Глава 32
Столкновение коалиций
Путь от аэропорта до Ватикана был длинным, и каждый ярд этого пути телекамеры сопровождали скоростной кортеж автомобилей, пока наконец они не въехали на Пьяцца Сан Пиетро, площадь Святого Петра. Там их уже ждал взвод швейцарских гвардейцев, одетых в пурпурно-золотые мундиры, спроектированные Микеланджело.
Несколько гвардейцев извлекли из катафалка гроб с телом князя церкви, принявшего мученическую смерть далеко отсюда, и внесли его через высокие бронзовые двери внутрь огромного кафедрального собора, где на следующий день сам Папа Римский прочтёт заупокойную мессу.
Но было ещё одно событие, которое ухудшило ситуацию. «ЗОРГЕ» прислал донесение этим утром, и оно прибыло в Белый дом с опозданием лишь потому, что Мэри Патриция Фоули хотела полностью удостовериться, что перевод сделан точно.
Кроме президента, в Овальном кабинете находились Бен Гудли, Арни ван Дамм и вице-президент.
— Итак? — спросил их Райан.
— Гребаные ублюдки, — первым выразил своё мнение Робби. — Если они действительно так думают, мы не должны продавать им даже дерьмо в бумажном пакете. — Даже в баре «Топ Ган», после длинной ночи крепких коктейлей, морские лётчики не употребляют подобные выражения.
— Это бессердечно, — согласился Бен Гудли.
— Мне кажется, что совесть не является товаром, принадлежащим их политическим руководителям, — сказал ван Дамм, сделав мнение группы единодушным.
— Как бы реагировал твой отец на подобную информацию, Робби? — спросил Райан.
— Его первоначальная реакция была бы такой же, как и моя, — сбросить на них ядерную бомбу. Затем он вспомнит, что происходит на настоящей войне, и немного успокоится. Джек, нам нужно наказать их.
Райан кивнул.
— О'кей, но если мы прекратим торговые отношения с КНР, первыми пострадают несчастные работяги на их фабриках, разве не так?
— Это верно, Джек, но кто держит их в заложниках, хорошие парни или плохие парни? Кто-нибудь обязательно повторит твои слова, и если опасение причинить вред простому народу лишает нас возможности предпринять какие-нибудь действия, ты только контролируешь ситуацию, при которой они никогда не будут жить лучше. Таким образом, ты не можешь позволить себе ограничивать из-за этого свои действия, — заключил «Томкэт», — или ты сам станешь заложником.
Затем зазвонил телефон. Райан встал, недовольный тем, что его прервали.
— На проводе Государственный секретарь Адлер, господин президент. Он говорит, это очень важно.
Джек наклонился через стол и нажал на мигающую клавишу.
— Слушаю тебя, Скотт.
— Я получил донесение. В нем нет ничего неожиданного, и люди обычно говорят во время секретного совещания совсем не так, как за пределами кабинета, понимаешь.
— Приятно слышать это, Скотт, а если они будут совещаться о том, чтобы отправить несколько тысяч евреев поездом на экскурсию в Освенцим, это тоже будет смешным, а?
— Джек, я еврей, не забывай этого.
Райан глубоко вздохнул и нажал на соседнюю клавишу.
— О'кей, Скотт, я переключил тебя на громкую связь. Говори, — приказал президент Соединённых Штатов.
— Так эти ублюдки говорят между собой. Да, они высокомерны, но мы уже знаем это. Послушай, Джек, если бы правительства других стран знали, как и о чём мы разговариваем внутри Белого дома, у нас было бы намного меньше союзников и куда больше войн. Иногда разведывательная информация бывает слишком хорошей.
«Скотт действительно отличный Государственный секретарь, — подумал Райан. — Его работа заключается в том, чтобы искать простые и безопасные методы решения проблем, и он стремится к этому напряжённо и страстно».
— О'кей, твои предложения?
— Я поручу Карлу Хитчу обратиться к ним с нотой. Мы потребуем немедленного извинения за это трагическое происшествие и за разгон демонстрации.
— А если они скажут, чтобы мы засунули эту ноту себе в задницу?
— Тогда мы отзовём Ратледжа и Хитча для консультаций и дадим китайским правителям возможность подумать.
— Нота, Скотт?
— Да, господин президент.
— Напиши её на листе асбеста и подпиши кровью, — холодно сказал Джек.
— Хорошо, сэр, — согласился Государственный секретарь, и связь прервалась.
* * *
В Москве было намного позже, когда Павел Ефремов и Олег Провалов вошли в кабинет директора Службы внешней разведки.
— Извините, что не мог принять вас раньше, — сказал Сергей Головко. — У нас возникло много проблем — отношения с китайцами, а теперь эта стрельба в Пекине. — Он относился к происшествию как любой другой человек в мире.
— Тогда у вас сейчас возникнет ещё одна проблема с китайцами, товарищ директор.
— Да?
Ефремов передал ему расшифрованное донесение Суворова/Конева. Головко взял лист бумаги, поблагодарил майора со свойственной ему вежливостью, опустился в кресло и начал читать. Меньше чем через пять секунд его глаза расширились от удивления.
— Но это невозможно, — прошептал он.
— Может быть, но трудно найти другое объяснение.
— Значит, это я был целью покушения?
— Создаётся такое впечатление, — ответил Провалов.
— Но почему?
— Это нам неизвестно, — сказал Ефремов, — и вряд ли это знает кто-нибудь в Москве. Если приказ был отдан через сотрудника китайской разведывательной службы, значит, он исходил из Пекина, и человек, передавший этот приказ, тоже не знает, чем он вызван. Более того, операция была подготовлена таким образом, что китайцы могут отвергнуть своё участие в ней, поскольку мы не можем даже доказать, что этот человек служит в разведке, а не является внештатным помощником, или, как говорят американцы, «стрингером». Более того, этот человек был опознан американцем, — закончил офицер ФСБ.
Головко посмотрел на гостей.
— Как это произошло, черт побери?
— Сотрудника китайской разведывательной службы вряд ли обеспокоило бы присутствие американца, тогда как в любом русском он мог бы заподозрить сотрудника российской контрразведки, — объяснил Провалов. — Майк Райли был в Москве и предложил нам свою помощь. А теперь у меня возник вопрос.
— Что сказать этому американцу? — Головко понял, о чём хотел спросить его капитан милиции.
Капитан кивнул.
— Да, товарищ директор. Он много знает о расследовании убийства, потому что я посвятил его в подробности расследования, и он дал мне несколько полезных советов. Райли опытный полицейский следователь и далеко не дурак. Когда он спросит меня о ходе расследования, что я должен сказать ему?
Первоначальная реакция Головко была такой же предсказуемой, как и автоматической.
Ничего. Но он удержался. Если Провалов не скажет ему ничего, то американец сразу поймёт, что это ложь. С другой стороны, в интересах ли Головко — или России — сообщать Америке, что его жизнь в опасности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372