Завершали туалет разношенные кроссовки. По окончании рабочего дня Сереженька скинет пиджак и галстук, натянет свитер и отправится домой. На студии можно было встретить множество дам и мужчин, одетых с той же эфирной непринужденностью. Этот наряд так и назывался – «телевизионный».
Лизавета его не признавала. Она утверждала, что от эфирного туалета, когда ты наполовину принцесса, наполовину судомойка, у нее болит голова и опускаются руки. В дни своих эфиров она по двенадцать часов качалась на каблуках и берегла от разгвозданной, в смысле утыканной гвоздями, мебели тонкие чулки, но зато ей чаще, чем другим, целовали руки и говорили комплименты. Трудно ведь искренне назвать «богиней» или «царицей» мадемуазель в полуспортивных леггинсах, лыжных ботинках и вычурной кофте с рюшами.
Однако, безупречная во время работы в кадре, Лизавета в остальное время одевалась предельно просто. Вот и сейчас она была в черных джинсах и широкой полосатой рубахе. Рыжие локоны стянуты в высокий конский хвост. Этакая простушка сидела на приступке возле редакторского кресла и старательно комментировала принесенный Саввой литературный фрагмент:
– Вот, вот. Должен ли мужик понимать, что такое внутренняя политика? Есть разные мнения. А мы талдычим ему и талдычим про нее, про политику, про внутреннюю…
Сраженная цитатой, Верейская не могла не согласиться:
– Кто же спорит, снимаем черт знает что! Но я-то с какой стороны? Даже если бы и хотела другое показать, то вот он, мой расклад. – Она картинно взмахнула листком, на котором были расписаны корреспондентские выезды. – Есть ли тут что эпохальное? Один опять же мэра снимает. Другой в музей направился. Репортеры великие! Вот испытания какие-то на полигоне под Сертоловым. Эта штука не то в Дубаях на выставке была, не то ее американские шпионы пытались украсть. Туда Лидочка поехала. Еще в семь утра, давно должна была вернуться. Ну так разве эта маркитантка теперь от военных отцепится?
– А я люблю военных, военных дерзновенных, – тихонько запел Сереженька.
– И этот вот раскапризничался, мол, не хочу очередного кандидата. А как я могу в этой куче навоза найти жемчужное зерно? И вообще, почему я, старуха, должна за вас, молодых, энергичных, работать, да еще и с начальственными указявками бороться? Сами бы и бунтовали. А то хуже глуповцев. Те хоть изредка падали на колени и кричали «не хотим горчицы, не приемлем». А вы, как зомби, все приемлете. Свинки морские, а не журналисты!
– Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь… – меланхолично произнесла Лизавета.
– Прямо районный Дом культуры, один поет, другая декламирует! – Чаша Ланиного терпения переполнилась окончательно. – Не буду я за вас думать. Какие есть сюжеты, те и показывайте!
– Да уж, давно никто ничего интересного не снимал. Какой-нибудь мощный спецрепортаж о торговцах наркотиками, или о контрабанде оружия, или о заказных убийствах, или о беженцах, которые живут в шалашах прямо здесь в Петербурге, возле станции метро. – Теперь в Лизаветином голосе звучали мечтательные нотки. – Все, видно, иссяк порох в этих… – она лукаво улыбнулась, – в пороховницах.
– Это еще почему? – немедленно отреагировал на подначку обидчивый Савва. – У меня есть роскошный сюжет про тайную школу телохранителей!
– Ага, а про библиотеку Иоанна Грозного у тебя ничего нет? – легкомысленно бросила в ответ Лизавета.
– Про библиотеку в Москве сделали. Ее же до сих пор ищут, под Кремлем… – серьезно возразил Савва.
– Ах под Кремлем… – насмешливо протянула Лизавета, воспитанная в университете сугубыми историческими материалистами, которые научили ее здоровому скептицизму. – А нефть и алмазы под Кремлем не ищут?
– Ты зря, – заступился за Савву сердобольный Сереженька, – действительно ищут, я сам в «Огоньке» читал.
Плодотворный разговор о кладах прервала Лана Верейская:
– Все, вот тебе верстка, ступай с Богом, больше ничего переделывать не буду! – Она вручила Сереже Болотову желтоватый листок.
Сережа начал читать, Лизавета тоже сунула нос в верстку – спорный сюжет о визите кандидата в Красносельский район мирно соседствовал с репортажем о встрече другого кандидата с парламентской делегацией Великого герцогства Люксембург и о подписании договора об экономическом сотрудничестве между Петербургом и Петрополисом, крупным населенным пунктом и одновременно центром легкой промышленности в Бразилии.
Сережа вздохнул полной грудью и совсем было собрался возразить, но натолкнулся на решительный, из-под очков, взгляд Светланы Владимировны и сдался. Все же не та закалка у молодежи! Не готовы они к борьбе. Не знают, что такое огонь, вода и медные трубы.
Он покорно поплелся писать комментарии. Лизавета проводила сникшего коллегу долгим, задумчивым взглядом.
Следом вприпрыжку удалился режиссер, прихватив еще пять экземпляров верстки – для монтажеров, звукорежиссера и администратора.
– Паситесь, мирные стада… А что у нас на субботу? – осторожно спросила Лизавета у Верейской.
Та хищно улыбнулась:
– Что в журнале есть – все твое! Думаю, и в субботу ваши общие ненаглядные отдыхать не будут. Не то время.
– А если спецрепортаж?
– Только хороший. Из-за какой-нибудь ерунды я не буду нарушать директиву руководства. Я вам что, Родина-мать? И так тут почти без еды и воды ради вас мучаешься! – Лана величественно поднялась и отправилась в соседнюю комнату, где была оборудована кухня для персонала – кофеварка, микроволновая печь, холодильник.
– Что у тебя там с телохранителями? – спросила Лизавета Савву, как только они остались одни.
– Классная вещь! По картинке – просто восторг: рукопашный бой, стрельба, медитации…
– И никакой рекламы? Ни вот на столечко? – Лизавета оттопырила мизинец.
– Какая реклама! Я их вообще случайно нашел. Слушай, может, вместе туда съездим? Я как раз сегодня собирался.
– А я собиралась на Екатерининский. В бюро судебно-медицинской экспертизы. Нашли Леночку Кац. В подвале. Затопленном. Врачи говорят, инсульт… В подвале мы с Сашкой уже были.
– Можно я с тобой? – Савва сделал серьезное и озабоченное лицо. Впрочем, он почти всегда разгуливал по редакции с серьезным выражением лица – наверное, чтобы не так бросались в глаза его юношеская пылкость и обидчивость.
– Не знаю, – засомневалась Лизавета. Савва, если впустить его в сюжет, перехватывал инициативу, и сладу с ним потом не было. Азартен до умопомрачения. – Ты на колесах?
– Да, починил недавно.
– Тогда заводись, я минут через десять спущусь.
Савва умчался, довольный собой и Лизаветой. Он умел ссориться и умел мириться, этого у него не отнимешь.
ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ
Школа телохранителей оказалась весьма фешенебельным заведением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Лизавета его не признавала. Она утверждала, что от эфирного туалета, когда ты наполовину принцесса, наполовину судомойка, у нее болит голова и опускаются руки. В дни своих эфиров она по двенадцать часов качалась на каблуках и берегла от разгвозданной, в смысле утыканной гвоздями, мебели тонкие чулки, но зато ей чаще, чем другим, целовали руки и говорили комплименты. Трудно ведь искренне назвать «богиней» или «царицей» мадемуазель в полуспортивных леггинсах, лыжных ботинках и вычурной кофте с рюшами.
Однако, безупречная во время работы в кадре, Лизавета в остальное время одевалась предельно просто. Вот и сейчас она была в черных джинсах и широкой полосатой рубахе. Рыжие локоны стянуты в высокий конский хвост. Этакая простушка сидела на приступке возле редакторского кресла и старательно комментировала принесенный Саввой литературный фрагмент:
– Вот, вот. Должен ли мужик понимать, что такое внутренняя политика? Есть разные мнения. А мы талдычим ему и талдычим про нее, про политику, про внутреннюю…
Сраженная цитатой, Верейская не могла не согласиться:
– Кто же спорит, снимаем черт знает что! Но я-то с какой стороны? Даже если бы и хотела другое показать, то вот он, мой расклад. – Она картинно взмахнула листком, на котором были расписаны корреспондентские выезды. – Есть ли тут что эпохальное? Один опять же мэра снимает. Другой в музей направился. Репортеры великие! Вот испытания какие-то на полигоне под Сертоловым. Эта штука не то в Дубаях на выставке была, не то ее американские шпионы пытались украсть. Туда Лидочка поехала. Еще в семь утра, давно должна была вернуться. Ну так разве эта маркитантка теперь от военных отцепится?
– А я люблю военных, военных дерзновенных, – тихонько запел Сереженька.
– И этот вот раскапризничался, мол, не хочу очередного кандидата. А как я могу в этой куче навоза найти жемчужное зерно? И вообще, почему я, старуха, должна за вас, молодых, энергичных, работать, да еще и с начальственными указявками бороться? Сами бы и бунтовали. А то хуже глуповцев. Те хоть изредка падали на колени и кричали «не хотим горчицы, не приемлем». А вы, как зомби, все приемлете. Свинки морские, а не журналисты!
– Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь… – меланхолично произнесла Лизавета.
– Прямо районный Дом культуры, один поет, другая декламирует! – Чаша Ланиного терпения переполнилась окончательно. – Не буду я за вас думать. Какие есть сюжеты, те и показывайте!
– Да уж, давно никто ничего интересного не снимал. Какой-нибудь мощный спецрепортаж о торговцах наркотиками, или о контрабанде оружия, или о заказных убийствах, или о беженцах, которые живут в шалашах прямо здесь в Петербурге, возле станции метро. – Теперь в Лизаветином голосе звучали мечтательные нотки. – Все, видно, иссяк порох в этих… – она лукаво улыбнулась, – в пороховницах.
– Это еще почему? – немедленно отреагировал на подначку обидчивый Савва. – У меня есть роскошный сюжет про тайную школу телохранителей!
– Ага, а про библиотеку Иоанна Грозного у тебя ничего нет? – легкомысленно бросила в ответ Лизавета.
– Про библиотеку в Москве сделали. Ее же до сих пор ищут, под Кремлем… – серьезно возразил Савва.
– Ах под Кремлем… – насмешливо протянула Лизавета, воспитанная в университете сугубыми историческими материалистами, которые научили ее здоровому скептицизму. – А нефть и алмазы под Кремлем не ищут?
– Ты зря, – заступился за Савву сердобольный Сереженька, – действительно ищут, я сам в «Огоньке» читал.
Плодотворный разговор о кладах прервала Лана Верейская:
– Все, вот тебе верстка, ступай с Богом, больше ничего переделывать не буду! – Она вручила Сереже Болотову желтоватый листок.
Сережа начал читать, Лизавета тоже сунула нос в верстку – спорный сюжет о визите кандидата в Красносельский район мирно соседствовал с репортажем о встрече другого кандидата с парламентской делегацией Великого герцогства Люксембург и о подписании договора об экономическом сотрудничестве между Петербургом и Петрополисом, крупным населенным пунктом и одновременно центром легкой промышленности в Бразилии.
Сережа вздохнул полной грудью и совсем было собрался возразить, но натолкнулся на решительный, из-под очков, взгляд Светланы Владимировны и сдался. Все же не та закалка у молодежи! Не готовы они к борьбе. Не знают, что такое огонь, вода и медные трубы.
Он покорно поплелся писать комментарии. Лизавета проводила сникшего коллегу долгим, задумчивым взглядом.
Следом вприпрыжку удалился режиссер, прихватив еще пять экземпляров верстки – для монтажеров, звукорежиссера и администратора.
– Паситесь, мирные стада… А что у нас на субботу? – осторожно спросила Лизавета у Верейской.
Та хищно улыбнулась:
– Что в журнале есть – все твое! Думаю, и в субботу ваши общие ненаглядные отдыхать не будут. Не то время.
– А если спецрепортаж?
– Только хороший. Из-за какой-нибудь ерунды я не буду нарушать директиву руководства. Я вам что, Родина-мать? И так тут почти без еды и воды ради вас мучаешься! – Лана величественно поднялась и отправилась в соседнюю комнату, где была оборудована кухня для персонала – кофеварка, микроволновая печь, холодильник.
– Что у тебя там с телохранителями? – спросила Лизавета Савву, как только они остались одни.
– Классная вещь! По картинке – просто восторг: рукопашный бой, стрельба, медитации…
– И никакой рекламы? Ни вот на столечко? – Лизавета оттопырила мизинец.
– Какая реклама! Я их вообще случайно нашел. Слушай, может, вместе туда съездим? Я как раз сегодня собирался.
– А я собиралась на Екатерининский. В бюро судебно-медицинской экспертизы. Нашли Леночку Кац. В подвале. Затопленном. Врачи говорят, инсульт… В подвале мы с Сашкой уже были.
– Можно я с тобой? – Савва сделал серьезное и озабоченное лицо. Впрочем, он почти всегда разгуливал по редакции с серьезным выражением лица – наверное, чтобы не так бросались в глаза его юношеская пылкость и обидчивость.
– Не знаю, – засомневалась Лизавета. Савва, если впустить его в сюжет, перехватывал инициативу, и сладу с ним потом не было. Азартен до умопомрачения. – Ты на колесах?
– Да, починил недавно.
– Тогда заводись, я минут через десять спущусь.
Савва умчался, довольный собой и Лизаветой. Он умел ссориться и умел мириться, этого у него не отнимешь.
ИСТОРИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ
Школа телохранителей оказалась весьма фешенебельным заведением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96