Я согласен, что лицензии следует выдавать очень осторожно, что необходим жесточайший контроль за деятельностью таких фирм и бюро, но запретить! Нонсенс! Особенно теперь. В России продолжаются реформы, появляется все больше богатых людей, которые нуждаются в наших услугах. Запретить легальный охранный бизнес – значит загнать его в подполье. Это и сработает на руку преступникам!»
Андрей Викторович говорил сладко, гладко и чересчур пафосно. Лизавета посмотрела на часы и сказала:
– Я знаю, что Савва готовил спецрепортаж о частных детективных агентствах. И представляю круг проблем, которые он собирался затронуть. Мы даже вместе ходили в эту школу с глумливым названием «Роланд».
– Смотри. – Саша чуть не силком заставил Лизавету посмотреть на экран.
Интервью кончилось. Теперь Савва, точнее, оператор набирал видео. Панорама по фасаду школы, по тому залу, в котором Андрей Викторович давал интервью. Зал Лизавета узнала сразу – там боролись ученики школы, которых показали им с Саввой. На этот раз в зале было значительно больше народу, несколько пар стояли на татами, остальные сидели вдоль стен на низеньких скамейках. Далее шли съемки с экрана телевизора – тот самый эффектный ролик, что показывал им Андрей Викторович. Потом опять оригинальные съемки – Савву и оператора провели в тренажерный зал, забитый сложными аппаратами, помогающими превращать мускулы в каменные бугры под кожей…
– Я почти все это видела…
– Смотри и молчи! – рявкнул обычно вежливый Саша. – Вот сейчас!
В тренажерном зале тоже занимались курсанты школы телохранителей: кто лежал на полу под штангой, перемещающейся по стойкам, снабженным датчиками, кто крутил педали велотренажера, кто мощно взмахивал тяжеленными веслами… Крупно лица тренирующихся – оскаленные, искаженные нагрузками лица…
– Смотри! – опять зарычал Саша и щелкнул кнопкой.
– Что? Что смотреть?
На установленном для репортерских отсмотров плейере стоп-кадра не было, была только так называемая «пауза», как на бытовом видео. Кадр замирает, но посреди экрана повисает серая полоса, качество изображения посредственное.
– Он тебе никого не напоминает?
– Мужик и мужик, накачанный… Лицо стандартное… – Лизавета никак не могла понять, чего добивается Маневич.
– Ты повнимательней посмотри!
– Староват он, пожалуй, для курсанта и для получения новой профессии телохранителя… Лет пятьдесят, не меньше.
– Ну!
– Полный… – Лизавета, несколько ошарашенная Сашиными страстью и азартом, снова пригляделась к неизвестному, замершему в попытке выжать вес. Полупрофиль, короткая стрижка, высокий лоб, длинный прямой нос с высокой переносицей, прямые, заваленные к вискам брови, прямой же рот с тонкими губами. Но лицо действительно будто бы знакомое.
– У меня не очень хорошая память на лица, – пробормотала Лизавета, – Я его где-то видела?
– Не совсем…
– Черт, знакомая физиономия…
– Давай еще раз. – Саша отмотал пленку чуть назад.
На экране опять появился человек под штангой, потом он же крупным планом – вспотевший от усилий лоб, сжатые челюсти, закушенные тонкие губы…
– Он похож на помощника исполняющего обязанности!
– Умница! Ах, Боже, что же ты за умница! – Саша стащил Лизавету со стула и закружил в победном танце.
Она сопротивлялась, тогда он отпустил ее и закончил пляску в одиночестве. Задохнулся и опустился прямо на пол рядом со стулом, на котором сидела Лизавета. Саша вполне мог давать уроки исполнения джиги в платяном шкафу.
– Я просто хотел проверить себя… Этот человек при помощи парика и минимального грима элементарно превращается в первого помощника главного претендента.
– Наверное… И Калерия Матвеевна говорила про высокого крепкого человека с длинным прямым носом…
– Вот, вот. Тут вообще многое сходится – и портретный грим, и копирование жестов…
– И школа двойников. Только зачем?
– Я и сам не знаю, – лучезарно улыбнулся Саша. – Конечно, есть кое-какие соображения… Но о них потом.
– Почему потом?
– Потому что ты забыла об эфире, до которого уже не час, а полчаса! – не преминул отыграться Саша.
Лизавету как ветром сдуло: два комментария – это все же два комментария. А получаса явно недостаточно для того, чтобы просмотреть и распечатать последние сообщения агентств, преобразовать их в короткий, внятный текст, попудрить носик, поправить блузку и добежать до студии.
В соответствии с техническим распорядком ведущий должен приходить в студию за десять минут до начала программы – чтобы техники сумели отстроить картинку, осветители поправили свет, а оператор поработал над композицией кадра. За десять минут студию по правилам техбезопасности следует запереть, во избежание досадных случайностей и непрошеных гостей в прямом эфире.
– Лидочка только пошла на монтаж, – крикнула Верейская, заметив пробегающую мимо Лизавету.
– Еще полчаса, она должна успеть, Светлана Владимировна!
За десять минут до эфира Лизавета протянула администратору последний отпечатанный комментарий. Его еще следует размножить. Для каждого эфира нужно минимум пять экземпляров – для режиссера, двух монтажеров, звуковика и администратора, сидящего на суфлере.
За семь минут до эфира Лизавета закончила возню с макияжем – мазнула по щекам и носу пуховкой, подкрасила узенькой кисточкой губы, расправила на плечах заранее уложенные волосы. Потом критически посмотрела на свое отражение и попробовала улыбнуться, стряхнуть суету и беготню.
За пять минут до эфира она вошла в комнату выпускающего, чтобы выслушать предэфирные советы и напутствия.
– Давай быстрее в студию. Режиссер уже волнуется… и вот что… Лидочка пока монтирует, там у них какой-то затык. А по верстке она должна идти сразу после сюжета Миши из других штабов. Там тебе придется выйти и что-нибудь сказать…
– Что-нибудь предвыборное, – заблестела глазами Лизавета. – Тех, кто собирается голосовать за исполняющего обязанности, с нетерпением ждут на всех избирательных участках, остальных просят не беспокоиться!
– Ты мне пошути! – прикрикнула на расшалившуюся ведущую Лана Верейская. – Марш в студию и договорись с режиссером, что скажешь в паузе!
– Есть. – Лизавета поднесла руку к виску и попробовала по-военному четко повернуться кругом, но зашаталась на каблуках.
Вообще-то она не любила каблуки, шпильки и прочие архитектурные излишества, мешающие быстро бежать по жизненной дороге. Но иногда надевала – если «к костюму» – и туфли на каблуках, и шляпки.
В эту пятницу она оделась для эфира подчеркнуто строго и элегантно, в костюм ее любимого старорозового цвета – довольно широкие лацканы короткого пиджака, четкая линия плеч, глубокие вытачки на талии и узенькая короткая юбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Андрей Викторович говорил сладко, гладко и чересчур пафосно. Лизавета посмотрела на часы и сказала:
– Я знаю, что Савва готовил спецрепортаж о частных детективных агентствах. И представляю круг проблем, которые он собирался затронуть. Мы даже вместе ходили в эту школу с глумливым названием «Роланд».
– Смотри. – Саша чуть не силком заставил Лизавету посмотреть на экран.
Интервью кончилось. Теперь Савва, точнее, оператор набирал видео. Панорама по фасаду школы, по тому залу, в котором Андрей Викторович давал интервью. Зал Лизавета узнала сразу – там боролись ученики школы, которых показали им с Саввой. На этот раз в зале было значительно больше народу, несколько пар стояли на татами, остальные сидели вдоль стен на низеньких скамейках. Далее шли съемки с экрана телевизора – тот самый эффектный ролик, что показывал им Андрей Викторович. Потом опять оригинальные съемки – Савву и оператора провели в тренажерный зал, забитый сложными аппаратами, помогающими превращать мускулы в каменные бугры под кожей…
– Я почти все это видела…
– Смотри и молчи! – рявкнул обычно вежливый Саша. – Вот сейчас!
В тренажерном зале тоже занимались курсанты школы телохранителей: кто лежал на полу под штангой, перемещающейся по стойкам, снабженным датчиками, кто крутил педали велотренажера, кто мощно взмахивал тяжеленными веслами… Крупно лица тренирующихся – оскаленные, искаженные нагрузками лица…
– Смотри! – опять зарычал Саша и щелкнул кнопкой.
– Что? Что смотреть?
На установленном для репортерских отсмотров плейере стоп-кадра не было, была только так называемая «пауза», как на бытовом видео. Кадр замирает, но посреди экрана повисает серая полоса, качество изображения посредственное.
– Он тебе никого не напоминает?
– Мужик и мужик, накачанный… Лицо стандартное… – Лизавета никак не могла понять, чего добивается Маневич.
– Ты повнимательней посмотри!
– Староват он, пожалуй, для курсанта и для получения новой профессии телохранителя… Лет пятьдесят, не меньше.
– Ну!
– Полный… – Лизавета, несколько ошарашенная Сашиными страстью и азартом, снова пригляделась к неизвестному, замершему в попытке выжать вес. Полупрофиль, короткая стрижка, высокий лоб, длинный прямой нос с высокой переносицей, прямые, заваленные к вискам брови, прямой же рот с тонкими губами. Но лицо действительно будто бы знакомое.
– У меня не очень хорошая память на лица, – пробормотала Лизавета, – Я его где-то видела?
– Не совсем…
– Черт, знакомая физиономия…
– Давай еще раз. – Саша отмотал пленку чуть назад.
На экране опять появился человек под штангой, потом он же крупным планом – вспотевший от усилий лоб, сжатые челюсти, закушенные тонкие губы…
– Он похож на помощника исполняющего обязанности!
– Умница! Ах, Боже, что же ты за умница! – Саша стащил Лизавету со стула и закружил в победном танце.
Она сопротивлялась, тогда он отпустил ее и закончил пляску в одиночестве. Задохнулся и опустился прямо на пол рядом со стулом, на котором сидела Лизавета. Саша вполне мог давать уроки исполнения джиги в платяном шкафу.
– Я просто хотел проверить себя… Этот человек при помощи парика и минимального грима элементарно превращается в первого помощника главного претендента.
– Наверное… И Калерия Матвеевна говорила про высокого крепкого человека с длинным прямым носом…
– Вот, вот. Тут вообще многое сходится – и портретный грим, и копирование жестов…
– И школа двойников. Только зачем?
– Я и сам не знаю, – лучезарно улыбнулся Саша. – Конечно, есть кое-какие соображения… Но о них потом.
– Почему потом?
– Потому что ты забыла об эфире, до которого уже не час, а полчаса! – не преминул отыграться Саша.
Лизавету как ветром сдуло: два комментария – это все же два комментария. А получаса явно недостаточно для того, чтобы просмотреть и распечатать последние сообщения агентств, преобразовать их в короткий, внятный текст, попудрить носик, поправить блузку и добежать до студии.
В соответствии с техническим распорядком ведущий должен приходить в студию за десять минут до начала программы – чтобы техники сумели отстроить картинку, осветители поправили свет, а оператор поработал над композицией кадра. За десять минут студию по правилам техбезопасности следует запереть, во избежание досадных случайностей и непрошеных гостей в прямом эфире.
– Лидочка только пошла на монтаж, – крикнула Верейская, заметив пробегающую мимо Лизавету.
– Еще полчаса, она должна успеть, Светлана Владимировна!
За десять минут до эфира Лизавета протянула администратору последний отпечатанный комментарий. Его еще следует размножить. Для каждого эфира нужно минимум пять экземпляров – для режиссера, двух монтажеров, звуковика и администратора, сидящего на суфлере.
За семь минут до эфира Лизавета закончила возню с макияжем – мазнула по щекам и носу пуховкой, подкрасила узенькой кисточкой губы, расправила на плечах заранее уложенные волосы. Потом критически посмотрела на свое отражение и попробовала улыбнуться, стряхнуть суету и беготню.
За пять минут до эфира она вошла в комнату выпускающего, чтобы выслушать предэфирные советы и напутствия.
– Давай быстрее в студию. Режиссер уже волнуется… и вот что… Лидочка пока монтирует, там у них какой-то затык. А по верстке она должна идти сразу после сюжета Миши из других штабов. Там тебе придется выйти и что-нибудь сказать…
– Что-нибудь предвыборное, – заблестела глазами Лизавета. – Тех, кто собирается голосовать за исполняющего обязанности, с нетерпением ждут на всех избирательных участках, остальных просят не беспокоиться!
– Ты мне пошути! – прикрикнула на расшалившуюся ведущую Лана Верейская. – Марш в студию и договорись с режиссером, что скажешь в паузе!
– Есть. – Лизавета поднесла руку к виску и попробовала по-военному четко повернуться кругом, но зашаталась на каблуках.
Вообще-то она не любила каблуки, шпильки и прочие архитектурные излишества, мешающие быстро бежать по жизненной дороге. Но иногда надевала – если «к костюму» – и туфли на каблуках, и шляпки.
В эту пятницу она оделась для эфира подчеркнуто строго и элегантно, в костюм ее любимого старорозового цвета – довольно широкие лацканы короткого пиджака, четкая линия плеч, глубокие вытачки на талии и узенькая короткая юбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96