Да к тому же ты вроде как женат – в братья никак не попадешь.
– А в собратья? – так же нетвердо поинтересовался Жак, проявляя поразительные знания местных условий.
– Все равно обдерут, – отрезал Робер и в подтверждение своих слов громко икнул.
Слово за слово, разговор перешел на оставленные в Европе дела.
– Как там моя Зофи?.. – воздыхал Жак. – Мы ведь с ней и были-то вместе всего три дня, до прихода графского отряда, да пока до монастыря добирались через лес. Те три или четыре раза, когда она еще в Лионе отдавалась мне на мельнице, – не в счет. Это все было наспех и без венчания… А ты-то сам женат, рыцарь?
– Не успел, – вздохнул Робер. – С моей родословной простолюдинку брать не хотелось, а после того как храмовники с Ретелями ополовинили сеньорию, вся местная знать прятала от меня своих дочек, словно я прокаженный. Я даже сына витрийского коннетабля на поединке случайно убил. Мы в лесу столкнулись с каретой, где ехали три его сестрицы, он меня узнал, заорал как резаный: «Держись от нас подальше!» Вот я удар копьем-то и не рассчитал…
– И дамы сердца у тебя нет? – удивился Жак. – Так ведь рыцарь вроде как обязан иметь даму сердца.
– Это ты трубадуров наслушался, – ухмыльнулся де Мерлан… – Рыцарь – прежде всего воин, а не дамский угодник. На той стороне моря у меня и вправду никого, кроме дочек моих сервов, маркитанток да кабацких девок, не было. А вот потом…
– Что потом? – удивился Жак. – Потом мы с тобой в Акру приплыли…
– Да тут такое дело, приятель… – и тут Робер, смущаясь и запинаясь, пересказал Жаку обо всем, что произошло на корабле и в Мессине.
– Стало быть, ты точно знал, что мне грозит, и, не задумываясь, вернулся на неф, – выслушав рыцаря, протянул Жак. – Уж не знаю, как и благодарить тебя, монсир.
– Ладно, чего уж там, – смущенно пробубнил тот, пытаясь извлечь из пустого кувшина последние капли. – Давай-ка лучше еще с тобой выпьем. Хозяин, вина! – заревел де Мерлан, словно раненый медведь, так, что обедающие за соседним столом купцы в страхе повскакивали с мест.
Они возвращались в свою комнату далеко за полночь.
– Она, она! – время от времени вскрикивал рыцарь, волоча на спине почти бездыханного Жака и с огромным трудом преодолевая ступеньки. – Да я таких женщин в жизни своей не встречал!
* * *
Жак проснулся от дурного предчувствия. За распахнутым окном бесконечно вскрикивала на одной ноте ночная птица. Было еще темно. Как ни странно, хмель из него выветрился совершенно. Сын винодела, он тем не менее не мог похвалиться умением много пить. Через некоторое время ему стало понятно, что же именно вызвало у него тревогу. В комнате напрочь отсутствовал богатырский храп, к которому он едва привык еще во время морского путешествия. Предчувствия его не обманули – Робера в комнате не было.
«За лошадьми, что ли, приглядеть пошел или на двор?» – озабоченно подумал виллан.
Приведя в себя в порядок, он уж было собрался отправиться на поиски рыцаря, как вдруг в комнату вломился сир Робер де Мерлан собственной персоной. Вид у достославного рыцаря, откровенно говоря, был довольно жалок. Лицо его опухло от вина, бессонная ночь положила под глаза тяжелые печати – черно-лиловые синяки, волосы, обычно и без того всклокоченные, торчали во все стороны вороньим гнездом, а усы, наоборот, не топорщились, а безвольно свисали с уголков губ. Робер безвольно рухнул на деревянную кровать.
– Все, – сказал он, обращаясь к противоположной стене, – послужили мы и у тамплиеров, и у госпитальеров, и в братстве святого Андрея…
– Что случилось? – Жак остолбенел. – Нас догнали люди Ибелинов? Или разыскали шпионы императора?
– Хуже, виллан, – произнес еле слышно Робер, – куда как хуже. Я уснуть не смог, все вино на живот давило, вот и пошел облегчиться. Дай, думаю, загляну в таверну, может, там девки есть. Зашел, а там сержанты местные в кости играют.
– Господи Иисусе, Пресвятая Дева Мария и двенадцать апостолов! – Ноги перестали слушаться Жака, и он в свою очередь медленно осел на табурет.
– Вот и я о том, – словно оправдываясь, пояснил стене Робер, – уже вроде совсем повезло…
– И что? – замирая от страха, спросил Жак. – Снова спустил все до нитки?
– Ветра ставить рука не поднялась, впрочем, как и доспех, – пробурчал Робер, уставившись в пол. – Да, еще про Бургиньона спьяну просто запамятовал. А остальное… уж не обессудь, все ушло.
– И деньги? – хмуро уточнил Жак.
– И деньги… Слушай! – вдруг вскинулся рыцарь. – Вы же, вилланы, того, запасливые. Если у тебя пара ливров завалялась, то я сейчас схожу, отыграю…
Жак бросил на рыцаря испепеляющий взгляд. Тот осекся, словно получил по голове цепом.
– Нужно коней продавать, – немного подумав, сказал Жак, – все равно кормить их не на что.
– Снова в щитовые? – вскинулся Робер. – Да ни за что! Я тебе вот что скажу, виллан. Если ты хочешь знать – благородный рыцарь в любой стране без работы не останется.
* * *
У ворот, ведущих в венецианскую факторию, гладко выбритый стражник вежливо, но твердо объяснил благородному пилигриму, что охраной своих купцов граждане республики святого Марка занимаются сами, а подеста принять их, увы, не сможет ни по этому делу, ни по другому. И вообще, уважаемый мэтр чрезвычайно занят и освободится разве что после Пятидесятницы. Дел в эти праздники просто невпроворот…
Примерно то же самое они выслушали в квартале пизанцев и у старшины местной колонии купцов из республики Амальфи.
– Эх! – махнул обреченно рукой де Мерлан. – Все утро по городу ходим туда-сюда – и никаких результатов. Видит Господь – не хотел я этого делать, но, видать, придется.
И они пошли в мусульманские кварталы.
В единственном караван-сарае Сидона стоял такой шум, что Жак поначалу решил, что его обитатели или начинают войну, или ловят вора. Оказалось, что это всего лишь формируется караван на Дамаск.
Отыскав караван-баши, сирийца с обветренным лицом, единственным, которое в этом Вавилоне имело совершенно невозмутимое и даже отрешенное выражение, Робер обратился к нему, коверкая арабские слова. За две недели, проведенные в Святой Земле, он уже, хоть и с горем пополам, начал понимать здешний язык.
– А что, отец, тебе воины в охрану нужны? Можем договориться?
– А кому не нужны хорошие воины? – задал встречный вопрос сириец. Сразу же после этого он забулькал кальяном и слегка закатил глаза.
– Вроде соглашается! – обрадованно прокомментировал Робер. – Ну, так лучше нас тебе и не найти! Денег за службу возьмем немного. Главное, чтобы корм лошадям и нам мясо каждый день…
– Франки, отличные воины, – не стал спорить караван-баши и снова забулькал кальяном.
– Ну так как, берешь нас для охраны? – попытался уточнить Робер, но в его голосе было уже намного меньше радости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– А в собратья? – так же нетвердо поинтересовался Жак, проявляя поразительные знания местных условий.
– Все равно обдерут, – отрезал Робер и в подтверждение своих слов громко икнул.
Слово за слово, разговор перешел на оставленные в Европе дела.
– Как там моя Зофи?.. – воздыхал Жак. – Мы ведь с ней и были-то вместе всего три дня, до прихода графского отряда, да пока до монастыря добирались через лес. Те три или четыре раза, когда она еще в Лионе отдавалась мне на мельнице, – не в счет. Это все было наспех и без венчания… А ты-то сам женат, рыцарь?
– Не успел, – вздохнул Робер. – С моей родословной простолюдинку брать не хотелось, а после того как храмовники с Ретелями ополовинили сеньорию, вся местная знать прятала от меня своих дочек, словно я прокаженный. Я даже сына витрийского коннетабля на поединке случайно убил. Мы в лесу столкнулись с каретой, где ехали три его сестрицы, он меня узнал, заорал как резаный: «Держись от нас подальше!» Вот я удар копьем-то и не рассчитал…
– И дамы сердца у тебя нет? – удивился Жак. – Так ведь рыцарь вроде как обязан иметь даму сердца.
– Это ты трубадуров наслушался, – ухмыльнулся де Мерлан… – Рыцарь – прежде всего воин, а не дамский угодник. На той стороне моря у меня и вправду никого, кроме дочек моих сервов, маркитанток да кабацких девок, не было. А вот потом…
– Что потом? – удивился Жак. – Потом мы с тобой в Акру приплыли…
– Да тут такое дело, приятель… – и тут Робер, смущаясь и запинаясь, пересказал Жаку обо всем, что произошло на корабле и в Мессине.
– Стало быть, ты точно знал, что мне грозит, и, не задумываясь, вернулся на неф, – выслушав рыцаря, протянул Жак. – Уж не знаю, как и благодарить тебя, монсир.
– Ладно, чего уж там, – смущенно пробубнил тот, пытаясь извлечь из пустого кувшина последние капли. – Давай-ка лучше еще с тобой выпьем. Хозяин, вина! – заревел де Мерлан, словно раненый медведь, так, что обедающие за соседним столом купцы в страхе повскакивали с мест.
Они возвращались в свою комнату далеко за полночь.
– Она, она! – время от времени вскрикивал рыцарь, волоча на спине почти бездыханного Жака и с огромным трудом преодолевая ступеньки. – Да я таких женщин в жизни своей не встречал!
* * *
Жак проснулся от дурного предчувствия. За распахнутым окном бесконечно вскрикивала на одной ноте ночная птица. Было еще темно. Как ни странно, хмель из него выветрился совершенно. Сын винодела, он тем не менее не мог похвалиться умением много пить. Через некоторое время ему стало понятно, что же именно вызвало у него тревогу. В комнате напрочь отсутствовал богатырский храп, к которому он едва привык еще во время морского путешествия. Предчувствия его не обманули – Робера в комнате не было.
«За лошадьми, что ли, приглядеть пошел или на двор?» – озабоченно подумал виллан.
Приведя в себя в порядок, он уж было собрался отправиться на поиски рыцаря, как вдруг в комнату вломился сир Робер де Мерлан собственной персоной. Вид у достославного рыцаря, откровенно говоря, был довольно жалок. Лицо его опухло от вина, бессонная ночь положила под глаза тяжелые печати – черно-лиловые синяки, волосы, обычно и без того всклокоченные, торчали во все стороны вороньим гнездом, а усы, наоборот, не топорщились, а безвольно свисали с уголков губ. Робер безвольно рухнул на деревянную кровать.
– Все, – сказал он, обращаясь к противоположной стене, – послужили мы и у тамплиеров, и у госпитальеров, и в братстве святого Андрея…
– Что случилось? – Жак остолбенел. – Нас догнали люди Ибелинов? Или разыскали шпионы императора?
– Хуже, виллан, – произнес еле слышно Робер, – куда как хуже. Я уснуть не смог, все вино на живот давило, вот и пошел облегчиться. Дай, думаю, загляну в таверну, может, там девки есть. Зашел, а там сержанты местные в кости играют.
– Господи Иисусе, Пресвятая Дева Мария и двенадцать апостолов! – Ноги перестали слушаться Жака, и он в свою очередь медленно осел на табурет.
– Вот и я о том, – словно оправдываясь, пояснил стене Робер, – уже вроде совсем повезло…
– И что? – замирая от страха, спросил Жак. – Снова спустил все до нитки?
– Ветра ставить рука не поднялась, впрочем, как и доспех, – пробурчал Робер, уставившись в пол. – Да, еще про Бургиньона спьяну просто запамятовал. А остальное… уж не обессудь, все ушло.
– И деньги? – хмуро уточнил Жак.
– И деньги… Слушай! – вдруг вскинулся рыцарь. – Вы же, вилланы, того, запасливые. Если у тебя пара ливров завалялась, то я сейчас схожу, отыграю…
Жак бросил на рыцаря испепеляющий взгляд. Тот осекся, словно получил по голове цепом.
– Нужно коней продавать, – немного подумав, сказал Жак, – все равно кормить их не на что.
– Снова в щитовые? – вскинулся Робер. – Да ни за что! Я тебе вот что скажу, виллан. Если ты хочешь знать – благородный рыцарь в любой стране без работы не останется.
* * *
У ворот, ведущих в венецианскую факторию, гладко выбритый стражник вежливо, но твердо объяснил благородному пилигриму, что охраной своих купцов граждане республики святого Марка занимаются сами, а подеста принять их, увы, не сможет ни по этому делу, ни по другому. И вообще, уважаемый мэтр чрезвычайно занят и освободится разве что после Пятидесятницы. Дел в эти праздники просто невпроворот…
Примерно то же самое они выслушали в квартале пизанцев и у старшины местной колонии купцов из республики Амальфи.
– Эх! – махнул обреченно рукой де Мерлан. – Все утро по городу ходим туда-сюда – и никаких результатов. Видит Господь – не хотел я этого делать, но, видать, придется.
И они пошли в мусульманские кварталы.
В единственном караван-сарае Сидона стоял такой шум, что Жак поначалу решил, что его обитатели или начинают войну, или ловят вора. Оказалось, что это всего лишь формируется караван на Дамаск.
Отыскав караван-баши, сирийца с обветренным лицом, единственным, которое в этом Вавилоне имело совершенно невозмутимое и даже отрешенное выражение, Робер обратился к нему, коверкая арабские слова. За две недели, проведенные в Святой Земле, он уже, хоть и с горем пополам, начал понимать здешний язык.
– А что, отец, тебе воины в охрану нужны? Можем договориться?
– А кому не нужны хорошие воины? – задал встречный вопрос сириец. Сразу же после этого он забулькал кальяном и слегка закатил глаза.
– Вроде соглашается! – обрадованно прокомментировал Робер. – Ну, так лучше нас тебе и не найти! Денег за службу возьмем немного. Главное, чтобы корм лошадям и нам мясо каждый день…
– Франки, отличные воины, – не стал спорить караван-баши и снова забулькал кальяном.
– Ну так как, берешь нас для охраны? – попытался уточнить Робер, но в его голосе было уже намного меньше радости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96