Портупейщика звали Феллоуз. Человек молчаливый, но надежный, он занимался этим делом уже лет десять и особенно славился умением выбивать у Корпуса лишних работников. Для Лоуренса он набрал целых восемь грумов, без которых в самом деле было не обойтись: Лоуренс продолжал освобождать Отчаянного от сбруи при малейшей возможности, и тот нуждался в наземной обслуге гораздо чаще своих сотоварищей.
А вот воздушный экипаж должен был целиком состоять из офицеров и джентльменов. В авиации даже рядовые приравнивались к младшим офицерам, что Лоуренсу, привыкшему видеть десять новобранцев на одного опытного моряка, казалось странным. Свирепой боцманской дисциплиной здесь и не пахло. Бить и стращать таких подчиненных, разумеется, никто бы не стал – провинившегося в самом худшем случае увольняли. Лоуренс не мог отрицать, что такой порядок ему больше по вкусу, хотя и чувствовал себя предателем, критикуя флот даже в мыслях.
В своих офицерах он вопреки опасениям не находил особых изъянов – по крайней мере с первого взгляда. Половина стрелков были совсем зеленые мичманы, едва научившиеся правильно держать ружье, но они стремились добиться большего и уже достигли некоторых успехов. Коллинс слишком горячился, однако обладал верным глазом. Доннел и Данн все еще затруднялись в поиске цели, но перезаряжали быстро. Риггса, их лейтенанта, выбрали не совсем удачно. Будучи сам хорошим, знающим свое дело стрелком, он легко вспыхивал и склонен был делать из мухи слона. Лоуренс предпочел бы более спокойного младшего командира, но людей подбирал не он. Риггс имел выслугу, его отличали. Он по крайней мере заслужил свою должность, что Лоуренс не всегда мог сказать о знакомых морских офицерах.
Верховых, низовых, старших офицеров и наблюдателей еще не назначили. Почти все незанятые младшие офицеры запасника пробовались на Отчаянном перед окончательным выбором. Селеритас объяснил, что это обычная практика: желательно, чтобы авиаторы осваивали драконов самого разного вида – в отличие от наземных рабочих, которые специализируются по отдельным породам. Мартин успешно прошел испытания, и Лоуренс надеялся заполучить его в экипаж. В списке кандидатов числились и другие многообещающие юноши.
По-настоящему Лоуренса беспокоил только выбор первого лейтенанта. Три кандидата, представленные ему для начала, разочаровали его. Все они как будто годились, но звезд с неба не хватали. Придирчивость Лоуренса объяснялась больше заботой об Отчаянном, чем соблюдением собственных интересов. Следующим по списку стал, что еще неприятнее, Грэнби. Он безупречно справлялся со своими обязанностями, величая Лоуренса сэром на каждом шагу и подчеркивая свое послушание. Это составляло резкий контраст с поведением всех других офицеров, и они чувствовали себя неловко. Лоуренс только вздыхал, вспоминая о Томе Райли.
Кроме этого, все остальное удовлетворяло его, и ему не терпелось покончить с учебными маневрами. Селеритас объявил, что Отчаянный и Максимус уже почти готовы войти в звено. Остался лишь заключительный этап упражнений, выполняемых исключительно вниз головой.
– Смотри, – сказал Лоуренсу Отчаянный в одно ясное утро посреди такой тренировки, – к нам летит Волли. – Лоуренс посмотрел и увидел маленькое серое пятнышко, несущееся к запаснику.
Волли сел прямо на учебном дворе, что во время тренировок считалось нарушением правил, и капитан Джеймс, соскочив наземь, тут же заговорил с Селеритасом. Отчаянный из понятного любопытства притормозил, перекувырнув всю свою команду, кроме Лоуренса – тот уже привык к таким остановкам. Максимус заметил, что остался один, и повернул назад, несмотря на громовые окрики Беркли.
– Как ты думаешь, что там случилось? – не менее громко осведомился медный регал. Парить он не умел, и ему приходилось летать кругами.
– Не твое дело, бегемотина, – вставил Беркли. – В свое время узнаешь. Может, соизволишь вернуться к маневрам?
– Не знаю – надо, наверное, спросить у Волли, – сказал Отчаянный. – А маневры нам не обязательно продолжать, мы и так уже всему научились. – Эти слова, приличные скорее упрямому мулу, поразили Лоуренса, но не успел он что-то сказать, Селеритас приказал срочно идти на посадку.
– На Северном море, над Абердином, состоялся воздушный бой, – сообщил он без предисловий. – В ответ на поданные городом сигналы бедствия в воздух поднялись несколько драконов из запасника под Эдинбургом. Атаку французов удалось отразить, по Викториатус был ранен. Он очень слаб и едва держится на лету. Вы двое достаточно велики, чтобы поддержать его и доставить сюда. Волатилус и капитан Джеймс вас проводят. Отправляйтесь немедленно.
Волли мчался впереди так, что виден был только его хвост, Максимус же не мог держаться вровень даже с Отчаянным. Лоуренс и Беркли посредством сигнальных флажков и рупоров договорились, что Отчаянный полетит вперед, а его экипаж будет вспышками указывать Максимусу дорогу.
После этого Отчаянный набрал, по мнению Лоуренса, слишком большую скорость. Абердин находился примерно в ста двадцати милях – не очень большое расстояние для дракона, и отряд из другого запасника, вероятно, двигался им навстречу. Но лох-лэгганской паре предстояло лететь еще и обратно, поддерживая при этом раненого, – и хотя маршрут пролегал над сушей, отдых исключался: ведь вместе с Викториатусом они не поднялись бы с земли. Принимая все это во внимание, темп следовало бы снизить.
Лоуренс, следя за минутной стрелкой прикрепленного к сбруе хронометра, сосчитал взмахи крыльев. Двадцать пять узлов – чересчур быстро.
– Не гони так, Отчаянный! – крикнул он. – У нас еще много работы.
– Я совсем не устал, – ответил дракон, но все-таки, согласно вычислениям Лоуренса, сбавил ход до пятнадцати узлов. Такую скорость он мог выдерживать почти бесконечно.
– Попросите ко мне мистера Грэнби, – передал по цепочке Лоуренс. Вскоре лейтенант, ловко щелкая карабинами, перелез к нему на командный пост. – Какую скорость вы полагаете наиболее вероятной для раненого дракона? – спросил его Лоуренс.
Лейтенант на сей раз ответил не с холодной официальностью, а вдумчиво и заботливо: ранение любого дракона авиаторы расценивали как дело крайне серьезное.
– Викториатус – парнасиец, средневес покрупнее жнеца. Тяжелых драконов в Эдинбурге нет – значит, в воздухе его держат такие же средневесы. Больше двенадцати миль в час они никак не осилят.
Лоуренс, мысленно переведя узлы в мили, кивнул. Отчаянный сейчас шел почти вдвое быстрее. Учитывая курьерскую скорость Волли, до встречи с другим отрядом им оставалось около трех часов.
– Прекрасно. Можно с тем же успехом заняться чем-то полезным. Пусть верховые для практики поменяются с низовыми, а потом мы, думаю, постреляем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
А вот воздушный экипаж должен был целиком состоять из офицеров и джентльменов. В авиации даже рядовые приравнивались к младшим офицерам, что Лоуренсу, привыкшему видеть десять новобранцев на одного опытного моряка, казалось странным. Свирепой боцманской дисциплиной здесь и не пахло. Бить и стращать таких подчиненных, разумеется, никто бы не стал – провинившегося в самом худшем случае увольняли. Лоуренс не мог отрицать, что такой порядок ему больше по вкусу, хотя и чувствовал себя предателем, критикуя флот даже в мыслях.
В своих офицерах он вопреки опасениям не находил особых изъянов – по крайней мере с первого взгляда. Половина стрелков были совсем зеленые мичманы, едва научившиеся правильно держать ружье, но они стремились добиться большего и уже достигли некоторых успехов. Коллинс слишком горячился, однако обладал верным глазом. Доннел и Данн все еще затруднялись в поиске цели, но перезаряжали быстро. Риггса, их лейтенанта, выбрали не совсем удачно. Будучи сам хорошим, знающим свое дело стрелком, он легко вспыхивал и склонен был делать из мухи слона. Лоуренс предпочел бы более спокойного младшего командира, но людей подбирал не он. Риггс имел выслугу, его отличали. Он по крайней мере заслужил свою должность, что Лоуренс не всегда мог сказать о знакомых морских офицерах.
Верховых, низовых, старших офицеров и наблюдателей еще не назначили. Почти все незанятые младшие офицеры запасника пробовались на Отчаянном перед окончательным выбором. Селеритас объяснил, что это обычная практика: желательно, чтобы авиаторы осваивали драконов самого разного вида – в отличие от наземных рабочих, которые специализируются по отдельным породам. Мартин успешно прошел испытания, и Лоуренс надеялся заполучить его в экипаж. В списке кандидатов числились и другие многообещающие юноши.
По-настоящему Лоуренса беспокоил только выбор первого лейтенанта. Три кандидата, представленные ему для начала, разочаровали его. Все они как будто годились, но звезд с неба не хватали. Придирчивость Лоуренса объяснялась больше заботой об Отчаянном, чем соблюдением собственных интересов. Следующим по списку стал, что еще неприятнее, Грэнби. Он безупречно справлялся со своими обязанностями, величая Лоуренса сэром на каждом шагу и подчеркивая свое послушание. Это составляло резкий контраст с поведением всех других офицеров, и они чувствовали себя неловко. Лоуренс только вздыхал, вспоминая о Томе Райли.
Кроме этого, все остальное удовлетворяло его, и ему не терпелось покончить с учебными маневрами. Селеритас объявил, что Отчаянный и Максимус уже почти готовы войти в звено. Остался лишь заключительный этап упражнений, выполняемых исключительно вниз головой.
– Смотри, – сказал Лоуренсу Отчаянный в одно ясное утро посреди такой тренировки, – к нам летит Волли. – Лоуренс посмотрел и увидел маленькое серое пятнышко, несущееся к запаснику.
Волли сел прямо на учебном дворе, что во время тренировок считалось нарушением правил, и капитан Джеймс, соскочив наземь, тут же заговорил с Селеритасом. Отчаянный из понятного любопытства притормозил, перекувырнув всю свою команду, кроме Лоуренса – тот уже привык к таким остановкам. Максимус заметил, что остался один, и повернул назад, несмотря на громовые окрики Беркли.
– Как ты думаешь, что там случилось? – не менее громко осведомился медный регал. Парить он не умел, и ему приходилось летать кругами.
– Не твое дело, бегемотина, – вставил Беркли. – В свое время узнаешь. Может, соизволишь вернуться к маневрам?
– Не знаю – надо, наверное, спросить у Волли, – сказал Отчаянный. – А маневры нам не обязательно продолжать, мы и так уже всему научились. – Эти слова, приличные скорее упрямому мулу, поразили Лоуренса, но не успел он что-то сказать, Селеритас приказал срочно идти на посадку.
– На Северном море, над Абердином, состоялся воздушный бой, – сообщил он без предисловий. – В ответ на поданные городом сигналы бедствия в воздух поднялись несколько драконов из запасника под Эдинбургом. Атаку французов удалось отразить, по Викториатус был ранен. Он очень слаб и едва держится на лету. Вы двое достаточно велики, чтобы поддержать его и доставить сюда. Волатилус и капитан Джеймс вас проводят. Отправляйтесь немедленно.
Волли мчался впереди так, что виден был только его хвост, Максимус же не мог держаться вровень даже с Отчаянным. Лоуренс и Беркли посредством сигнальных флажков и рупоров договорились, что Отчаянный полетит вперед, а его экипаж будет вспышками указывать Максимусу дорогу.
После этого Отчаянный набрал, по мнению Лоуренса, слишком большую скорость. Абердин находился примерно в ста двадцати милях – не очень большое расстояние для дракона, и отряд из другого запасника, вероятно, двигался им навстречу. Но лох-лэгганской паре предстояло лететь еще и обратно, поддерживая при этом раненого, – и хотя маршрут пролегал над сушей, отдых исключался: ведь вместе с Викториатусом они не поднялись бы с земли. Принимая все это во внимание, темп следовало бы снизить.
Лоуренс, следя за минутной стрелкой прикрепленного к сбруе хронометра, сосчитал взмахи крыльев. Двадцать пять узлов – чересчур быстро.
– Не гони так, Отчаянный! – крикнул он. – У нас еще много работы.
– Я совсем не устал, – ответил дракон, но все-таки, согласно вычислениям Лоуренса, сбавил ход до пятнадцати узлов. Такую скорость он мог выдерживать почти бесконечно.
– Попросите ко мне мистера Грэнби, – передал по цепочке Лоуренс. Вскоре лейтенант, ловко щелкая карабинами, перелез к нему на командный пост. – Какую скорость вы полагаете наиболее вероятной для раненого дракона? – спросил его Лоуренс.
Лейтенант на сей раз ответил не с холодной официальностью, а вдумчиво и заботливо: ранение любого дракона авиаторы расценивали как дело крайне серьезное.
– Викториатус – парнасиец, средневес покрупнее жнеца. Тяжелых драконов в Эдинбурге нет – значит, в воздухе его держат такие же средневесы. Больше двенадцати миль в час они никак не осилят.
Лоуренс, мысленно переведя узлы в мили, кивнул. Отчаянный сейчас шел почти вдвое быстрее. Учитывая курьерскую скорость Волли, до встречи с другим отрядом им оставалось около трех часов.
– Прекрасно. Можно с тем же успехом заняться чем-то полезным. Пусть верховые для практики поменяются с низовыми, а потом мы, думаю, постреляем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72