«Грядущая война с СССР», «Угроза со стороны СССР» – подобных заголовков было достаточно на страницах влиятельных японских газет. 16 и 17 июня в газете «Буесю симбун» была опубликована статья Окала Мукис «Неизбежность японо-советской войны» с подзаголовком: «Выгодно воевать скорее». С 28 июня по 7 июля влиятельная «Токио майнити» предоставила свои страницы Накояма Сиро, который выступил с большой статьей «Грядущая война с СССР и тихоокеанская война», выдвигая тезис о «вечной неизбежности войны с СССР». В ряде номеров газеты «Нихон» в мае 1932 года печаталась статья Камэити «Война с Америкой или СССР?».
26 и 27 июля 1932 года газета «Джапан адвертайзер» опубликовала статью военного министра генерала Араки «О задачах Японии». Развивая идеи меморандума Танака, Араки писал о необходимости распространения «японской национальной морали» не только в Азии, но и во всем мире любыми средствами и даже путем войны. Большим препятствием на этом пути он считал Внешнюю Монголию, то есть МНР, а также Восточную Сибирь. Подобное высказывание члена кабинета воспринималось как призыв к войне с СССР и вызвало дипломатический демарш со стороны полпреда Советского Союза в Японии Трояновского. 27 июля он посетил японского министра иностранных дел Утида и обратил его внимание на эту статью.
В конце 1932 года в советском полпредстве в Берлине хорошо информированный американский журналист Никербокер заявил во время беседы с руководителем отдела печати полпредства об убеждении американского правительства, что Япония сначала совершит нападение на СССР с целью захвата советского Дальнего Востока и укрепления своего тыла и только после этого начнет подготавливаемую ею грандиозную битву с США за Тихий океан. Советский полпред в Англии Майский в своем донесении в НКИД от 10 марта 1933 года отмечал, что, по мнению английских консервативных кругов, захват Японией Маньчжурии может привести к войне между СССР и Японией, а это было бы «настоящим благодеянием истории». Так думали в Лондоне.
26 мая 1932 года к власти в Токио пришел кабинет Сайто. У нового премьер-министра не было разногласий с полковниками и генералами из штаба Квантунской армии. Поэтому новый кабинет принял политику армии в отношении только что созданного государства Маньчжоу-Го и решил осуществлять под руководством Японии экономическое развитие этой «страны». Однако сразу признавать независимость своей марионетки было опасно, так как следовало учитывать возможную негативную реакцию крупнейших мировых держав. Но уже в сентябре 1932 года Тайный совет Японии принял решение о том, что не следует опасаться международных последствий, которые может вызвать такой шаг. С одобрения Тайного совета между Японией и правительством Маньчжоу-Го было заключено соглашение, которое, как отмечалось в приговоре Токийского трибунала, считалось целесообразной мерой, обеспечивавшей расширение сферы японского влияния на континенте.
В июле 1933 года губернаторы японских префектур на одном из совещаний внимательно слушали выступление военного министра генерала Араки. Речь была чрезвычайно важной. Министр, выражавший взгляды наиболее агрессивных и экспансионистских кругов армии, развивал перед губернаторами внешнеполитическую программу японской военщины. Высказав намерение осуществить вооруженное завоевание Японией Восточной Азии, не забыл оратор и своего дальневосточного соседа. «Япония должна неизбежно столкнуться с СССР, – заявил он. – Поэтому для Японии необходимо обеспечить себе путем военных методов территории Приморья, Забайкалья и Сибири».
В этой речи Араки высказался также по вопросу о так называемой «национальной обороне», осуществление которой позднее стало основным принципом экспансионистской внешней политики Японии. По словам генерала, национальная оборона не должна ограничиваться обороной самой Японии, она должна включать в себя завоевание других стран путем применения вооруженной силы.
Но генерал не ограничивался одними только выступлениями на официальных совещаниях. В том же году в своей статье «Миссия Японии в эру Сёва» он призывал к оккупации Внешней Монголии, как тогда называли в иностранной прессе МНР. Он заявил, что «Япония не желает, чтобы такой неопределенный район, как Монголия, существовал около сферы ее влияния. Монголия обязательно должна быть Монголией Востока». В беседе с корреспондентом газеты «Геральд трибюн» 28 августа 1933 года Араки угрожал нашей стране «ударом со стороны Японии». Последовал ли новый дипломатический демарш со стороны советского полпреда или он махнул рукой на очередное выступление воинственного генерала – неизвестно.
Английский военный атташе в Токио Джеймс в своей записке в Лондон, датированной 21 октября 1933 года, отмечал, что военные круги, которые представляет Араки, считают, что лучше «начать войну против России раньше, чем позже». Американский посол в Токио Грю также писал 18 июля 1933 года, что, по его мнению, японская военщина может принять решение «выступить прежде, чем Советская Россия станет сильнее».
Показательно в этом плане донесение в Берлин германского военного атташе в Москве полковника Гартмана после его беседы 20 ноября 1933 года со своим японским коллегой. В донесении полковник отмечал, что, если верить высказываниям японского военного атташе, Япония может начать военные действия против СССР уже весной 1934 года. По его мнению, удар должен был наноситься через Монголию на Иркутск, то есть в обход группировки советских войск, сосредоточенной в Забайкалье. В своем следующем донесении от 10 января 1934 года Гартман также указывал на то, что Япония намечает «вооруженное столкновение с Россией» и что японская армия «считает себя достаточно сильной для вооруженного столкновения с Советским Союзом». По его наблюдениям, в Японии господствует убеждение, что «конфликт неизбежен, и затяжка только осложнит положение».
К 1933 году военно-политическое положение Японии значительно изменилось. Обширная территория трех китайских провинций, на которых было создано «независимое» государство, находилась в полном подчинении штаба Квантунской армии. Первая фаза знаменитого меморандума Танака, предусматривавшая захват Маньчжурии, была выполнена. В точном соответствии с основными положениями этого меморандума началось планирование следующих этапов агрессии на континенте. Офицерам генштаба и штаба Квантунской армии уже виделись новые обширные территории, по которым, почти не встречая сопротивления, маршируют солдаты императорской армии.
Очередной вариант уточненного и детализированного плана «ОЦУ» был разработан уже в 1933 году. Для ведения войны против СССР предполагалось сформировать 24 дивизии, оснащенные новейшей военной техникой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
26 и 27 июля 1932 года газета «Джапан адвертайзер» опубликовала статью военного министра генерала Араки «О задачах Японии». Развивая идеи меморандума Танака, Араки писал о необходимости распространения «японской национальной морали» не только в Азии, но и во всем мире любыми средствами и даже путем войны. Большим препятствием на этом пути он считал Внешнюю Монголию, то есть МНР, а также Восточную Сибирь. Подобное высказывание члена кабинета воспринималось как призыв к войне с СССР и вызвало дипломатический демарш со стороны полпреда Советского Союза в Японии Трояновского. 27 июля он посетил японского министра иностранных дел Утида и обратил его внимание на эту статью.
В конце 1932 года в советском полпредстве в Берлине хорошо информированный американский журналист Никербокер заявил во время беседы с руководителем отдела печати полпредства об убеждении американского правительства, что Япония сначала совершит нападение на СССР с целью захвата советского Дальнего Востока и укрепления своего тыла и только после этого начнет подготавливаемую ею грандиозную битву с США за Тихий океан. Советский полпред в Англии Майский в своем донесении в НКИД от 10 марта 1933 года отмечал, что, по мнению английских консервативных кругов, захват Японией Маньчжурии может привести к войне между СССР и Японией, а это было бы «настоящим благодеянием истории». Так думали в Лондоне.
26 мая 1932 года к власти в Токио пришел кабинет Сайто. У нового премьер-министра не было разногласий с полковниками и генералами из штаба Квантунской армии. Поэтому новый кабинет принял политику армии в отношении только что созданного государства Маньчжоу-Го и решил осуществлять под руководством Японии экономическое развитие этой «страны». Однако сразу признавать независимость своей марионетки было опасно, так как следовало учитывать возможную негативную реакцию крупнейших мировых держав. Но уже в сентябре 1932 года Тайный совет Японии принял решение о том, что не следует опасаться международных последствий, которые может вызвать такой шаг. С одобрения Тайного совета между Японией и правительством Маньчжоу-Го было заключено соглашение, которое, как отмечалось в приговоре Токийского трибунала, считалось целесообразной мерой, обеспечивавшей расширение сферы японского влияния на континенте.
В июле 1933 года губернаторы японских префектур на одном из совещаний внимательно слушали выступление военного министра генерала Араки. Речь была чрезвычайно важной. Министр, выражавший взгляды наиболее агрессивных и экспансионистских кругов армии, развивал перед губернаторами внешнеполитическую программу японской военщины. Высказав намерение осуществить вооруженное завоевание Японией Восточной Азии, не забыл оратор и своего дальневосточного соседа. «Япония должна неизбежно столкнуться с СССР, – заявил он. – Поэтому для Японии необходимо обеспечить себе путем военных методов территории Приморья, Забайкалья и Сибири».
В этой речи Араки высказался также по вопросу о так называемой «национальной обороне», осуществление которой позднее стало основным принципом экспансионистской внешней политики Японии. По словам генерала, национальная оборона не должна ограничиваться обороной самой Японии, она должна включать в себя завоевание других стран путем применения вооруженной силы.
Но генерал не ограничивался одними только выступлениями на официальных совещаниях. В том же году в своей статье «Миссия Японии в эру Сёва» он призывал к оккупации Внешней Монголии, как тогда называли в иностранной прессе МНР. Он заявил, что «Япония не желает, чтобы такой неопределенный район, как Монголия, существовал около сферы ее влияния. Монголия обязательно должна быть Монголией Востока». В беседе с корреспондентом газеты «Геральд трибюн» 28 августа 1933 года Араки угрожал нашей стране «ударом со стороны Японии». Последовал ли новый дипломатический демарш со стороны советского полпреда или он махнул рукой на очередное выступление воинственного генерала – неизвестно.
Английский военный атташе в Токио Джеймс в своей записке в Лондон, датированной 21 октября 1933 года, отмечал, что военные круги, которые представляет Араки, считают, что лучше «начать войну против России раньше, чем позже». Американский посол в Токио Грю также писал 18 июля 1933 года, что, по его мнению, японская военщина может принять решение «выступить прежде, чем Советская Россия станет сильнее».
Показательно в этом плане донесение в Берлин германского военного атташе в Москве полковника Гартмана после его беседы 20 ноября 1933 года со своим японским коллегой. В донесении полковник отмечал, что, если верить высказываниям японского военного атташе, Япония может начать военные действия против СССР уже весной 1934 года. По его мнению, удар должен был наноситься через Монголию на Иркутск, то есть в обход группировки советских войск, сосредоточенной в Забайкалье. В своем следующем донесении от 10 января 1934 года Гартман также указывал на то, что Япония намечает «вооруженное столкновение с Россией» и что японская армия «считает себя достаточно сильной для вооруженного столкновения с Советским Союзом». По его наблюдениям, в Японии господствует убеждение, что «конфликт неизбежен, и затяжка только осложнит положение».
К 1933 году военно-политическое положение Японии значительно изменилось. Обширная территория трех китайских провинций, на которых было создано «независимое» государство, находилась в полном подчинении штаба Квантунской армии. Первая фаза знаменитого меморандума Танака, предусматривавшая захват Маньчжурии, была выполнена. В точном соответствии с основными положениями этого меморандума началось планирование следующих этапов агрессии на континенте. Офицерам генштаба и штаба Квантунской армии уже виделись новые обширные территории, по которым, почти не встречая сопротивления, маршируют солдаты императорской армии.
Очередной вариант уточненного и детализированного плана «ОЦУ» был разработан уже в 1933 году. Для ведения войны против СССР предполагалось сформировать 24 дивизии, оснащенные новейшей военной техникой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174