Я сделал знак Капи, и он прыгнул на палубу.
– А другие? – закричал Артур.
Зербино и Дольче последовали за своим товарищем.
– А обезьянка?
Но я не решился пустить туда Душку: я не был уверен в нем. Я боялся, что, очутившись на палубе, он начнет выкидывать такие штучки, которые могут не понравиться молодой женщине.
– Разве ваша обезьянка злая? – спросила она.
– Нет, но Душка большой проказник, и я боюсь, что он будет себя плохо вести.
– Тогда идите с ним вместе.
При этих словах она сделала знак человеку, который стоял у руля, и тот, пройдя на нос лодки, перебросил на берег мостки. Теперь я мог, взяв арфу на плечо и Душку на руки, спокойно войти на палубу.
– Обезьянка, обезьянка! – закричал Артур. Я подошел к мальчику, и пока он гладил и ласкал Душку, я внимательно его рассматривал.
Удивительное дело! Он на самом деле был привязан к доске.
– У тебя есть отец, дитя мое? – спросила меня молодая женщина.
– Да, но в настоящий момент я остался один.
– Надолго?
– На два месяца.
– Бедный мальчик! Как же ты проживешь один целых два месяца?
Я рассказал ей о том, как Виталиса посадили в тюрьму за то, что он заступился за меня, и как с тех пор я не заработал ни одного су.
Во время моего рассказа Артур играл с собаками, но он все слышал.
– Вы, должно быть, страшно голодны! – воскликнул он.
Услыхав его слова, собаки принялись лаять, а Душка начал яростно тереть живот.
– Мама!.. – сказал Артур.
Мать поняла его просьбу. Она произнесла несколько фраз на непонятном мне языке, и женщина, которая смотрела на нас в полуоткрытую дверь, тотчас же принесла маленький накрытый столик.
– Садись, дитя мое, – обратилась ко мне молодая дама.
Я не заставил себя просить дважды, положил арфу и живо сел за стол. Собаки уселись вокруг меня, а Душка вскарабкался ко мне на колени.
– А твои собачки едят хлеб? – спросил меня Артур.
Едят ли они хлеб? Я дал каждой из них по кусочку, и они с жадностью проглотили его.
– А обезьянка!
Но Душка уже сам о себе позаботился. В то время как я кормил собак, он схватил кусок пирога, которым и давился теперь под столом. Я тоже взял ломоть хлеба и если не давился им, как Душка, то ел его с неменьшей жадностью.
Артур молча смотрел на нас во все глаза, пораженный нашим аппетитом.
– А где бы вы сегодня обедали, если бы не встретились с нами? – спросил Артур.
– Вероятно, мы не обедали бы вовсе.
– А завтра где вы будете обедать?
– Возможно, нам удастся завтра что-нибудь заработать.
Артур прекратил вопросы и повернулся к матери. Между ними начался длинный разговор на том же непонятном мне языке.
Казалось, он просил ее о чем-то, на что она не хотела согласиться или против чего имела какие-то возражения. Вдруг Артур снова повернул ко мне голову.
– Хочешь остаться у нас? – спросил он.
Я молча смотрел на него. Такого вопроса я не ожидал.
– Мой сын спрашивает, хочешь ли ты остаться здесь?
– На барже?
– Да. Артур болен, врачи велели ему лежать неподвижно на доске. Для того чтобы он не скучал, я устроила ему эту поездку. Оставайся с нами. Собаки и обезьянка будут давать представления, а ты будешь играть нам на арфе. Мальчику твоих лет не так-то легко заработать деньги.
Я быстро сообразил, каким спасением было для меня это неожиданное приглашение, и, взяв руку молодой женщины, с благодарностью поцеловал ее.
Она, видимо, была этим тронута и нежно погладила меня по голове.
– Бедняжка! – прошептала она.
Так как меня просиди играть на арфе, то мне казалось, что я должен немедленно выполнить их желание. Я взял инструмент, сел на носу баржи и заиграл.
В это время молодая женщина поднесла к губам маленький серебряный свисток. Раздался резкий свист. Я тотчас же перестал играть, не понимая, в чем дело.
Артур, замечавший все, что делалось вокруг, понял причину моего беспокойства.
– Мама свистела для того, чтобы дать знать рулевому, – объяснил он мне.
И в самом деле, баржа отошла от берега и тихо поплыла по каналу. Вода плескалась о корму, а деревья по обоим берегам реки бежали мимо, освещенные косыми лучами заходящего солнца.
– Сыграй еще что-нибудь, – попросил Артур. Кивком головы он подозвал к себе мать и все время держал ее за руку, пока я играл различные вещицы, которым обучил меня Виталис.
ГЛАВА XI. МОЙ ПЕРВЫЙ ДРУГ
Госпожа Миллиган, мать Артура, была англичанка. Сначала я думал, что Артур был ее единственным сыном, но позднее узнал, что у нее был еще старший сын, который пропал несколько лет назад при весьма загадочных обстоятельствах.
В то время муж госпожи Миллиган был при смерти, а сама она, тяжело больная, лежала без сознания. Потому розыски ребенка взял на себя брат ее мужа – Джеймс Миллиган. Выбор этот был неудачен, так как Джеймс Миллиган вовсе не был заинтересован в том, чтобы пропавший ребенок нашелся. По английским законам, Джеймс Миллиган наследовал титул и состояние брата в том случае, если тот умирал бездетным. Однако Джеймсу Миллигану не удалось получить ожидаемое наследство, так как вскоре у госпожи Миллиган родился второй сын – Артур. Правда, этот ребенок был таким слабым, что врачи считали его недолговечным. Он мог умереть в любой момент, и тогда Джеймс Миллиган стал бы наследником состояния своего старшего брата. Джеймс Миллиган был уверен, что рано или поздно его надежды сбудутся, надо только терпеливо ждать. И он выжидал.
Однако предсказания врачей не оправдались: заботы и уход матери спасли жизнь Артуру. Хотя мальчик постоянно болел и врачи неоднократно приговаривали его к смерти, он каждый раз выздоравливал.
В последнее время у Артура развилась новая тяжелая болезнь – туберкулез бедра. Врачи предписали ему лежать неподвижно. Тогда госпожа Миллиган купила в Бордо маленькую баржу и превратила ее в плавучий домик. Благодаря этому Артур мог постоянно лежать на свежем воздухе, и только в плохую погоду его переносили внутрь, в комнату.
Месяц тому назад мать и сын выехали из Бордо и, проплыв вверх по Гаронне, попали в Южный канал. Отсюда, проехав целый ряд прудов и каналов, они могли попасть в Сену, доехать по ней до Руана, а там пересесть на пароход и вернуться в Англию.
В первый день моего пребывания на барже, которая называлась «Лебедь», я познакомился только с каютой, где меня поместили. Эта крохотная комнатка имела два метра в длину и около метра в ширину, но в ней помещалось все необходимое. Меблировка каюты состояла только из одного комода, но что это был за чудесный комод! Верхняя доска комода поднималась, и под ней находилась постель с матрацем, подушкой и одеялом. Конечно, эта постель была неширокой, но вполне достаточной для того, чтобы на ней можно было удобно спать. Под постелью помещался ящик, разделенный на несколько отделений, куда можно было складывать одежду и белье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– А другие? – закричал Артур.
Зербино и Дольче последовали за своим товарищем.
– А обезьянка?
Но я не решился пустить туда Душку: я не был уверен в нем. Я боялся, что, очутившись на палубе, он начнет выкидывать такие штучки, которые могут не понравиться молодой женщине.
– Разве ваша обезьянка злая? – спросила она.
– Нет, но Душка большой проказник, и я боюсь, что он будет себя плохо вести.
– Тогда идите с ним вместе.
При этих словах она сделала знак человеку, который стоял у руля, и тот, пройдя на нос лодки, перебросил на берег мостки. Теперь я мог, взяв арфу на плечо и Душку на руки, спокойно войти на палубу.
– Обезьянка, обезьянка! – закричал Артур. Я подошел к мальчику, и пока он гладил и ласкал Душку, я внимательно его рассматривал.
Удивительное дело! Он на самом деле был привязан к доске.
– У тебя есть отец, дитя мое? – спросила меня молодая женщина.
– Да, но в настоящий момент я остался один.
– Надолго?
– На два месяца.
– Бедный мальчик! Как же ты проживешь один целых два месяца?
Я рассказал ей о том, как Виталиса посадили в тюрьму за то, что он заступился за меня, и как с тех пор я не заработал ни одного су.
Во время моего рассказа Артур играл с собаками, но он все слышал.
– Вы, должно быть, страшно голодны! – воскликнул он.
Услыхав его слова, собаки принялись лаять, а Душка начал яростно тереть живот.
– Мама!.. – сказал Артур.
Мать поняла его просьбу. Она произнесла несколько фраз на непонятном мне языке, и женщина, которая смотрела на нас в полуоткрытую дверь, тотчас же принесла маленький накрытый столик.
– Садись, дитя мое, – обратилась ко мне молодая дама.
Я не заставил себя просить дважды, положил арфу и живо сел за стол. Собаки уселись вокруг меня, а Душка вскарабкался ко мне на колени.
– А твои собачки едят хлеб? – спросил меня Артур.
Едят ли они хлеб? Я дал каждой из них по кусочку, и они с жадностью проглотили его.
– А обезьянка!
Но Душка уже сам о себе позаботился. В то время как я кормил собак, он схватил кусок пирога, которым и давился теперь под столом. Я тоже взял ломоть хлеба и если не давился им, как Душка, то ел его с неменьшей жадностью.
Артур молча смотрел на нас во все глаза, пораженный нашим аппетитом.
– А где бы вы сегодня обедали, если бы не встретились с нами? – спросил Артур.
– Вероятно, мы не обедали бы вовсе.
– А завтра где вы будете обедать?
– Возможно, нам удастся завтра что-нибудь заработать.
Артур прекратил вопросы и повернулся к матери. Между ними начался длинный разговор на том же непонятном мне языке.
Казалось, он просил ее о чем-то, на что она не хотела согласиться или против чего имела какие-то возражения. Вдруг Артур снова повернул ко мне голову.
– Хочешь остаться у нас? – спросил он.
Я молча смотрел на него. Такого вопроса я не ожидал.
– Мой сын спрашивает, хочешь ли ты остаться здесь?
– На барже?
– Да. Артур болен, врачи велели ему лежать неподвижно на доске. Для того чтобы он не скучал, я устроила ему эту поездку. Оставайся с нами. Собаки и обезьянка будут давать представления, а ты будешь играть нам на арфе. Мальчику твоих лет не так-то легко заработать деньги.
Я быстро сообразил, каким спасением было для меня это неожиданное приглашение, и, взяв руку молодой женщины, с благодарностью поцеловал ее.
Она, видимо, была этим тронута и нежно погладила меня по голове.
– Бедняжка! – прошептала она.
Так как меня просиди играть на арфе, то мне казалось, что я должен немедленно выполнить их желание. Я взял инструмент, сел на носу баржи и заиграл.
В это время молодая женщина поднесла к губам маленький серебряный свисток. Раздался резкий свист. Я тотчас же перестал играть, не понимая, в чем дело.
Артур, замечавший все, что делалось вокруг, понял причину моего беспокойства.
– Мама свистела для того, чтобы дать знать рулевому, – объяснил он мне.
И в самом деле, баржа отошла от берега и тихо поплыла по каналу. Вода плескалась о корму, а деревья по обоим берегам реки бежали мимо, освещенные косыми лучами заходящего солнца.
– Сыграй еще что-нибудь, – попросил Артур. Кивком головы он подозвал к себе мать и все время держал ее за руку, пока я играл различные вещицы, которым обучил меня Виталис.
ГЛАВА XI. МОЙ ПЕРВЫЙ ДРУГ
Госпожа Миллиган, мать Артура, была англичанка. Сначала я думал, что Артур был ее единственным сыном, но позднее узнал, что у нее был еще старший сын, который пропал несколько лет назад при весьма загадочных обстоятельствах.
В то время муж госпожи Миллиган был при смерти, а сама она, тяжело больная, лежала без сознания. Потому розыски ребенка взял на себя брат ее мужа – Джеймс Миллиган. Выбор этот был неудачен, так как Джеймс Миллиган вовсе не был заинтересован в том, чтобы пропавший ребенок нашелся. По английским законам, Джеймс Миллиган наследовал титул и состояние брата в том случае, если тот умирал бездетным. Однако Джеймсу Миллигану не удалось получить ожидаемое наследство, так как вскоре у госпожи Миллиган родился второй сын – Артур. Правда, этот ребенок был таким слабым, что врачи считали его недолговечным. Он мог умереть в любой момент, и тогда Джеймс Миллиган стал бы наследником состояния своего старшего брата. Джеймс Миллиган был уверен, что рано или поздно его надежды сбудутся, надо только терпеливо ждать. И он выжидал.
Однако предсказания врачей не оправдались: заботы и уход матери спасли жизнь Артуру. Хотя мальчик постоянно болел и врачи неоднократно приговаривали его к смерти, он каждый раз выздоравливал.
В последнее время у Артура развилась новая тяжелая болезнь – туберкулез бедра. Врачи предписали ему лежать неподвижно. Тогда госпожа Миллиган купила в Бордо маленькую баржу и превратила ее в плавучий домик. Благодаря этому Артур мог постоянно лежать на свежем воздухе, и только в плохую погоду его переносили внутрь, в комнату.
Месяц тому назад мать и сын выехали из Бордо и, проплыв вверх по Гаронне, попали в Южный канал. Отсюда, проехав целый ряд прудов и каналов, они могли попасть в Сену, доехать по ней до Руана, а там пересесть на пароход и вернуться в Англию.
В первый день моего пребывания на барже, которая называлась «Лебедь», я познакомился только с каютой, где меня поместили. Эта крохотная комнатка имела два метра в длину и около метра в ширину, но в ней помещалось все необходимое. Меблировка каюты состояла только из одного комода, но что это был за чудесный комод! Верхняя доска комода поднималась, и под ней находилась постель с матрацем, подушкой и одеялом. Конечно, эта постель была неширокой, но вполне достаточной для того, чтобы на ней можно было удобно спать. Под постелью помещался ящик, разделенный на несколько отделений, куда можно было складывать одежду и белье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83