– Еще миг, и все будет кончено.
Прекурсорис вновь закричал и тяжело рухнул наземь, как будто вся жизнь ушла из его тела. Лентон жестом отпустил стражу.
– Летим, – сказал Лоуренс, и Отчаянный, взмыв над виселицей, понесся в сторону моря.
– Лоуренс, можно мне перевести сюда Максимуса и Лили? – спросил со своей обычной резкостью Беркли, явившись без предупреждения к ним на луг. – Места у вас достаточно.
Лоуренс посмотрел на него, не понимая. Отчаянный лежал все такой же несчастный, спрятав голову под крыло. Они несколько часов летали вдвоем над океаном. В конце концов Лоуренс, опасаясь, что Отчаянный совсем выбьется из сил, попросил его повернуть назад. Сам он чувствовал жар и ломоту во всем теле, точно его лихорадило. Ему уже доводилось видеть, как вешают осужденных – такова суровая действительность флотской жизни, – и Шуазель заслужил свою участь больше, чем многие моряки. Лоуренс не знал, почему именно эта казнь подействовала на него так тяжело.
– Как хотите, – сказал он вяло и снова уронил голову.
Вверху зашумели крылья, и Максимус, ненадолго заслонив солнце, хлопнулся рядом с Отчаянным. За ним последовала Лили. Все трое образовали тесную кучку. Отчаянный, немного разжавшись, свился с обоими, а Лили окутала всю компанию своими большими крыльями.
Беркли привел Харкорт и усадил ее, безвольную, рядом с Лоуренсом. Потом сам грузно опустился на траву и молча передал по кругу бутылку. Неразбавленный ром сразу ударил в голову Лоуренсу, который весь день ничего не ел, успокоительно притупив все мысли и ощущения.
Немного погодя Харкорт расплакалась. Лоуренс, стиснув ее плечо, в ужасе заметил, что у него самого мокрые щеки.
– Он был предатель, лживый предатель, – лепетала она, утирая слезы рукой. – Мне его ни капли не жалко. – Видно было, что она говорит это больше для собственного утешения.
Беркли снова сунул ей в руки бутылку.
– Дело не в нем. Чертов мерзавец получил по заслугам. Вы жалеете дракона, и они тоже. Страна и король для них не очень-то много значат. Прекурсорис никогда не задумывался над этим – он летел, куда ему говорил Шуазель.
– А что, Бонапарт в самом деле мог казнить Прекурсориса за измену? – спросил Лоуренс.
– Весьма вероятно. На континенте это изредка делают. Главное здесь не наказание виновных, а устрашение их опекунов.
Лоуренс пожалел, что задал вопрос. В этом по крайней мере Шуазель не солгал.
– Корпус, безусловно, дал бы ему убежище в колониях, если бы он попросил, – сказал он сердито. – Это не оправдание. Он рисковал Прекурсорисом, чтобы вернуть себе положение на родине, вот и вся правда. Ведь и мы с тем же успехом могли предать смерти его дракона.
– Он знал, что мы при нашей бедности на такое не пойдем, – возразил Беркли. – Это я не к тому, чтобы его извинить – я того же мнения на его счет, как и вы. Он думал, что Бонапарт нас побьет, а жизнь в колониях его не устраивала. Скверно только, что из-за него страдает дракон, который ничего дурного не сделал.
– Нет, сделал! – неожиданно произнес Отчаянный. Люди уставились на него, драконы тоже подняли головы. – Шуазель не заставил бы его улететь из Франции или вредить нам, если бы он сам не хотел. Думаю, что он виновен ничуть не меньше.
– Вряд ли он понимал, в чем туг дело, – предположила Харкорт.
– Он должен был разобраться, прежде чем дать согласие, – не уступал Отчаянный. – Он не так прост, как Волли. Если бы он отказался, жизнь и честь его опекуна были бы спасены. Будь я виноват так же, как он, я счел бы позором, что моего опекуна казнили, а меня нет. Да я бы и не дал никому казнить Лоуренса, – добавил он, свирепо мотнув хвостом. – Пусть бы попробовали.
Максимус и Лили согласно зарокотали.
– Я не позволил бы Беркли стать изменником, – заявил Максимус, – но если бы он все-таки стал, я раздавил бы любого, кто попытался его повесить.
– А я бы просто взяла Кэтрин и улетела, – сказала Лили. – Думаю, что и Прекурсорис хотел сделать нечто подобное. Просто цепи не смог разорвать – он ведь меньше вас обоих и кислотой тоже плевать не умеет. Притом он был один, и его охраняли. Не знаю, что бы я сделала, если бы не смогла убежать.
Драконы сплелись в новом приступе горя.
– Вот что, – решительно молвил Отчаянный через некоторое время. – Если тебе когда-нибудь понадобится спасать Кэтрин, а тебе, Максимус, Беркли, я вам помогу. А вы в случае чего поможете мне. Тогда нам можно будет не беспокоиться. Нас троих вряд ли кто остановит – убежать, во всяком случае, успеем.
Двух других этот замечательный план несказанно обрадовал. Лоуренс начинал раскаиваться в том, что глотнул столько рому. Аргументы никак не желали формироваться в уме – а возразить требовалось, и срочно.
– Ну, хватит, – выручил его Беркли. – Договоритесь до того, что нас в самом деле повесят. Есть хотите? Мы сами не пойдем в столовую, пока вас не накормим, так что для начала можете нас спасти от голодной смерти.
– Не думаю, что тебе грозит умереть с голоду, – заметил Максимус. – Две недели назад врач говорил, что ты слишком толстый.
– Ах ты черт! – вознегодовал Беркли, а Максимус зафыркал, радуясь, что сумел его раздразнить. Вскоре драконы согласились, что поесть действительно не мешает, и Лили с Максимусом улетели на свои лужайки кормиться.
– А все-таки мне жаль Прекурсориса, хотя он нехорошо поступал, – сказал вдруг Отчаянный, разделавшись со своей порцией. – Почему Шуазеля не отпустили и колонии вместе с ним?
– За такие вещи необходимо наказывать, иначе люди будут чаще совершать плохие поступки. Уж он-то сполна заслужил наказание. – После еды и крепкого кофе в голове у Лоуренса слегка прояснилось. – Шуазель хотел, чтобы Лили страдала так же, как теперь Прекурсорис. Представь, что было бы, если бы француз взял меня в плен и заставил тебя воевать против прежних твоих друзей, чтобы спасти мою жизнь.
– Да, понимаю, – сказал не до конца удовлетворенный дракон. – Но мне все-таки кажется, что его могли наказать по-другому. Разве не лучше было оставить его в заключении и заставить Прекурсориса воевать за нас?
– Ты рассуждаешь очень разумно, но измена всегда карается смертной казнью. Это слишком тяжкое преступление, чтобы обойтись такой мягкой мерой, как заключение.
– Значит, Прекурсориса не казнили только потому, что это было бы расточительством? Потому что им нужен производитель?
Лоуренс не сразу нашел, что на это ответить.
– Честно говоря, нам как авиаторам претит самая мысль о казни дракона. Поэтому мы нашли предлог оставить его в живых. Кроме того, наши законы писаны для людей, и было бы не совсем порядочно применять их к дракону.
– Вот с этим я полностью согласен, – сказал Отчаянный. – Я слышал о некоторых законах, и смысла в них очень мало. Не знаю, стал бы я их соблюдать, если бы не боялся навредить тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Прекурсорис вновь закричал и тяжело рухнул наземь, как будто вся жизнь ушла из его тела. Лентон жестом отпустил стражу.
– Летим, – сказал Лоуренс, и Отчаянный, взмыв над виселицей, понесся в сторону моря.
– Лоуренс, можно мне перевести сюда Максимуса и Лили? – спросил со своей обычной резкостью Беркли, явившись без предупреждения к ним на луг. – Места у вас достаточно.
Лоуренс посмотрел на него, не понимая. Отчаянный лежал все такой же несчастный, спрятав голову под крыло. Они несколько часов летали вдвоем над океаном. В конце концов Лоуренс, опасаясь, что Отчаянный совсем выбьется из сил, попросил его повернуть назад. Сам он чувствовал жар и ломоту во всем теле, точно его лихорадило. Ему уже доводилось видеть, как вешают осужденных – такова суровая действительность флотской жизни, – и Шуазель заслужил свою участь больше, чем многие моряки. Лоуренс не знал, почему именно эта казнь подействовала на него так тяжело.
– Как хотите, – сказал он вяло и снова уронил голову.
Вверху зашумели крылья, и Максимус, ненадолго заслонив солнце, хлопнулся рядом с Отчаянным. За ним последовала Лили. Все трое образовали тесную кучку. Отчаянный, немного разжавшись, свился с обоими, а Лили окутала всю компанию своими большими крыльями.
Беркли привел Харкорт и усадил ее, безвольную, рядом с Лоуренсом. Потом сам грузно опустился на траву и молча передал по кругу бутылку. Неразбавленный ром сразу ударил в голову Лоуренсу, который весь день ничего не ел, успокоительно притупив все мысли и ощущения.
Немного погодя Харкорт расплакалась. Лоуренс, стиснув ее плечо, в ужасе заметил, что у него самого мокрые щеки.
– Он был предатель, лживый предатель, – лепетала она, утирая слезы рукой. – Мне его ни капли не жалко. – Видно было, что она говорит это больше для собственного утешения.
Беркли снова сунул ей в руки бутылку.
– Дело не в нем. Чертов мерзавец получил по заслугам. Вы жалеете дракона, и они тоже. Страна и король для них не очень-то много значат. Прекурсорис никогда не задумывался над этим – он летел, куда ему говорил Шуазель.
– А что, Бонапарт в самом деле мог казнить Прекурсориса за измену? – спросил Лоуренс.
– Весьма вероятно. На континенте это изредка делают. Главное здесь не наказание виновных, а устрашение их опекунов.
Лоуренс пожалел, что задал вопрос. В этом по крайней мере Шуазель не солгал.
– Корпус, безусловно, дал бы ему убежище в колониях, если бы он попросил, – сказал он сердито. – Это не оправдание. Он рисковал Прекурсорисом, чтобы вернуть себе положение на родине, вот и вся правда. Ведь и мы с тем же успехом могли предать смерти его дракона.
– Он знал, что мы при нашей бедности на такое не пойдем, – возразил Беркли. – Это я не к тому, чтобы его извинить – я того же мнения на его счет, как и вы. Он думал, что Бонапарт нас побьет, а жизнь в колониях его не устраивала. Скверно только, что из-за него страдает дракон, который ничего дурного не сделал.
– Нет, сделал! – неожиданно произнес Отчаянный. Люди уставились на него, драконы тоже подняли головы. – Шуазель не заставил бы его улететь из Франции или вредить нам, если бы он сам не хотел. Думаю, что он виновен ничуть не меньше.
– Вряд ли он понимал, в чем туг дело, – предположила Харкорт.
– Он должен был разобраться, прежде чем дать согласие, – не уступал Отчаянный. – Он не так прост, как Волли. Если бы он отказался, жизнь и честь его опекуна были бы спасены. Будь я виноват так же, как он, я счел бы позором, что моего опекуна казнили, а меня нет. Да я бы и не дал никому казнить Лоуренса, – добавил он, свирепо мотнув хвостом. – Пусть бы попробовали.
Максимус и Лили согласно зарокотали.
– Я не позволил бы Беркли стать изменником, – заявил Максимус, – но если бы он все-таки стал, я раздавил бы любого, кто попытался его повесить.
– А я бы просто взяла Кэтрин и улетела, – сказала Лили. – Думаю, что и Прекурсорис хотел сделать нечто подобное. Просто цепи не смог разорвать – он ведь меньше вас обоих и кислотой тоже плевать не умеет. Притом он был один, и его охраняли. Не знаю, что бы я сделала, если бы не смогла убежать.
Драконы сплелись в новом приступе горя.
– Вот что, – решительно молвил Отчаянный через некоторое время. – Если тебе когда-нибудь понадобится спасать Кэтрин, а тебе, Максимус, Беркли, я вам помогу. А вы в случае чего поможете мне. Тогда нам можно будет не беспокоиться. Нас троих вряд ли кто остановит – убежать, во всяком случае, успеем.
Двух других этот замечательный план несказанно обрадовал. Лоуренс начинал раскаиваться в том, что глотнул столько рому. Аргументы никак не желали формироваться в уме – а возразить требовалось, и срочно.
– Ну, хватит, – выручил его Беркли. – Договоритесь до того, что нас в самом деле повесят. Есть хотите? Мы сами не пойдем в столовую, пока вас не накормим, так что для начала можете нас спасти от голодной смерти.
– Не думаю, что тебе грозит умереть с голоду, – заметил Максимус. – Две недели назад врач говорил, что ты слишком толстый.
– Ах ты черт! – вознегодовал Беркли, а Максимус зафыркал, радуясь, что сумел его раздразнить. Вскоре драконы согласились, что поесть действительно не мешает, и Лили с Максимусом улетели на свои лужайки кормиться.
– А все-таки мне жаль Прекурсориса, хотя он нехорошо поступал, – сказал вдруг Отчаянный, разделавшись со своей порцией. – Почему Шуазеля не отпустили и колонии вместе с ним?
– За такие вещи необходимо наказывать, иначе люди будут чаще совершать плохие поступки. Уж он-то сполна заслужил наказание. – После еды и крепкого кофе в голове у Лоуренса слегка прояснилось. – Шуазель хотел, чтобы Лили страдала так же, как теперь Прекурсорис. Представь, что было бы, если бы француз взял меня в плен и заставил тебя воевать против прежних твоих друзей, чтобы спасти мою жизнь.
– Да, понимаю, – сказал не до конца удовлетворенный дракон. – Но мне все-таки кажется, что его могли наказать по-другому. Разве не лучше было оставить его в заключении и заставить Прекурсориса воевать за нас?
– Ты рассуждаешь очень разумно, но измена всегда карается смертной казнью. Это слишком тяжкое преступление, чтобы обойтись такой мягкой мерой, как заключение.
– Значит, Прекурсориса не казнили только потому, что это было бы расточительством? Потому что им нужен производитель?
Лоуренс не сразу нашел, что на это ответить.
– Честно говоря, нам как авиаторам претит самая мысль о казни дракона. Поэтому мы нашли предлог оставить его в живых. Кроме того, наши законы писаны для людей, и было бы не совсем порядочно применять их к дракону.
– Вот с этим я полностью согласен, – сказал Отчаянный. – Я слышал о некоторых законах, и смысла в них очень мало. Не знаю, стал бы я их соблюдать, если бы не боялся навредить тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72