– Но голоса звучали радостно – вести явно были хорошие, пусть и не такого калибра. – Ступайте разбудите мистера Холлина, Морган, и всех его людей тоже. Извинитесь от моего имени и попросите их подать завтрак Отчаянному. Я пойду все разузнаю, голубчик, а потом расскажу тебе.
– Да, только приходи скорее. – Отчаянный встал на задние лапы, пытаясь разглядеть что-то за деревьями.
Здание штаба сияло огнями. Волли, сидя на плацу перед домом, пожирал барашка, пара механиков из почтовой службы сдерживала валящую из казармы толпу. Армейские офицеры и ополченцы палили из ружей. Лоуренс с трудом пробрался к парадной двери.
Дверь в кабинет Лентона была закрыта, но в офицерском клубе сидел Джеймс, поглощая пищу немногим умеренней своего дракона.
– Нельсон велел мне ждать. Сказал, что они выйдут из порта раньше, чем я успею обернуться туда и обратно, – говорил он с набитым ртом, а Саттон делал на бумаге наброски. – Я не очень-то в это верил, но воскресным утром они действительно вышли, и в понедельник мы встретили их у мыса Трафальгар.
Он залпом осушил чашку кофе, отодвинул тарелку и забрал у Саттона лист с набросками.
– Дайте-ка мне. – Он принялся рисовать кружки, обозначавшие корабли. – Двадцать семь кораблей и двенадцать драконов с нашей стороны, тридцать три и десять с французской.
– Две колонны и двойной прорыв линии? – Лоуренс смотрел на чертеж с одобрением. Именно такую стратегию применил бы он сам, чтобы рассеять французов – вряд ли их плохо обученные команды смогли оправиться после такого удара.
– Что? А, корабли, ну да. Эксидиум и Летификат шли над наветренной колонной, Мортиферус над подветренной. Во главе дивизионов, доложу я вам, было жарко. Я еле различал с высоты верхушки мачт, такой там стоял дым. Однажды мне показалось, что «Виктория» взлетела на воздух: один чертов испанец, флеча-дель-фузгос, проскочил мимо наших стрелков и поджег на ней все паруса, но Летификат обратила его в бегство.
– Каковы же наши потери? – тихо спросил Уоррен, нарушив общее ликование.
– Там была настоящая кровавая баня, не сомневайтесь. Думаю, мы потеряли убитыми тысячу человек. Бедняга Нельсон сам был на волосок от гибели: пылающий парус упал прямо на квартердек, где стоял он. Какие-то шустрые ребята залили адмирала из питьевого бака, но все его медали, говорят, прикипели к телу. Теперь он будет их носить, не снимая.
– Тысяча человек! Упокой, господи, их души, – промолвил Уоррен.
Все притихли, но постепенно радость снова возобладала над чувствами, которые, вероятно, больше приличествовали минуте.
– Прошу меня извинить, джентльмены. – Лоуренс почти кричал из-за возобновившегося шума. Узнать что-то еще нечего было и думать. – Я обещал Отчаянному, что скоро вернусь. Бонапарт, полагаю, жив, Джеймс?
– Да, как ни жаль, если его только удар не хватил от таких новостей. – Раскат хохота, последовавший за словами Джеймса, перешел в песню «Стальные сердца», которая проводила Лоуренса через весь парк.
К восходу солнца запасник наполовину опустел. Спать никто уже не ложился, и всеобщее возбуждение дошло чуть ли не до истерики – нервы, натянутые до предела, с трудом переносили нежданную радость. Лентон даже не пытался призвать подчиненных к порядку и притворился близоруким, когда они хлынули в город – поделиться вестью с мирными жителями.
– Какой бы план вторжения ни выдумал Бонапарт, теперь о нем можно забыть, – заявил Чинери вечером. Капитаны стояли на балконе, а внизу толпились вернувшиеся из города. Все пьяные в дым, но слишком счастливые, чтобы затевать ссоры. Наверх долетали обрывки песен. – Хотел бы я видеть его лицо.
– Мы, видимо, были о нем слишком высокого мнения. – Лентон, хорошо угостившийся портвейном, был румян и доволен собой. Его решение отправить Эксидиума в Кадис оказалось верным и послужило немалым вкладом в победу. – Ясно, что на море он воюет хуже, чем на земле или в воздухе. Непосвященному человеку трудно понять, как могли тридцать три корабля так легко уступить двадцати семи.
– Но почему же его воздушное подкрепление так запоздало? – с недоумением спросила Харкорт. – Всего десять драконов, и половина из них, как говорит Джеймс, испанские. В Австрии у него вдесятеро больше. Неужели он так и не отправил никого с Рейна?
– Я слышал, что перелет через Пиренеи чертовски труден, хотя сам ни разу не пробовал, – сказал Чинери. – Однако причина, мне думается, не в этом. Он просто счел, что Вильнёву помощь не требуется, и оставил драконов отъедаться в запасниках. Думал, что Вильнёв пройдет сквозь Нельсона, потеряв разве что парочку кораблей. Ждал свой флот со дня на день, недоумевая, куда же тот подевался, а мы все это время попусту грызли ногти.
– Теперь ему не на чем перевезти свою армию, – добавила Харкорт.
– Сошлюсь на слова лорда Сен-Винсента: «Я не говорю, что вторжение невозможно, я говорю лишь, что они не могут вторгнуться с моря», – с усмешкой процитировал Чинери. – А если Бонапарт задумал взять Британию с сорока драконами, милости просим. Не зря же ребята из ополчения понатыкали столько пушек. Жаль будет, если их труды пропадут впустую.
– Я бы, признаться, не отказался от случая преподать этому негодяю еще один хороший урок, – сказал Лентон. – Но он не настолько глуп. Удовлетворимся тем, что честно выполнили свой долг, и предоставим австрийцам утереть ему нос. Все его надежды на вторжение рухнули. – Адмирал допил свой портвейн и добавил: – Боюсь, однако, что нам придется принять решение относительно Шуазеля. Он нам больше не нужен, и тянуть незачем.
Наступило молчание. Харкорт издала звук, напоминающий всхлип, но не сказала ни слова против и лишь спросила на удивление ровным голосом:
– Вы уже решили, как поступить с Прекурсорисом?
– Отправим его на Ньюфаундленд, если он согласится. Им там нужен производитель, а характер у него как будто не злобный. Во всем виноват один Шуазель. Чертовски жаль, конечно, и наших зверей это очень расстроит, но делать нечего. Лучше не откладывать и покончить с этим завтра же утром.
Шуазелю дали краткое свидание с Прекурсорисом. Большого дракона, опутанного цепями, с двух сторон охраняли Максимус и Отчаянный. Лоуренс чувствовал, как дрожит его дракон, вынужденный присутствовать при этой сцене. Прекурсорис горестно мотал головой, пока Шуазель убеждал его принять предложение Лентона. Но в конце концов затих, изобразив что-то вроде кивка, и Шуазель прижался щекой к его носу.
Конвоиры вышли вперед. Прекурсорис попытался рвануть их когтями, но цепи удержали его. Когда Шуазеля повели прочь, дракон испустил душераздирающий крик. Отчаянный с тихим стоном припал к земле, а Лоуренс – к его шее.
– Не смотри, голубчик, – сдавленным голосом уговаривал капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Да, только приходи скорее. – Отчаянный встал на задние лапы, пытаясь разглядеть что-то за деревьями.
Здание штаба сияло огнями. Волли, сидя на плацу перед домом, пожирал барашка, пара механиков из почтовой службы сдерживала валящую из казармы толпу. Армейские офицеры и ополченцы палили из ружей. Лоуренс с трудом пробрался к парадной двери.
Дверь в кабинет Лентона была закрыта, но в офицерском клубе сидел Джеймс, поглощая пищу немногим умеренней своего дракона.
– Нельсон велел мне ждать. Сказал, что они выйдут из порта раньше, чем я успею обернуться туда и обратно, – говорил он с набитым ртом, а Саттон делал на бумаге наброски. – Я не очень-то в это верил, но воскресным утром они действительно вышли, и в понедельник мы встретили их у мыса Трафальгар.
Он залпом осушил чашку кофе, отодвинул тарелку и забрал у Саттона лист с набросками.
– Дайте-ка мне. – Он принялся рисовать кружки, обозначавшие корабли. – Двадцать семь кораблей и двенадцать драконов с нашей стороны, тридцать три и десять с французской.
– Две колонны и двойной прорыв линии? – Лоуренс смотрел на чертеж с одобрением. Именно такую стратегию применил бы он сам, чтобы рассеять французов – вряд ли их плохо обученные команды смогли оправиться после такого удара.
– Что? А, корабли, ну да. Эксидиум и Летификат шли над наветренной колонной, Мортиферус над подветренной. Во главе дивизионов, доложу я вам, было жарко. Я еле различал с высоты верхушки мачт, такой там стоял дым. Однажды мне показалось, что «Виктория» взлетела на воздух: один чертов испанец, флеча-дель-фузгос, проскочил мимо наших стрелков и поджег на ней все паруса, но Летификат обратила его в бегство.
– Каковы же наши потери? – тихо спросил Уоррен, нарушив общее ликование.
– Там была настоящая кровавая баня, не сомневайтесь. Думаю, мы потеряли убитыми тысячу человек. Бедняга Нельсон сам был на волосок от гибели: пылающий парус упал прямо на квартердек, где стоял он. Какие-то шустрые ребята залили адмирала из питьевого бака, но все его медали, говорят, прикипели к телу. Теперь он будет их носить, не снимая.
– Тысяча человек! Упокой, господи, их души, – промолвил Уоррен.
Все притихли, но постепенно радость снова возобладала над чувствами, которые, вероятно, больше приличествовали минуте.
– Прошу меня извинить, джентльмены. – Лоуренс почти кричал из-за возобновившегося шума. Узнать что-то еще нечего было и думать. – Я обещал Отчаянному, что скоро вернусь. Бонапарт, полагаю, жив, Джеймс?
– Да, как ни жаль, если его только удар не хватил от таких новостей. – Раскат хохота, последовавший за словами Джеймса, перешел в песню «Стальные сердца», которая проводила Лоуренса через весь парк.
К восходу солнца запасник наполовину опустел. Спать никто уже не ложился, и всеобщее возбуждение дошло чуть ли не до истерики – нервы, натянутые до предела, с трудом переносили нежданную радость. Лентон даже не пытался призвать подчиненных к порядку и притворился близоруким, когда они хлынули в город – поделиться вестью с мирными жителями.
– Какой бы план вторжения ни выдумал Бонапарт, теперь о нем можно забыть, – заявил Чинери вечером. Капитаны стояли на балконе, а внизу толпились вернувшиеся из города. Все пьяные в дым, но слишком счастливые, чтобы затевать ссоры. Наверх долетали обрывки песен. – Хотел бы я видеть его лицо.
– Мы, видимо, были о нем слишком высокого мнения. – Лентон, хорошо угостившийся портвейном, был румян и доволен собой. Его решение отправить Эксидиума в Кадис оказалось верным и послужило немалым вкладом в победу. – Ясно, что на море он воюет хуже, чем на земле или в воздухе. Непосвященному человеку трудно понять, как могли тридцать три корабля так легко уступить двадцати семи.
– Но почему же его воздушное подкрепление так запоздало? – с недоумением спросила Харкорт. – Всего десять драконов, и половина из них, как говорит Джеймс, испанские. В Австрии у него вдесятеро больше. Неужели он так и не отправил никого с Рейна?
– Я слышал, что перелет через Пиренеи чертовски труден, хотя сам ни разу не пробовал, – сказал Чинери. – Однако причина, мне думается, не в этом. Он просто счел, что Вильнёву помощь не требуется, и оставил драконов отъедаться в запасниках. Думал, что Вильнёв пройдет сквозь Нельсона, потеряв разве что парочку кораблей. Ждал свой флот со дня на день, недоумевая, куда же тот подевался, а мы все это время попусту грызли ногти.
– Теперь ему не на чем перевезти свою армию, – добавила Харкорт.
– Сошлюсь на слова лорда Сен-Винсента: «Я не говорю, что вторжение невозможно, я говорю лишь, что они не могут вторгнуться с моря», – с усмешкой процитировал Чинери. – А если Бонапарт задумал взять Британию с сорока драконами, милости просим. Не зря же ребята из ополчения понатыкали столько пушек. Жаль будет, если их труды пропадут впустую.
– Я бы, признаться, не отказался от случая преподать этому негодяю еще один хороший урок, – сказал Лентон. – Но он не настолько глуп. Удовлетворимся тем, что честно выполнили свой долг, и предоставим австрийцам утереть ему нос. Все его надежды на вторжение рухнули. – Адмирал допил свой портвейн и добавил: – Боюсь, однако, что нам придется принять решение относительно Шуазеля. Он нам больше не нужен, и тянуть незачем.
Наступило молчание. Харкорт издала звук, напоминающий всхлип, но не сказала ни слова против и лишь спросила на удивление ровным голосом:
– Вы уже решили, как поступить с Прекурсорисом?
– Отправим его на Ньюфаундленд, если он согласится. Им там нужен производитель, а характер у него как будто не злобный. Во всем виноват один Шуазель. Чертовски жаль, конечно, и наших зверей это очень расстроит, но делать нечего. Лучше не откладывать и покончить с этим завтра же утром.
Шуазелю дали краткое свидание с Прекурсорисом. Большого дракона, опутанного цепями, с двух сторон охраняли Максимус и Отчаянный. Лоуренс чувствовал, как дрожит его дракон, вынужденный присутствовать при этой сцене. Прекурсорис горестно мотал головой, пока Шуазель убеждал его принять предложение Лентона. Но в конце концов затих, изобразив что-то вроде кивка, и Шуазель прижался щекой к его носу.
Конвоиры вышли вперед. Прекурсорис попытался рвануть их когтями, но цепи удержали его. Когда Шуазеля повели прочь, дракон испустил душераздирающий крик. Отчаянный с тихим стоном припал к земле, а Лоуренс – к его шее.
– Не смотри, голубчик, – сдавленным голосом уговаривал капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72