Он убил бы меня, если бы осмелился.
- Что с ним стало?
- Он уехал с Хавнора на запад, возможно, на Палн. Я больше ничего о
нем не слышал. Он и в те времена был уже в возрасте, хотя по-прежнему
оставался полным сил человеком, напоминавшим по сложению борца-тяжеловеса.
Сейчас его, наверное, уже нет в живых. Я даже не могу припомнить его имя.
- Его Настоящее Имя?
- Нет, его-то я помню... - тут Сокол сделал паузу, и на некоторое
время воцарилась абсолютная тишина.
- На Хавноре его звали Коб, - продолжил маг изменившимся осторожным
тоном. Уже стемнело, и выражение его лица разглядеть не удалось. Аррен
увидел, как он повернулся и устремил свой взор к желтоватой звезде,
поднявшейся теперь еще выше над волнами и разбросавшей по ним тоненькие,
словно паутинка, золотые лучики. Спустя некоторое время Сокол сказал:
- Порою, даже бодрствуя, мы вдруг оказываемся лицом к лицу с тем, что
давным-давно позабыто, и произносим слова, которые кажутся нам чушью, ибо
мы боимся разглядеть их подлинное значение.
6. ЛОРБАНЕРИ
Через десятимильное пространство сверкающей на солнце воды Лорбанери
казался зеленым-презеленым, словно яркий мох на раковине фонтана. По мере
приближения сквозь зеленую пелену проступили листья и стволы деревьев,
отбрасывающие тень, дороги и дома, лица и одежда людей, пыль - словом,
все, что присуще любому острову, на котором живут люди. И все же он,
несмотря ни на что, оставался зеленым, ибо каждый акр земли, который не
был застроен или отдан под дороги, занимали низенькие деревца с округлой
кроной. Их листьями питались червячки-шелкопряды, выделения которых
скручивали в нить, затем делали из них ткани мужчины, женщины и дети
Лорбанери. С наступлением сумерек воздух кишел небольшими серыми летучими
мышами, что питались червячками. Они съедали многих, но оставались
безнаказанными, ибо ткачи считали, что убийство серокрылых летунов -
крайне дурная примета. Ведь раз люди живут за счет червячков, рассуждали
они, значит и у крохотных летучих мышей, несомненно, есть на то право.
Смешные домишки с расположенными наобум оконцами и соломенными
крышами сплошь покрывал зеленый ковер лишайника и мха. Это был
процветающий остров, впрочем, как и все острова Предела, что, казалось,
подтверждали ярко раскрашенные, добротно построенные дома, большие
прядильные колеса и ткацкие станки в коттеджах и мастерских, каменные
причалы миниатюрной гавани Сосары, где могли пришвартоваться несколько
торговых судов. Однако в ней не было торговых галер. Краска на домах
выгорела, отделка давно не обновлялась, а большинство колес и станков
бездействовали, покрытые пылью и заросшие паутиной, тянущейся от педали к
педали, от основы к станине.
- Волшебники? - переспросил мэр Сосары, низенький человечек с лицом
столь же грубым и темным, как и подошвы его босых ног. - На Лорбанери нет
волшебников. И никогда не было.
- Кто бы мог подумать? - удивленно воскликнул Сокол. Он сидел вместе
с восемью-девятью жителями деревни, прихлебывая настойку из ягод харбы -
некрепкий горьковатый напиток. Ему пришлось сказать им, что он ищет в
Южном Пределе камень эммель, но Сокол не стал скрывать под маской ни свою
внешность, ни лицо своего спутника. Аррен лишь спрятал свой меч в лодке, а
Сокол сделал невидимым прихваченный с собой магический посох. Островитяне
встретили их угрюмо и враждебно и были готовы в любой момент вновь
вернуться к этому состоянию. Лишь находчивость и авторитет Сокола покуда
удерживали их.
- Судя по деревьям, у вас здесь, должно быть, имеются прекрасные
садовники, - сказал он. - Как они оберегают сады от поздних заморозков?
- Да никак, - ответил тощий мужичок с того конца шеренги жителей
деревни. Они все сидели в ряд под соломенным навесом, привалившись спинами
к стене постоялого двора. У их босых ног барабанил по земле сильный, но
теплый апрельский дождик.
- Опасен дождь, а не мороз, - сказал мэр. - Гниют коконы шелкопрядов.
Но остановить дождь человек не в силах. Да никто и не пытается сделать
это.
Он был агрессивно настроен по отношению к волшебству и чародеям;
остальные, казалось, не разделяли его категоричности.
- Пока старик был жив, - сказал один из них, - в это время года
дождя, как правило, не было.
- Кто? Старый Милди? Да, его уже нет в живых. Он умер, - подтвердил
мэр.
- Его обычно звали Садовником, - сказал тощий. - Да, Садовником, -
подхватил другой, и опустилась непроницаемая, словно пелена дождя, тишина.
Аррен сидел за окном единственной комнаты постоялого двора. Он снял
со стены висевшую там старую лютню - трехструнный инструмент с длинным
грифом, широко распространенный на Острове Шелка, - и теперь тихонько
наигрывал на ней, стараясь не перекрывать стук капель дождя по соломенному
навесу.
- На рынках Хорттауна, - сказал Сокол, - я видел ткань, которую
выдавали за шелк с Лорбанери. Иногда это действительно был шелк, но ни
разу - с Лорбанери.
- Времена наступили тяжелые, - сказал тощий человек, - уже четыре
года это длится, пятый пошел.
- Уж пять лет прошло с того Кануна Вспашки, - сказал чавкающим,
самодовольным голосом какой-то старик, - когда умер старый Милди, да,
умер, а ведь он был моложе меня. В Канун Вспашки он умер.
- Недостаток товара поднимает цены, - заметил мэр, - за один рулон
голубого материала мы выручим столько, сколько некогда за три рулона.
- Если сможем продать. Где корабли-то? Да и краска паршивая, -
возразил тощий, вызвав тем самым получасовую дискуссию относительно
качества красителей, используемых в больших станках.
- А кто делает красители? - спросил Сокол и вызвал тем самым новый
всплеск эмоций. В результате выяснилось, что весь процесс крашения - это
прерогатива одной семьи, члены которой, ко всему прочему, называли себя
колдунами. Но если они и являлись таковыми, то теперь утратили свое
искусство, а никто другой, как метко подметил тощий мужичок, не смог
отыскать его.
Все они, исключая мэра, сошлись на том, что знаменитая лазурь
Лорбанери и тот не имеющий себе равных пурпур - "пламя дракона", что
некогда носили королевы Хавнора, уже не те, что раньше. Чего-то в них не
хватало. Жаловались на несвоевременные дожди, на красители, на очистители.
- А может, виноваты глаза людей, не умеющих отличить подлинную лазурь
от голубой грязи, - добавил тощий и свирепо взглянул на мэра. Тот не
принял брошенный вызов, и все вновь замолчали.
Легкое вино, казалось, лишь усугубило их подавленность и на лицах
островитян застыли хмурые маски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
- Что с ним стало?
- Он уехал с Хавнора на запад, возможно, на Палн. Я больше ничего о
нем не слышал. Он и в те времена был уже в возрасте, хотя по-прежнему
оставался полным сил человеком, напоминавшим по сложению борца-тяжеловеса.
Сейчас его, наверное, уже нет в живых. Я даже не могу припомнить его имя.
- Его Настоящее Имя?
- Нет, его-то я помню... - тут Сокол сделал паузу, и на некоторое
время воцарилась абсолютная тишина.
- На Хавноре его звали Коб, - продолжил маг изменившимся осторожным
тоном. Уже стемнело, и выражение его лица разглядеть не удалось. Аррен
увидел, как он повернулся и устремил свой взор к желтоватой звезде,
поднявшейся теперь еще выше над волнами и разбросавшей по ним тоненькие,
словно паутинка, золотые лучики. Спустя некоторое время Сокол сказал:
- Порою, даже бодрствуя, мы вдруг оказываемся лицом к лицу с тем, что
давным-давно позабыто, и произносим слова, которые кажутся нам чушью, ибо
мы боимся разглядеть их подлинное значение.
6. ЛОРБАНЕРИ
Через десятимильное пространство сверкающей на солнце воды Лорбанери
казался зеленым-презеленым, словно яркий мох на раковине фонтана. По мере
приближения сквозь зеленую пелену проступили листья и стволы деревьев,
отбрасывающие тень, дороги и дома, лица и одежда людей, пыль - словом,
все, что присуще любому острову, на котором живут люди. И все же он,
несмотря ни на что, оставался зеленым, ибо каждый акр земли, который не
был застроен или отдан под дороги, занимали низенькие деревца с округлой
кроной. Их листьями питались червячки-шелкопряды, выделения которых
скручивали в нить, затем делали из них ткани мужчины, женщины и дети
Лорбанери. С наступлением сумерек воздух кишел небольшими серыми летучими
мышами, что питались червячками. Они съедали многих, но оставались
безнаказанными, ибо ткачи считали, что убийство серокрылых летунов -
крайне дурная примета. Ведь раз люди живут за счет червячков, рассуждали
они, значит и у крохотных летучих мышей, несомненно, есть на то право.
Смешные домишки с расположенными наобум оконцами и соломенными
крышами сплошь покрывал зеленый ковер лишайника и мха. Это был
процветающий остров, впрочем, как и все острова Предела, что, казалось,
подтверждали ярко раскрашенные, добротно построенные дома, большие
прядильные колеса и ткацкие станки в коттеджах и мастерских, каменные
причалы миниатюрной гавани Сосары, где могли пришвартоваться несколько
торговых судов. Однако в ней не было торговых галер. Краска на домах
выгорела, отделка давно не обновлялась, а большинство колес и станков
бездействовали, покрытые пылью и заросшие паутиной, тянущейся от педали к
педали, от основы к станине.
- Волшебники? - переспросил мэр Сосары, низенький человечек с лицом
столь же грубым и темным, как и подошвы его босых ног. - На Лорбанери нет
волшебников. И никогда не было.
- Кто бы мог подумать? - удивленно воскликнул Сокол. Он сидел вместе
с восемью-девятью жителями деревни, прихлебывая настойку из ягод харбы -
некрепкий горьковатый напиток. Ему пришлось сказать им, что он ищет в
Южном Пределе камень эммель, но Сокол не стал скрывать под маской ни свою
внешность, ни лицо своего спутника. Аррен лишь спрятал свой меч в лодке, а
Сокол сделал невидимым прихваченный с собой магический посох. Островитяне
встретили их угрюмо и враждебно и были готовы в любой момент вновь
вернуться к этому состоянию. Лишь находчивость и авторитет Сокола покуда
удерживали их.
- Судя по деревьям, у вас здесь, должно быть, имеются прекрасные
садовники, - сказал он. - Как они оберегают сады от поздних заморозков?
- Да никак, - ответил тощий мужичок с того конца шеренги жителей
деревни. Они все сидели в ряд под соломенным навесом, привалившись спинами
к стене постоялого двора. У их босых ног барабанил по земле сильный, но
теплый апрельский дождик.
- Опасен дождь, а не мороз, - сказал мэр. - Гниют коконы шелкопрядов.
Но остановить дождь человек не в силах. Да никто и не пытается сделать
это.
Он был агрессивно настроен по отношению к волшебству и чародеям;
остальные, казалось, не разделяли его категоричности.
- Пока старик был жив, - сказал один из них, - в это время года
дождя, как правило, не было.
- Кто? Старый Милди? Да, его уже нет в живых. Он умер, - подтвердил
мэр.
- Его обычно звали Садовником, - сказал тощий. - Да, Садовником, -
подхватил другой, и опустилась непроницаемая, словно пелена дождя, тишина.
Аррен сидел за окном единственной комнаты постоялого двора. Он снял
со стены висевшую там старую лютню - трехструнный инструмент с длинным
грифом, широко распространенный на Острове Шелка, - и теперь тихонько
наигрывал на ней, стараясь не перекрывать стук капель дождя по соломенному
навесу.
- На рынках Хорттауна, - сказал Сокол, - я видел ткань, которую
выдавали за шелк с Лорбанери. Иногда это действительно был шелк, но ни
разу - с Лорбанери.
- Времена наступили тяжелые, - сказал тощий человек, - уже четыре
года это длится, пятый пошел.
- Уж пять лет прошло с того Кануна Вспашки, - сказал чавкающим,
самодовольным голосом какой-то старик, - когда умер старый Милди, да,
умер, а ведь он был моложе меня. В Канун Вспашки он умер.
- Недостаток товара поднимает цены, - заметил мэр, - за один рулон
голубого материала мы выручим столько, сколько некогда за три рулона.
- Если сможем продать. Где корабли-то? Да и краска паршивая, -
возразил тощий, вызвав тем самым получасовую дискуссию относительно
качества красителей, используемых в больших станках.
- А кто делает красители? - спросил Сокол и вызвал тем самым новый
всплеск эмоций. В результате выяснилось, что весь процесс крашения - это
прерогатива одной семьи, члены которой, ко всему прочему, называли себя
колдунами. Но если они и являлись таковыми, то теперь утратили свое
искусство, а никто другой, как метко подметил тощий мужичок, не смог
отыскать его.
Все они, исключая мэра, сошлись на том, что знаменитая лазурь
Лорбанери и тот не имеющий себе равных пурпур - "пламя дракона", что
некогда носили королевы Хавнора, уже не те, что раньше. Чего-то в них не
хватало. Жаловались на несвоевременные дожди, на красители, на очистители.
- А может, виноваты глаза людей, не умеющих отличить подлинную лазурь
от голубой грязи, - добавил тощий и свирепо взглянул на мэра. Тот не
принял брошенный вызов, и все вновь замолчали.
Легкое вино, казалось, лишь усугубило их подавленность и на лицах
островитян застыли хмурые маски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57