла машина. Привезли мины. Минируют и второй склон. Здесь потом даже курица не пролетит, столько «бухал» понавтыкали. Вот! Молодцы. Кто-то на своей мине взорвался. Помочь бы им...
— Наблюдать!
Снова в гору, снова с горы. Подниматься гораздо легче. При спуске приходится очень внимательно следить за каждым шагом. Свалиться можно без проблем.
— Первый! Как слышите? Я Проводник.
— Я Первый. Слышу нормально. Как дела?
— Встретил группу из четырех человек. Веду.
— Мы сдвигаемся строго на север. Корректируй путь. Туда, где голый склон. Помнишь?
— Понял. Сворачиваю.
— Кстати, — вступил в разговор Согрин. — Почему четверых? Группа состоит из трех человек.
— Проводник! Слышал вопрос?
— Слышал. Передаю связь командиру группы.
Потрескивание в эфире. Проводник снимал каску.
— Я Тарханов. С кем говорю?
— Макараджич. Почему вас четверо?
— С нами француз.
— Журналист?
— Он не журналист. Он полковник французской разведки. Работает совместно с нами. Операция проводится по его данным.
— Ни себе хрена! Только французов нам и не хватало. Ты в нем хоть уверен?
— Уверен я только в себе и в своих людях. Просто наши интересы в этой операции сильно совпадают.
— А оставить его никак нельзя? Ты же понимаешь, что может подняться, если он побывает среди «теней» и поймет, что это за часть югославской армии. По национальности — что за часть... Это же может в международный скандал вылиться.
— Он не понимает по-русски. По-сербски тоже.
Еле-еле по-македонски. Нужно быть предельно осторожными. Но иначе мы не получили бы сведений.
Это было его условие.
— Как отнесся к этому Костомаров?
— Он не в курсе.
— Мне тоже держать его не в курсе?
— Если можешь.
— Понял, — усмехнулся Слава. — Сам не проговорись. И особенно если встретишься с Ратковичем.
Они тайну нашего существования сильно хранят.
Сильнее, чем мы. Раткович узнает, твоего француза можно уже живого хоронить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109