Когда взошло солнце, свет пронзил его глаза копьями
боли.
На рассвете каждый невольник получил краюху хлеба и глоток воды из
кожаной фляги, которую им подносил к губам человек с хитрым жестким лицом.
Его шею охватывал широкий, инкрустированный золотом, кожаный обруч,
похожий на собачий ошейник, и когда он заговорил, Аррен узнал этот тихий
странный шепчущий голос.
Питье и еда временно облегчили страдания его тела, и в голове у него
прояснилось. Для начала юноша взглянул на лица сидящих рядом с ним
собратьев по несчастью - троих в его ряду и четверых за их спинами.
Некоторые сидели, положив головы на поднятые колени; один, больной или
одурманенный наркотиками, безвольно откинулся назад. Рядом с Арреном сидел
парень лет двадцати с широким плоским лицом.
- Куда они нас везут? - спросил у него Аррен.
Юноша взглянул на него - их головы находились почти вплотную друг у
другу - и, ухмыльнувшись, пожал плечами. Наверное, он хотел сказать, что
не знает, решил Аррен, но тут парень зашевелил скованными руками, будто
жестикулируя, и открыл свой все еще скалящийся в ухмылке рот, демонстрируя
черный обрубок на том месте, где должен был быть язык.
- Должно быть, на Соул, - сказал кто-то за спиной Аррена. - Или на
Амрунский Рынок, - подхватил другой, но тут человек в ошейнике, казавшийся
вездесущим, нагнулся над трюмом и прошипел:
- Заткнитесь, если не хотите попасть на завтрак акулам, - и все
замолкли.
Аррен попытался представить себе эти места: Соул, Рынок Амруна. Там
продают рабов. Их без смущения ставят в ряд перед покупателями, будто
рогатый скот или овец на рынке в Бериле. Он будет стоять там в цепях.
Кто-то купит его, приведет домой и будет приказывать ему, а он откажется
повиноваться. Или подчинится и попытается бежать. И его убьют, так или
иначе. Его душа не восставала при мысли о рабстве, ибо он был слишком
болен и сбит с толку. Аррен просто знал, что не вынесет этого и в течение
недели-другой умрет или будет убит. Несмотря ни на что, его данная
перспектива пугала, и он прекратил размышлять о будущем. Юноша уставился
вниз, на черный от грязи настил трюма. Солнце жгло его плечи, жажда вновь
высушила рот и тисками сжала горло.
Солнце село, пришла ночь, ясная и прохладная. На небе высыпали яркие
звезды. Гулко и размеренно бил барабан, задавая ритм веслам, ибо стоял
мертвый штиль. Теперь неимоверные страдания причинял холод. Спину Аррена
немного согревали скованные ноги сидящего за ним человека, а левый бок -
приткнувшийся к нему немой, который сидел скрючившись и мычал что-то на
одной ноте. Произошла смена гребцов, и барабан забил вновь. Аррен хотел
забыться, но никак не мог уснуть. Его кости ныли, но он не в силах был
изменить позу. Он дрожал, терзаемый болью и жаждой, и смотрел на звезды,
которые плясали по небу с каждым взмахом гребцов, затем возвращались на
свои места и замирали, вновь дергались, возвращались, замирали...
Человек в ошейнике стоял вместе с другими между еще одним трюмом и
мачтой, на которой раскачивался маленький фонарь, высвечивая силуэты их
голов и плеч.
- Туман, черт его задери, - послышался ненавистный тихий голос
человека с ошейником. - Откуда мог взяться туман в Южных Проливах в это
время года? Злодейка судьба!
Бил барабан. Звезды взлетали, скользили, останавливались. Рядом с
Арреном немой парень вдруг вздрогнул всем телом и, подняв голову, издал
ужасный животный вой.
- Тихо там! - взревел второй человек, стоящий у мачты. Немой опять
вздрогнул и умолк, стиснув челюсти.
Звезды украдкой скользили в никуда.
Мачта качалась и исчезала. На спину Аррена, казалось, упало холодное
покрывало тумана. Барабан запнулся, затем забил снова, но уже тише.
- Густой, как свернувшееся молоко, - сказал хриплый голос где-то над
головой Аррена. - Держите ритм! Здесь на двадцать миль вокруг нет ни одной
мели!
Обветренная, покрытая шрамами нога возникла из тумана, замерла на миг
у лица Аррена и исчезла.
В тумане не ощущалось продвижение вперед - лишь тихое покачивание да
скрип весел. Стук барабана был едва слышен. Промозглая сырость пробирала
до костей. Туман заливал Аррену глаза, конденсируясь на его волосах. Он
старался поймать капли языком и жадно вдыхал влажный воздух, пытаясь
утолить жажду. Но зубы его стучали. Холодный металл цепи натирал ему
бедро, и оно горело огнем. Барабан бил, бил и вдруг умолк.
Наступила тишина.
- Держать ритм! В чем дело? - раздался хриплый рык с носа. Ответа не
последовало.
Корабль слегка покачивался на волнах. За едва различимыми перилами
разверзлась пустота. Что-то задело борт корабля. Слабый скрежет прозвучал,
словно удар грома в этой мертвой неземной тишине и мраке.
- Мы сели на мель, - прошептал кто-то из пленников, но безмолвие
поглотило его голос.
Туман посветлел, будто в его глубинах зажегся огонек. Аррен отчетливо
увидел головы людей, прикованных рядом с ним, блеск капелек влаги в их
волосах. Судно вновь вздрогнуло. Он подался вперед, насколько позволили
цепи, и вытянул шею, пытаясь разглядеть как можно больше. Туман над
палубой сиял, словно луна из-за тонкой тучки, холодный и лучезарный.
Гребцы сидели неподвижно, как статуи. Члены экипажа сгрудились на шкафуте
корабля, их глаза едва заметно светились. Слева по борту одиноко стоял
человек. Это от него исходил свет: от его лица, рук и посоха, горевшего
подобно расплавленному серебру.
У ног испускавшего свет человека сгорбилась черная тень.
Аррен попытался заговорить, но не смог. Укутанный в это великолепие
света Верховный Маг подошел к нему и опустился на колени на палубу. Аррен
почувствовал прикосновение его руки и услышал его голос. Вдруг оковы на
руках и теле юноши разомкнулись, и по всему трюму зазвенели цепи. Но ни
один человек не пошевелился. Аррен попытался встать, но не смог - все тело
окоченело от долгого бездействия. Верховный Маг крепко сжал его руку и,
опираясь на нее, Аррен выбрался из грузового трюма на палубу.
Верховный Маг отошел в сторону, и слабое свечение озарило застывшие
лица гребцов. Он остановился возле человека, который скрючился у перил.
- Я не палач, - отчетливо произнес Сокол суровым голосом, холодным,
как магический свет, озаривший туман. - Но во имя правосудия, Эгре, я
возьму этот груз на себя: я приказываю твоему голосу пропасть до тех пор,
пока у тебя не найдутся слова, достойные произнесения.
Сокол вернулся к Аррену и помог ему подняться на ноги.
- А теперь пойдем, парень, - сказал он, и с его помощью Аррен
проковылял вперед и полувполз, полуупал в лодку, качавшуюся у борта
корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
боли.
На рассвете каждый невольник получил краюху хлеба и глоток воды из
кожаной фляги, которую им подносил к губам человек с хитрым жестким лицом.
Его шею охватывал широкий, инкрустированный золотом, кожаный обруч,
похожий на собачий ошейник, и когда он заговорил, Аррен узнал этот тихий
странный шепчущий голос.
Питье и еда временно облегчили страдания его тела, и в голове у него
прояснилось. Для начала юноша взглянул на лица сидящих рядом с ним
собратьев по несчастью - троих в его ряду и четверых за их спинами.
Некоторые сидели, положив головы на поднятые колени; один, больной или
одурманенный наркотиками, безвольно откинулся назад. Рядом с Арреном сидел
парень лет двадцати с широким плоским лицом.
- Куда они нас везут? - спросил у него Аррен.
Юноша взглянул на него - их головы находились почти вплотную друг у
другу - и, ухмыльнувшись, пожал плечами. Наверное, он хотел сказать, что
не знает, решил Аррен, но тут парень зашевелил скованными руками, будто
жестикулируя, и открыл свой все еще скалящийся в ухмылке рот, демонстрируя
черный обрубок на том месте, где должен был быть язык.
- Должно быть, на Соул, - сказал кто-то за спиной Аррена. - Или на
Амрунский Рынок, - подхватил другой, но тут человек в ошейнике, казавшийся
вездесущим, нагнулся над трюмом и прошипел:
- Заткнитесь, если не хотите попасть на завтрак акулам, - и все
замолкли.
Аррен попытался представить себе эти места: Соул, Рынок Амруна. Там
продают рабов. Их без смущения ставят в ряд перед покупателями, будто
рогатый скот или овец на рынке в Бериле. Он будет стоять там в цепях.
Кто-то купит его, приведет домой и будет приказывать ему, а он откажется
повиноваться. Или подчинится и попытается бежать. И его убьют, так или
иначе. Его душа не восставала при мысли о рабстве, ибо он был слишком
болен и сбит с толку. Аррен просто знал, что не вынесет этого и в течение
недели-другой умрет или будет убит. Несмотря ни на что, его данная
перспектива пугала, и он прекратил размышлять о будущем. Юноша уставился
вниз, на черный от грязи настил трюма. Солнце жгло его плечи, жажда вновь
высушила рот и тисками сжала горло.
Солнце село, пришла ночь, ясная и прохладная. На небе высыпали яркие
звезды. Гулко и размеренно бил барабан, задавая ритм веслам, ибо стоял
мертвый штиль. Теперь неимоверные страдания причинял холод. Спину Аррена
немного согревали скованные ноги сидящего за ним человека, а левый бок -
приткнувшийся к нему немой, который сидел скрючившись и мычал что-то на
одной ноте. Произошла смена гребцов, и барабан забил вновь. Аррен хотел
забыться, но никак не мог уснуть. Его кости ныли, но он не в силах был
изменить позу. Он дрожал, терзаемый болью и жаждой, и смотрел на звезды,
которые плясали по небу с каждым взмахом гребцов, затем возвращались на
свои места и замирали, вновь дергались, возвращались, замирали...
Человек в ошейнике стоял вместе с другими между еще одним трюмом и
мачтой, на которой раскачивался маленький фонарь, высвечивая силуэты их
голов и плеч.
- Туман, черт его задери, - послышался ненавистный тихий голос
человека с ошейником. - Откуда мог взяться туман в Южных Проливах в это
время года? Злодейка судьба!
Бил барабан. Звезды взлетали, скользили, останавливались. Рядом с
Арреном немой парень вдруг вздрогнул всем телом и, подняв голову, издал
ужасный животный вой.
- Тихо там! - взревел второй человек, стоящий у мачты. Немой опять
вздрогнул и умолк, стиснув челюсти.
Звезды украдкой скользили в никуда.
Мачта качалась и исчезала. На спину Аррена, казалось, упало холодное
покрывало тумана. Барабан запнулся, затем забил снова, но уже тише.
- Густой, как свернувшееся молоко, - сказал хриплый голос где-то над
головой Аррена. - Держите ритм! Здесь на двадцать миль вокруг нет ни одной
мели!
Обветренная, покрытая шрамами нога возникла из тумана, замерла на миг
у лица Аррена и исчезла.
В тумане не ощущалось продвижение вперед - лишь тихое покачивание да
скрип весел. Стук барабана был едва слышен. Промозглая сырость пробирала
до костей. Туман заливал Аррену глаза, конденсируясь на его волосах. Он
старался поймать капли языком и жадно вдыхал влажный воздух, пытаясь
утолить жажду. Но зубы его стучали. Холодный металл цепи натирал ему
бедро, и оно горело огнем. Барабан бил, бил и вдруг умолк.
Наступила тишина.
- Держать ритм! В чем дело? - раздался хриплый рык с носа. Ответа не
последовало.
Корабль слегка покачивался на волнах. За едва различимыми перилами
разверзлась пустота. Что-то задело борт корабля. Слабый скрежет прозвучал,
словно удар грома в этой мертвой неземной тишине и мраке.
- Мы сели на мель, - прошептал кто-то из пленников, но безмолвие
поглотило его голос.
Туман посветлел, будто в его глубинах зажегся огонек. Аррен отчетливо
увидел головы людей, прикованных рядом с ним, блеск капелек влаги в их
волосах. Судно вновь вздрогнуло. Он подался вперед, насколько позволили
цепи, и вытянул шею, пытаясь разглядеть как можно больше. Туман над
палубой сиял, словно луна из-за тонкой тучки, холодный и лучезарный.
Гребцы сидели неподвижно, как статуи. Члены экипажа сгрудились на шкафуте
корабля, их глаза едва заметно светились. Слева по борту одиноко стоял
человек. Это от него исходил свет: от его лица, рук и посоха, горевшего
подобно расплавленному серебру.
У ног испускавшего свет человека сгорбилась черная тень.
Аррен попытался заговорить, но не смог. Укутанный в это великолепие
света Верховный Маг подошел к нему и опустился на колени на палубу. Аррен
почувствовал прикосновение его руки и услышал его голос. Вдруг оковы на
руках и теле юноши разомкнулись, и по всему трюму зазвенели цепи. Но ни
один человек не пошевелился. Аррен попытался встать, но не смог - все тело
окоченело от долгого бездействия. Верховный Маг крепко сжал его руку и,
опираясь на нее, Аррен выбрался из грузового трюма на палубу.
Верховный Маг отошел в сторону, и слабое свечение озарило застывшие
лица гребцов. Он остановился возле человека, который скрючился у перил.
- Я не палач, - отчетливо произнес Сокол суровым голосом, холодным,
как магический свет, озаривший туман. - Но во имя правосудия, Эгре, я
возьму этот груз на себя: я приказываю твоему голосу пропасть до тех пор,
пока у тебя не найдутся слова, достойные произнесения.
Сокол вернулся к Аррену и помог ему подняться на ноги.
- А теперь пойдем, парень, - сказал он, и с его помощью Аррен
проковылял вперед и полувполз, полуупал в лодку, качавшуюся у борта
корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57