Я едва успел подставить тарелку, как блин соскользнул на нее.
Первый блин достался Маттиа. Обжигая себе пальцы, губы, язык и горло, он быстро проглотил его.
– До чего же вкусно! – сказал он с набитым ртом. Теперь была моя очередь, и я, так же, как Маттиа, не думал о том, что могу обжечься. Третий блин был готов, и Маттиа протянул за ним руку, но теперь яростно закричал Капи, заявляя о своих правах. Находя это вполне справедливым, Маттиа отдал ему блин, к великому негодованию матушки Барберен. Чтобы успокоить ее, я объяснил, что Капи ученый пес, который вместе с нами зарабатывал деньги на покупку коровы. Он наш товарищ и потому должен есть то же, что и мы. Сама же матушка Барберен заявила, что не будет есть блины, пока мы не насытимся.
Потребовалось довольно много времени, чтобы мы наконец наелись. Однако такой момент наступил, и мы оба дружно заявили, что не съедим больше ни одного блина, если матушка Барберен не съест хотя бы несколько штук.
Нам очень захотелось самим печь блины. Положить масло и налить тесто было нетрудно, но что нам никак не удавалось, это подбросить и перевернуть блин на сковородке. Я уронил свой в золу, а Маттиа угодил горячим блином прямо себе на руку.
Когда миска опустела, Маттиа, отлично понявший, что матушка Барберен не хотела говорить при нем о моих делах, изъявил желание посмотреть, как чувствует себя корова, и, не слушая наших возражений, отправился во двор.
Я ждал этой минуты с большим нетерпением и, как только Маттиа вышел, обратился к матушке Барберен:
– Теперь, я надеюсь, ты скажешь мне, зачем Барберен поехал в Париж?
– Конечно, дитя мое, и даже с большим удовольствием.
С большим удовольствием? Я был поражен. Но прежде чем продолжать, матушка Барберен посмотрела на дверь. Затем, успокоившись, подошла ко мне и с улыбкой тихо сказала:
– Реми, твоя семья разыскивает тебя.
– Моя семья?
– Да, твоя семья.
– Кто меня ищет? Матушка Барберен, говори же, говори скорее, прошу тебя! Нет, это невозможно – меня ищет Барберен!
– Да, конечно, он ищет тебя, чтобы вернуть семье.
– А не для того ли, чтобы снова забрать меня и снова продать? Но ему это не удастся!
– Реми, как можешь ты думать, что я согласилась бы участвовать в таком деле!
– Он тебя обманывает.
– Выслушай меня спокойно и не выдумывай новых ужасов.
– Я помню, как…
– Расскажу тебе все, что сама слышала, и чему ты, надеюсь, поверишь. В следующий понедельник этому будет ровно месяц. Какой-то незнакомый мужчина вошел в дом, где в то время находился Барберен. Я работала в нашей хлебопекарне. «Ваша фамилия Барберен?» – спросил незнакомец, говоривший с иностранным акцентом. «Да, – ответил Жером, – я Барберен». – «Это вы нашли на улице в Париже ребенка и воспитали его?» – «Да». – «Скажите, пожалуйста, где теперь этот ребенок?» – «А вам что за дело?» – спросил Жером.
Если бы я даже сомневался в правдивости слов матушки Барберен, то по любезному ответу Барберена мог убедиться, что дело происходило именно так.
– Ты ведь знаешь, – продолжала она, – что в хлебопекарне слышно все, что здесь говорится. К тому же разговор шел о тебе, и мне хотелось послушать. Я подошла ближе и нечаянно наступила на ветку. Ветка хрустнула. «Мы не одни?» тревожно спросил пришедший. «Это моя жена», – ответил Жером. «Здесь очень жарко, – сказал неизвестный. – Выйдем на улицу и там поговорим». Они ушли. Спустя три или четыре часа Жером вернулся домой один. Мне страшно хотелось знать, о чем говорил с Жеромом приехавший. Но Жером ничего путем не мог рассказать. Он сказал только, что человек этот тебе не отец, но что он разыскивает тебя по поручению твоей семьи.
– Но где моя семья? Из кого она состоит? Есть ли у меня отец и мать?
– То же самое спросила и я у Жерома. Он ответил, что ничего не знает. Потом прибавил, что поедет в Париж разыскивать старого музыканта по адресу, который тот ему оставил: Париж, улица де-Лурсин, Гарафоли. Я хорошо запомнила его слова, запомни и ты их.
– Не беспокойся, я их знаю. А из Парижа Барберен ничего не писал тебе?
– Нет. Очевидно, он еще занят поисками. В это время Маттиа проходил мимо двери; я крикнул ему:
– Маттиа, мои родители разыскивают меня! У меня есть семья!
Но, странное дело, Маттиа совсем не разделял ни моей радости, ни моего восторга. Тем не менее я рассказал ему все, что мне сообщила матушка Барберен.
ГЛАВА X. СТАРАЯ И НОВАЯ СЕМЬЯ
Сколько раз во время моих скитаний я мечтал о том, как лягу в свою детскую кроватку и как сладко буду в ней спать, свернувшись калачиком укрывшись до подбородка! Сколько раз, ночуя под открытым небом, иззябший и промокший до нитки, я с грустью вспоминал о своем теплом одеяле!
Когда я лег, то сразу заснул, так как очень устал от прошедшего дня и ночи, проведенной в тюрьме. Однако я очень быстро проснулся и уже больше заснуть не мог. Я был слишком взволнован мыслями о моей семье.
Моя семья разыскивает меня, но чтобы найти ее, я должен встретиться с Барбереном. Одна эта мысль уже отравляла все мое счастье.
Где он находится? Точного адреса матушка Барберен не знала. Предполагалось, что он остановился у одного из хозяев, сдающих комнаты в квартале Муфтар, фамилии которых ей были сообщены.
Значит, я сам должен был отправиться в Париж на розыски того, кто искал меня.
Конечно, известие о том, что у меня есть семья, было для меня неожиданной и большой радостью, но эта радость омрачалась следующими обстоятельствами. Я надеялся отдохнуть и провести несколько дней с матушкой Барберен, поиграть с Маттиа во все свои любимые игры, а приходилось чуть ли не на следующий день снова пускаться в путь.
После пребывания у матушки Барберен я собирался идти на берег моря повидаться с Этьеннетой, а затем побывать у Лизы и сообщить ей новости о братьях и сестре. Теперь же нужно было от всего отказаться и спешить в Париж.
Почти всю ночь я не спал, думал и колебался. То мне казалось, что я обязан сперва выполнить свое обещание и навестить Этьеннету и Лизу, то, наоборот, что я должен идти скорее в Париж и разыскать свою семью. Я заснул, так ничего и не решив, и эта ночь, о которой я столько мечтал, оказалась самой тяжелой и беспокойной из всех оставшихся в моей памяти.
Утром, когда матушка Барберен, Маттиа и я собрались у очага, мы устроили совет. Я рассказал о своих ночных сомнениях.
– Надо сейчас же идти в Париж, – говорила матушка Барберен. – Родители тебя ищут, не заставляй их ждать.
– Значит, решено, идем в Париж. – согласился я. Но Маттиа, казалось, не одобрял моего решения.
– Ты считаешь, что нам не следует идти в Париж? – спросил я его. – Объясни почему.
Он отрицательно покачал головой.
– Я считаю, – ответил он наконец, – что нельзя забывать старых друзей ради новых. До сегодняшнего дня Лиза, Этьеннета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Первый блин достался Маттиа. Обжигая себе пальцы, губы, язык и горло, он быстро проглотил его.
– До чего же вкусно! – сказал он с набитым ртом. Теперь была моя очередь, и я, так же, как Маттиа, не думал о том, что могу обжечься. Третий блин был готов, и Маттиа протянул за ним руку, но теперь яростно закричал Капи, заявляя о своих правах. Находя это вполне справедливым, Маттиа отдал ему блин, к великому негодованию матушки Барберен. Чтобы успокоить ее, я объяснил, что Капи ученый пес, который вместе с нами зарабатывал деньги на покупку коровы. Он наш товарищ и потому должен есть то же, что и мы. Сама же матушка Барберен заявила, что не будет есть блины, пока мы не насытимся.
Потребовалось довольно много времени, чтобы мы наконец наелись. Однако такой момент наступил, и мы оба дружно заявили, что не съедим больше ни одного блина, если матушка Барберен не съест хотя бы несколько штук.
Нам очень захотелось самим печь блины. Положить масло и налить тесто было нетрудно, но что нам никак не удавалось, это подбросить и перевернуть блин на сковородке. Я уронил свой в золу, а Маттиа угодил горячим блином прямо себе на руку.
Когда миска опустела, Маттиа, отлично понявший, что матушка Барберен не хотела говорить при нем о моих делах, изъявил желание посмотреть, как чувствует себя корова, и, не слушая наших возражений, отправился во двор.
Я ждал этой минуты с большим нетерпением и, как только Маттиа вышел, обратился к матушке Барберен:
– Теперь, я надеюсь, ты скажешь мне, зачем Барберен поехал в Париж?
– Конечно, дитя мое, и даже с большим удовольствием.
С большим удовольствием? Я был поражен. Но прежде чем продолжать, матушка Барберен посмотрела на дверь. Затем, успокоившись, подошла ко мне и с улыбкой тихо сказала:
– Реми, твоя семья разыскивает тебя.
– Моя семья?
– Да, твоя семья.
– Кто меня ищет? Матушка Барберен, говори же, говори скорее, прошу тебя! Нет, это невозможно – меня ищет Барберен!
– Да, конечно, он ищет тебя, чтобы вернуть семье.
– А не для того ли, чтобы снова забрать меня и снова продать? Но ему это не удастся!
– Реми, как можешь ты думать, что я согласилась бы участвовать в таком деле!
– Он тебя обманывает.
– Выслушай меня спокойно и не выдумывай новых ужасов.
– Я помню, как…
– Расскажу тебе все, что сама слышала, и чему ты, надеюсь, поверишь. В следующий понедельник этому будет ровно месяц. Какой-то незнакомый мужчина вошел в дом, где в то время находился Барберен. Я работала в нашей хлебопекарне. «Ваша фамилия Барберен?» – спросил незнакомец, говоривший с иностранным акцентом. «Да, – ответил Жером, – я Барберен». – «Это вы нашли на улице в Париже ребенка и воспитали его?» – «Да». – «Скажите, пожалуйста, где теперь этот ребенок?» – «А вам что за дело?» – спросил Жером.
Если бы я даже сомневался в правдивости слов матушки Барберен, то по любезному ответу Барберена мог убедиться, что дело происходило именно так.
– Ты ведь знаешь, – продолжала она, – что в хлебопекарне слышно все, что здесь говорится. К тому же разговор шел о тебе, и мне хотелось послушать. Я подошла ближе и нечаянно наступила на ветку. Ветка хрустнула. «Мы не одни?» тревожно спросил пришедший. «Это моя жена», – ответил Жером. «Здесь очень жарко, – сказал неизвестный. – Выйдем на улицу и там поговорим». Они ушли. Спустя три или четыре часа Жером вернулся домой один. Мне страшно хотелось знать, о чем говорил с Жеромом приехавший. Но Жером ничего путем не мог рассказать. Он сказал только, что человек этот тебе не отец, но что он разыскивает тебя по поручению твоей семьи.
– Но где моя семья? Из кого она состоит? Есть ли у меня отец и мать?
– То же самое спросила и я у Жерома. Он ответил, что ничего не знает. Потом прибавил, что поедет в Париж разыскивать старого музыканта по адресу, который тот ему оставил: Париж, улица де-Лурсин, Гарафоли. Я хорошо запомнила его слова, запомни и ты их.
– Не беспокойся, я их знаю. А из Парижа Барберен ничего не писал тебе?
– Нет. Очевидно, он еще занят поисками. В это время Маттиа проходил мимо двери; я крикнул ему:
– Маттиа, мои родители разыскивают меня! У меня есть семья!
Но, странное дело, Маттиа совсем не разделял ни моей радости, ни моего восторга. Тем не менее я рассказал ему все, что мне сообщила матушка Барберен.
ГЛАВА X. СТАРАЯ И НОВАЯ СЕМЬЯ
Сколько раз во время моих скитаний я мечтал о том, как лягу в свою детскую кроватку и как сладко буду в ней спать, свернувшись калачиком укрывшись до подбородка! Сколько раз, ночуя под открытым небом, иззябший и промокший до нитки, я с грустью вспоминал о своем теплом одеяле!
Когда я лег, то сразу заснул, так как очень устал от прошедшего дня и ночи, проведенной в тюрьме. Однако я очень быстро проснулся и уже больше заснуть не мог. Я был слишком взволнован мыслями о моей семье.
Моя семья разыскивает меня, но чтобы найти ее, я должен встретиться с Барбереном. Одна эта мысль уже отравляла все мое счастье.
Где он находится? Точного адреса матушка Барберен не знала. Предполагалось, что он остановился у одного из хозяев, сдающих комнаты в квартале Муфтар, фамилии которых ей были сообщены.
Значит, я сам должен был отправиться в Париж на розыски того, кто искал меня.
Конечно, известие о том, что у меня есть семья, было для меня неожиданной и большой радостью, но эта радость омрачалась следующими обстоятельствами. Я надеялся отдохнуть и провести несколько дней с матушкой Барберен, поиграть с Маттиа во все свои любимые игры, а приходилось чуть ли не на следующий день снова пускаться в путь.
После пребывания у матушки Барберен я собирался идти на берег моря повидаться с Этьеннетой, а затем побывать у Лизы и сообщить ей новости о братьях и сестре. Теперь же нужно было от всего отказаться и спешить в Париж.
Почти всю ночь я не спал, думал и колебался. То мне казалось, что я обязан сперва выполнить свое обещание и навестить Этьеннету и Лизу, то, наоборот, что я должен идти скорее в Париж и разыскать свою семью. Я заснул, так ничего и не решив, и эта ночь, о которой я столько мечтал, оказалась самой тяжелой и беспокойной из всех оставшихся в моей памяти.
Утром, когда матушка Барберен, Маттиа и я собрались у очага, мы устроили совет. Я рассказал о своих ночных сомнениях.
– Надо сейчас же идти в Париж, – говорила матушка Барберен. – Родители тебя ищут, не заставляй их ждать.
– Значит, решено, идем в Париж. – согласился я. Но Маттиа, казалось, не одобрял моего решения.
– Ты считаешь, что нам не следует идти в Париж? – спросил я его. – Объясни почему.
Он отрицательно покачал головой.
– Я считаю, – ответил он наконец, – что нельзя забывать старых друзей ради новых. До сегодняшнего дня Лиза, Этьеннета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83