Никогда...
Пробуждение поэтому было тяжелым, тоскливым. Но привычка регулировать собственное нервное состояние взяла верх, и из воющего на луну волка он легко превратился в сторожевого цепного пса.
Время еще было раннее, к куратору появиться следовало через полтора часа. И эти полтора часа надо было как-то провести так, чтобы не изводить себя муками ноющего сознания. Прохладный утренний час напомнил Артему, как в такое же время года, в такое же приблизительно время суток вышли они с Мариной на маленьком степном полустанке из поезда. Стоянка — всего минута. И больше ни одного пассажира не пожелало выйти здесь. Железнодорожник-киргиз, закрыв сонные глаза, держал в руке желтый флажок, давая поезду отправление. Они стояли и ждали, когда стихнет стук колес, чтобы спросить, в какую сторону им направляться.
— Машина только случайная может пройти, — сказал железнодорожник. — В день одна-две бывает... Ждите. А пешком — это тридцать километров...
Ноги собьете...
Но они пошли. Ждать было не в привычках Артема. И Марина шла вместе с ним. Несла небольшой чемоданчик. Он же взвалил на плечи два больших чемодана. И таким образом добрались до расположения гарнизона, где предстояло продолжать службу.
Оба были тогда молодыми, и комната в офицерском общежитии казалась им раем для двоих. Это было, но этого никогда не будет. Тоже — никогда...
Двигатель за ночь остыл. Он прогрел машину.
Съездил на ближайшую заправку. Там, следом за ним, заправлялся милицейский «Форд». Нервы у Артема выдержали. Хладнокровия он не растерял, и это радовало. Он знал, что хладнокровие не только естественное качество нервной системы, но и хорошо тренируемое состояние. И если давно не было практики, то в экстремальный момент начинает учащенно биться сердце, бывает, что человек начинает заметно для посторонних суетиться, выдавая себя. Он пока к такой стадии не подошел, и слава богу, потому что скоро предстоит работа, а там хладнокровие значит много, порой оно сохраняет жизнь.
Время двигалось медленно. Чтобы убить его и одновременно не выбить себя из делового русла, Артем решил съездить в банк, где в это время, кроме охранников, никого быть не должно. Сделав круг по пустынным улицам, он подъехал с торца здания, поставил машину прямо перед камерой внешнего наблюдения и помахал рукой в объектив. Сигналить не стал. И сразу же отъехал в сторону.
Уже через минуту вышел Слава — старший в смене.
— Здравствуйте, Артем Петрович. — Слава улыбнулся широко, но сразу же сделал лицо озабоченным.
— Привет, старина. Я на секунду заехал. По телефону предупреждать не стал. Машину я оставлю в аэропорту. Пистолет и телефон будут под сиденьем.
Ты не сможешь в половине первого, только не раньше, забрать все это?
— Хорошо. Будет сделано. А вы как?
— Тяжело на душе.
— Я понимаю.
— Это понять трудно. Ну, ладно. Бывай здоров.
Я поехал. Значит, сегодня в половине первого. Раньше там не показывайся.
— Договорились. Счастливо вам!
Беседовали они специально вне поля зрения камер слежения. Мало ли кто пожелает посмотреть пленку с записью. Зачем подставлять парня.
Оставшиеся полчаса уже не составляли проблемы. Можно было подождать и во дворе, и в квартире капитана первого ранга. Тот же не стеснялся заявляться к нему и в более ранние часы. Артем смело поехал туда.
Уже на повороте с проспекта Ленина на улицу Энтузиастов, за двадцать метров до въезда во двор, навстречу ему попалась зеленая «четверка». Та самая машина или другая — разве сейчас определишь. Но улица была слишком мала, чтобы иметь интенсивное движение, и скорее всего машина выехала из двора того дома, где живет Василий Афанасьевич. И Артем взглядом сфотографировал номер и внешность человека за рулем. Теперь он будет настороже. Естественно, что следить за ним в открытую никто не собирается. Скорее всего филер должен будет ждать в самом аэропорту и убедиться, что Тарханов улетел. А после этого он доложит каперангу. Тот доложит в Москву.
Они успокоятся. Схема простая и действенная. Но действенная она только в том случае, если сам Тарханов не знает филера.
Как же он сразу не догадался — чем убивать время, надо было занять позицию здесь, около этого дома, и проследить ситуацию. Теперь все встало бы уже на свои места. Прокол, товарищ майор...
Василий Афанасьевич дверь открыл, не дожидаясь звонка. Должно быть, стоял у окна и видел, как Тарханов выходил из машины. Или...
Или провожал взглядом отъезжающую зеленую «четверку». А заодно и его заметил.
Стоит подождать. Не торопиться и не впадать в истерику. Хотя все, должно быть, уже ясно. Но это надо проверить. А проверить он сможет.
Каперанг опять предложил выпить. Теперь уже смело и громко. Жены, похоже, дома не было. Тарханов снова отказался.
— Я уже сообщил в Москву, что ты вылетаешь.
Тебя ждут сегодня после обеда. Сразу из аэропорта позвони Старикову. Он вышлет машину и закажет пропуск. На твой новый паспорт. Данные я передал.
Звони с сотового, чтобы не подслушали.
— Сотовый я здесь оставляю. Это служебный.
— Тогда лишнего по телефону не болтай. Да, не мне тебя учить...
Пришел Юра. Он сразу достал билет, паспорт и заторопился.
— Дела. Опаздываю.
Дела тут очевидные. Хочет добраться до аэропорта раньше Тарханова и занять удобную позицию.
Билет он, вероятно, купил в кассе на железнодорожном вокзале.
Каперанг закрыл за помощником дверь и принес из комнаты небольшую папку.
— Вот здесь бумаги. Мои отчеты. Передай Старикову. Он знает, как ими распорядиться. Бумаги заклеены и опечатаны, можешь не любопытствовать.
Артем взял со стола билет и паспорт, положил во внутренний карман куртки. Прикинул на вес папку.
— Весь мой багаж. И то хорошо. Без багажа как-то и путешествовать неприлично. Подумать не то могут.
Он встал, решившись. Сначала подошел к окну, посмотреть, на чем приехал Юра. У подъезда машины не было. И его самого не было видно. Если ушел опять дворами, то и вообще увидеть его невозможно.
Но есть вариант, что он не ушел вообще, а остался в подъезде. Дожидается, когда выйдет Тарханов, чтобы обговорить с куратором последние варианты.
Артем отвернулся от окна.
— Жалко, что на похоронах у Марины не смогу быть... — сказал он печально и поднял глаза на каперанга.
Куратор не выдержал. Взгляд отвел. А вообще-то ему это не свойственно. Видимо, слишком он боялся подобного разговора.
— Да... — только и сказал в сочувствие. — Ну, тебе пора... Желаю удачи!
Артем смотрел на него молча и жестко. Долгим взглядом, почти не мигая.
Каперанг поднял глаза и сразу все понял.
— Сколько человек ты убил в своей жизни? — спросил он тихо, но внятно.
— Много. Я не считал. Но они были враги. Я был на войне. На войне убивают.
— А сейчас ты пришел убить меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Пробуждение поэтому было тяжелым, тоскливым. Но привычка регулировать собственное нервное состояние взяла верх, и из воющего на луну волка он легко превратился в сторожевого цепного пса.
Время еще было раннее, к куратору появиться следовало через полтора часа. И эти полтора часа надо было как-то провести так, чтобы не изводить себя муками ноющего сознания. Прохладный утренний час напомнил Артему, как в такое же время года, в такое же приблизительно время суток вышли они с Мариной на маленьком степном полустанке из поезда. Стоянка — всего минута. И больше ни одного пассажира не пожелало выйти здесь. Железнодорожник-киргиз, закрыв сонные глаза, держал в руке желтый флажок, давая поезду отправление. Они стояли и ждали, когда стихнет стук колес, чтобы спросить, в какую сторону им направляться.
— Машина только случайная может пройти, — сказал железнодорожник. — В день одна-две бывает... Ждите. А пешком — это тридцать километров...
Ноги собьете...
Но они пошли. Ждать было не в привычках Артема. И Марина шла вместе с ним. Несла небольшой чемоданчик. Он же взвалил на плечи два больших чемодана. И таким образом добрались до расположения гарнизона, где предстояло продолжать службу.
Оба были тогда молодыми, и комната в офицерском общежитии казалась им раем для двоих. Это было, но этого никогда не будет. Тоже — никогда...
Двигатель за ночь остыл. Он прогрел машину.
Съездил на ближайшую заправку. Там, следом за ним, заправлялся милицейский «Форд». Нервы у Артема выдержали. Хладнокровия он не растерял, и это радовало. Он знал, что хладнокровие не только естественное качество нервной системы, но и хорошо тренируемое состояние. И если давно не было практики, то в экстремальный момент начинает учащенно биться сердце, бывает, что человек начинает заметно для посторонних суетиться, выдавая себя. Он пока к такой стадии не подошел, и слава богу, потому что скоро предстоит работа, а там хладнокровие значит много, порой оно сохраняет жизнь.
Время двигалось медленно. Чтобы убить его и одновременно не выбить себя из делового русла, Артем решил съездить в банк, где в это время, кроме охранников, никого быть не должно. Сделав круг по пустынным улицам, он подъехал с торца здания, поставил машину прямо перед камерой внешнего наблюдения и помахал рукой в объектив. Сигналить не стал. И сразу же отъехал в сторону.
Уже через минуту вышел Слава — старший в смене.
— Здравствуйте, Артем Петрович. — Слава улыбнулся широко, но сразу же сделал лицо озабоченным.
— Привет, старина. Я на секунду заехал. По телефону предупреждать не стал. Машину я оставлю в аэропорту. Пистолет и телефон будут под сиденьем.
Ты не сможешь в половине первого, только не раньше, забрать все это?
— Хорошо. Будет сделано. А вы как?
— Тяжело на душе.
— Я понимаю.
— Это понять трудно. Ну, ладно. Бывай здоров.
Я поехал. Значит, сегодня в половине первого. Раньше там не показывайся.
— Договорились. Счастливо вам!
Беседовали они специально вне поля зрения камер слежения. Мало ли кто пожелает посмотреть пленку с записью. Зачем подставлять парня.
Оставшиеся полчаса уже не составляли проблемы. Можно было подождать и во дворе, и в квартире капитана первого ранга. Тот же не стеснялся заявляться к нему и в более ранние часы. Артем смело поехал туда.
Уже на повороте с проспекта Ленина на улицу Энтузиастов, за двадцать метров до въезда во двор, навстречу ему попалась зеленая «четверка». Та самая машина или другая — разве сейчас определишь. Но улица была слишком мала, чтобы иметь интенсивное движение, и скорее всего машина выехала из двора того дома, где живет Василий Афанасьевич. И Артем взглядом сфотографировал номер и внешность человека за рулем. Теперь он будет настороже. Естественно, что следить за ним в открытую никто не собирается. Скорее всего филер должен будет ждать в самом аэропорту и убедиться, что Тарханов улетел. А после этого он доложит каперангу. Тот доложит в Москву.
Они успокоятся. Схема простая и действенная. Но действенная она только в том случае, если сам Тарханов не знает филера.
Как же он сразу не догадался — чем убивать время, надо было занять позицию здесь, около этого дома, и проследить ситуацию. Теперь все встало бы уже на свои места. Прокол, товарищ майор...
Василий Афанасьевич дверь открыл, не дожидаясь звонка. Должно быть, стоял у окна и видел, как Тарханов выходил из машины. Или...
Или провожал взглядом отъезжающую зеленую «четверку». А заодно и его заметил.
Стоит подождать. Не торопиться и не впадать в истерику. Хотя все, должно быть, уже ясно. Но это надо проверить. А проверить он сможет.
Каперанг опять предложил выпить. Теперь уже смело и громко. Жены, похоже, дома не было. Тарханов снова отказался.
— Я уже сообщил в Москву, что ты вылетаешь.
Тебя ждут сегодня после обеда. Сразу из аэропорта позвони Старикову. Он вышлет машину и закажет пропуск. На твой новый паспорт. Данные я передал.
Звони с сотового, чтобы не подслушали.
— Сотовый я здесь оставляю. Это служебный.
— Тогда лишнего по телефону не болтай. Да, не мне тебя учить...
Пришел Юра. Он сразу достал билет, паспорт и заторопился.
— Дела. Опаздываю.
Дела тут очевидные. Хочет добраться до аэропорта раньше Тарханова и занять удобную позицию.
Билет он, вероятно, купил в кассе на железнодорожном вокзале.
Каперанг закрыл за помощником дверь и принес из комнаты небольшую папку.
— Вот здесь бумаги. Мои отчеты. Передай Старикову. Он знает, как ими распорядиться. Бумаги заклеены и опечатаны, можешь не любопытствовать.
Артем взял со стола билет и паспорт, положил во внутренний карман куртки. Прикинул на вес папку.
— Весь мой багаж. И то хорошо. Без багажа как-то и путешествовать неприлично. Подумать не то могут.
Он встал, решившись. Сначала подошел к окну, посмотреть, на чем приехал Юра. У подъезда машины не было. И его самого не было видно. Если ушел опять дворами, то и вообще увидеть его невозможно.
Но есть вариант, что он не ушел вообще, а остался в подъезде. Дожидается, когда выйдет Тарханов, чтобы обговорить с куратором последние варианты.
Артем отвернулся от окна.
— Жалко, что на похоронах у Марины не смогу быть... — сказал он печально и поднял глаза на каперанга.
Куратор не выдержал. Взгляд отвел. А вообще-то ему это не свойственно. Видимо, слишком он боялся подобного разговора.
— Да... — только и сказал в сочувствие. — Ну, тебе пора... Желаю удачи!
Артем смотрел на него молча и жестко. Долгим взглядом, почти не мигая.
Каперанг поднял глаза и сразу все понял.
— Сколько человек ты убил в своей жизни? — спросил он тихо, но внятно.
— Много. Я не считал. Но они были враги. Я был на войне. На войне убивают.
— А сейчас ты пришел убить меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109