Он занимался именно ментальными модуляторами — мощнейшим психотронным оружием локального применения. Оружием, которое из любого в состоянии сделать зомби.
Человек за двумя автомобильными стеклами кивнул и сказал что-то другому человеку в салоне «Крайслера». По движениям губ она поняла, что он подтвердил — они нашли именно того, кого искали. Тот, второй в салоне, теперь сам приблизился к стеклу и кивнул незнакомцу в «Тойоте». И Дороти вдруг услышала вздох облегчения. Значит, он еще сомневался.
Значит, не все у них так здорово построено.
«У них? Кто же это все-таки?»
— Вот теперь, товарищ капитан, мы будем говорить конкретно...
Даже звание знают. Совсем интересно... Звание в институте психотроники не знали. Значит, у них есть еще какие-то источники. Более серьезные.
— Что вам надо?
Он усмехнулся.
— Это уже разговор деловых людей. Теперь я вам покажу фотографии. Вы так давно не видели сына, что, вероятно, с трудом сможете его узнать. Но будьте уверены, это действительно он.
Да, она в самом деле не видела сына уже четыре года. Ему уже тринадцать. И, должно быть, сильно подрос, изменился.
Незнакомец достал стандартный пакет с фотографиями.
Дороти резко оторвала липкую заклейку. Горло опять сжал спазм. Это был, конечно же, он — Андрей. Изменился, изменился, подрос за четыре-то года! Почти взрослый. Глаза уже совсем не мальчишеские. Угрюмые глаза.
«Прости, сынок...»
Он вырос почти без родителей. Два года было — расстались с отцом. Мать же всегда занята. Потом командировки, потом опять занята. И теперь эта командировка, самая длительная... Мальчик взрослел в ее отсутствие. И совершенно не знал родительского глаза, мало видел материнской ласки. Как это больно вспоминать и ощущать сейчас, запоздало...
— Что с ним? Где он?
— Посмотрите на человека за его спиной.
Она уже и так посмотрела. Человек в зеленом головном платке с надписью арабской вязью. В руках у человека автомат с подствольным гранатометом. Типичный боевик-чеченец.
— Андрей в Чечне?
— Он в республике Ичкерия. Пора бы уже привыкнуть, что наша страна называется именно так. — Голос чеченца звучал жестко, хотя и не угрожающе.
Она хотела было воспользоваться собственной надобностью этим людям и зло ответить, что называть себя имеет право только цивилизованная страна, а цивилизованная страна не ворует детей, чтобы шантажировать мать, но сдержалась.
— Что вам надо от меня?
— Нам нужен профессор Броуди.
— А при чем здесь я?
— Мы отлично знаем, что вы его подружка. И какое странное совпадение — профессор Броуди разработал новое мощное психотронное оружие, а его подружкой совершенно случайно оказывается вдруг капитан российского ГРУ.
— Давайте без ерунды. Говорите конкретно. У меня в самом деле мало времени. Меня могут хватиться.
Ни к чему привлекать к себе лишнее внимание. Это и в ваших, как я понимаю, интересах.
— Это уже по-деловому. Нам нужны данные о всех разработках профессора.
— Откуда у меня могут быть такие данные!
— Я не так выразился, госпожа Митчел. Нам нужны копии всех документов, которые есть у вас.
— Это уже другой вопрос.
— Мы договоримся?
— Ваши условия?
— Ваш сын.
— Гарантии?
— Слово солдата.
— Этого мне мало.
— У вас нет выбора.
— Ладно. Примем это, — Дороти говорила жестко, решительно, почти по-мужски. — Но и у меня есть условия.
— Слушаю внимательно.
— Я не вполне уверена в вашей честности. Извините уж за прямоту. Я изучала когда-то основы вашего вероисповедания и знаю, что у мусульман считается за доблесть обмануть неверного. В данном случае меня вы рассматриваете не как женщину, а именно как неверного. Как человека из противостоящей армии.
Чеченец промолчал.
— Я не могу быть уверена, что мой сын жив. Вы должны привезти мне видеозапись.
— У нас уже есть такая. Привезли заранее. И мы можем выдать ее, если захотим, за свежую. Видите, я вполне честен с вами. Просто считаю, что ваши условия ни к чему не приведут.
— Тогда другое условие. Документы я передам вам только тогда, когда мне приведут сына. Там, в России.
— Это исключено. Документы вы нам передадите здесь. А в России вам вернут сына. У вас нет иного выбора. Нет и не будет...
Дороти заплакала. Чеченец был неумолим.
— Меня зовут Али, — наконец представился чеченец. — Запоминайте телефон, по которому можете связаться со мной. Но связь должна быть уже конкретной.
* * *
Она ехала в институт медленно, стараясь прийти в себя настолько, чтобы никто не заметил ее состояния. Но и на работе мысли постоянно возвращались к событиям сегодняшнего утра. В конце концов Дороги сослалась на головную боль и сообщила, что будет работать сегодня дома.
— Она учится дурным манерам у профессора Броуди, — услышала в кабинете голос, когда закрыла за собой дверь и остановилась, пытаясь сосредоточиться.
Ей было, естественно, наплевать на чужое мнение. Работать здесь осталось всего несколько дней.
Но чеченцы! Как-то этот вопрос следует решить. Решить до планируемого отъезда.
Дома она сразу позвонила по знакомому номеру.
Условной фразой потребовала срочного свидания.
Резидент обещал прибыть через полчаса. Действительно, через полчаса к ее дому подъехала машина компьютерной фирмы. Сервисное обслуживание вызывает мало подозрений и всегда предполагает удобный повод для встречи.
Предварительно проверив кабинет сканером и включив защитные инфразвуковые экраны, не допускающие дистанционного прослушивания, Дороти все рассказала ему. Резидент ходил по кабинету, морщась, покусывая седые усы.
— Вечером жди ответ. Привезу.
Он ушел, забрав с собой монитор. Конспирация предполагает возможные неудобства. А в том, что чеченцы не следят за ней, уверенности у Дороти не было никакой.
Она приняла сразу две таблетки шипучего аспирина, потом долго ходила по кабинету. Головная боль стала стихать, но чувство вины перед сыном, беспокойство за его судьбу и даже за жизнь не проходили.
Приходила злость. Злость заставляла сосредоточиться. Капитан Главного разведывательного управления побеждал в ней женщину. А когда победил полностью, она уже готова была к конкретным действиям. Осталось прорисовать план в мелочах и приступать.
Глава 4
Управление.
...и еще группа
Генерала Костомарова вызвали в управление среди ночи. Позвонили и прислали машину. Он собрался быстро. Вышел сначала во двор, потом на улицу — машина могла подъехать только с одной стороны.
Раньше, помнил он, таких задержек не случалось, и транспорт прибывал раньше, чем он успевал спуститься вниз.
На улице было прохладно. Владимир Андреевич прохаживался перед домом по тротуару. Шаги гулко отдавались в ночной тишине и пустоте улиц. Но оказалось, что ночная пустота вещь не постоянная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Человек за двумя автомобильными стеклами кивнул и сказал что-то другому человеку в салоне «Крайслера». По движениям губ она поняла, что он подтвердил — они нашли именно того, кого искали. Тот, второй в салоне, теперь сам приблизился к стеклу и кивнул незнакомцу в «Тойоте». И Дороти вдруг услышала вздох облегчения. Значит, он еще сомневался.
Значит, не все у них так здорово построено.
«У них? Кто же это все-таки?»
— Вот теперь, товарищ капитан, мы будем говорить конкретно...
Даже звание знают. Совсем интересно... Звание в институте психотроники не знали. Значит, у них есть еще какие-то источники. Более серьезные.
— Что вам надо?
Он усмехнулся.
— Это уже разговор деловых людей. Теперь я вам покажу фотографии. Вы так давно не видели сына, что, вероятно, с трудом сможете его узнать. Но будьте уверены, это действительно он.
Да, она в самом деле не видела сына уже четыре года. Ему уже тринадцать. И, должно быть, сильно подрос, изменился.
Незнакомец достал стандартный пакет с фотографиями.
Дороти резко оторвала липкую заклейку. Горло опять сжал спазм. Это был, конечно же, он — Андрей. Изменился, изменился, подрос за четыре-то года! Почти взрослый. Глаза уже совсем не мальчишеские. Угрюмые глаза.
«Прости, сынок...»
Он вырос почти без родителей. Два года было — расстались с отцом. Мать же всегда занята. Потом командировки, потом опять занята. И теперь эта командировка, самая длительная... Мальчик взрослел в ее отсутствие. И совершенно не знал родительского глаза, мало видел материнской ласки. Как это больно вспоминать и ощущать сейчас, запоздало...
— Что с ним? Где он?
— Посмотрите на человека за его спиной.
Она уже и так посмотрела. Человек в зеленом головном платке с надписью арабской вязью. В руках у человека автомат с подствольным гранатометом. Типичный боевик-чеченец.
— Андрей в Чечне?
— Он в республике Ичкерия. Пора бы уже привыкнуть, что наша страна называется именно так. — Голос чеченца звучал жестко, хотя и не угрожающе.
Она хотела было воспользоваться собственной надобностью этим людям и зло ответить, что называть себя имеет право только цивилизованная страна, а цивилизованная страна не ворует детей, чтобы шантажировать мать, но сдержалась.
— Что вам надо от меня?
— Нам нужен профессор Броуди.
— А при чем здесь я?
— Мы отлично знаем, что вы его подружка. И какое странное совпадение — профессор Броуди разработал новое мощное психотронное оружие, а его подружкой совершенно случайно оказывается вдруг капитан российского ГРУ.
— Давайте без ерунды. Говорите конкретно. У меня в самом деле мало времени. Меня могут хватиться.
Ни к чему привлекать к себе лишнее внимание. Это и в ваших, как я понимаю, интересах.
— Это уже по-деловому. Нам нужны данные о всех разработках профессора.
— Откуда у меня могут быть такие данные!
— Я не так выразился, госпожа Митчел. Нам нужны копии всех документов, которые есть у вас.
— Это уже другой вопрос.
— Мы договоримся?
— Ваши условия?
— Ваш сын.
— Гарантии?
— Слово солдата.
— Этого мне мало.
— У вас нет выбора.
— Ладно. Примем это, — Дороти говорила жестко, решительно, почти по-мужски. — Но и у меня есть условия.
— Слушаю внимательно.
— Я не вполне уверена в вашей честности. Извините уж за прямоту. Я изучала когда-то основы вашего вероисповедания и знаю, что у мусульман считается за доблесть обмануть неверного. В данном случае меня вы рассматриваете не как женщину, а именно как неверного. Как человека из противостоящей армии.
Чеченец промолчал.
— Я не могу быть уверена, что мой сын жив. Вы должны привезти мне видеозапись.
— У нас уже есть такая. Привезли заранее. И мы можем выдать ее, если захотим, за свежую. Видите, я вполне честен с вами. Просто считаю, что ваши условия ни к чему не приведут.
— Тогда другое условие. Документы я передам вам только тогда, когда мне приведут сына. Там, в России.
— Это исключено. Документы вы нам передадите здесь. А в России вам вернут сына. У вас нет иного выбора. Нет и не будет...
Дороти заплакала. Чеченец был неумолим.
— Меня зовут Али, — наконец представился чеченец. — Запоминайте телефон, по которому можете связаться со мной. Но связь должна быть уже конкретной.
* * *
Она ехала в институт медленно, стараясь прийти в себя настолько, чтобы никто не заметил ее состояния. Но и на работе мысли постоянно возвращались к событиям сегодняшнего утра. В конце концов Дороги сослалась на головную боль и сообщила, что будет работать сегодня дома.
— Она учится дурным манерам у профессора Броуди, — услышала в кабинете голос, когда закрыла за собой дверь и остановилась, пытаясь сосредоточиться.
Ей было, естественно, наплевать на чужое мнение. Работать здесь осталось всего несколько дней.
Но чеченцы! Как-то этот вопрос следует решить. Решить до планируемого отъезда.
Дома она сразу позвонила по знакомому номеру.
Условной фразой потребовала срочного свидания.
Резидент обещал прибыть через полчаса. Действительно, через полчаса к ее дому подъехала машина компьютерной фирмы. Сервисное обслуживание вызывает мало подозрений и всегда предполагает удобный повод для встречи.
Предварительно проверив кабинет сканером и включив защитные инфразвуковые экраны, не допускающие дистанционного прослушивания, Дороти все рассказала ему. Резидент ходил по кабинету, морщась, покусывая седые усы.
— Вечером жди ответ. Привезу.
Он ушел, забрав с собой монитор. Конспирация предполагает возможные неудобства. А в том, что чеченцы не следят за ней, уверенности у Дороти не было никакой.
Она приняла сразу две таблетки шипучего аспирина, потом долго ходила по кабинету. Головная боль стала стихать, но чувство вины перед сыном, беспокойство за его судьбу и даже за жизнь не проходили.
Приходила злость. Злость заставляла сосредоточиться. Капитан Главного разведывательного управления побеждал в ней женщину. А когда победил полностью, она уже готова была к конкретным действиям. Осталось прорисовать план в мелочах и приступать.
Глава 4
Управление.
...и еще группа
Генерала Костомарова вызвали в управление среди ночи. Позвонили и прислали машину. Он собрался быстро. Вышел сначала во двор, потом на улицу — машина могла подъехать только с одной стороны.
Раньше, помнил он, таких задержек не случалось, и транспорт прибывал раньше, чем он успевал спуститься вниз.
На улице было прохладно. Владимир Андреевич прохаживался перед домом по тротуару. Шаги гулко отдавались в ночной тишине и пустоте улиц. Но оказалось, что ночная пустота вещь не постоянная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109