Если победителем выйдет Хосе Альмайо, если появятся сведения, подтверждающие то, что удача по-прежнему сопутствует ему, вот тогда можно будет со спокойной совестью прикончить американцев, а о том, что он какое-то время не повиновался приказу и оттянул казнь, никто не узнает. Но если успех окажется на стороне восставшей армии, лучшей и, может быть, единственной возможностью спасти свою шкуру будет оставить гринго в качестве заложников в каком-нибудь потерянном уголке Сьерры и сообщить о том, что он отказался исполнять преступные приказы кровавого диктатора, а затем с помощью посольства Соединенных Штатов получить в обмен на пленников охранное свидетельство для себя самого.
Появлению капитана Гарсиа на свет предшествовало отнюдь не одно поколение бандитов, и по сути своей это дело не слишком отличалось от того, что делали его стоявшие вне закона предки, требуя выкупа; и вот, в смятении прибегнув к традициям своих пращуров – последнему светлому пятну в той тьме, что поглотила его рассудок, – он погрузил пленников в «кадиллаки» и теперь уходил в горы, в известное ему тайное местечко, где, согласно легенде, его дед укрывался со своей бандой после какого-нибудь очередного «подвига». Он знал, что не сможет проехать незамеченным или сделать так, чтобы о нем забыли на несколько дней, но этого вполне было достаточно для того, чтобы выиграть время, сориентироваться в обстановке и занять определенную позицию. Если его атакуют мятежники, у него все-таки будет возможность поторговаться и получить охранную грамоту, угрожая казнить пленников, создав тем самым новому правительству на заре его существования серьезные трудности в отношениях с великой демократической американской державой, где он рассчитывал найти убежище и где всегда мечтал поселиться на склоне лет. Именно оттуда Освободитель позаимствовал наиболее ясные положения своего учения, именно в этой стране он черпал вдохновение, и Гарсиа относился к Соединенным Штатам с величайшим восхищением. Теперь он был очень горд собой, своей сообразительностью и хитростью; пока джин взбирался вверх по краю пропасти, следуя по дороге контрабандистов, он взял бутылку, покрутил ручку приемника и, поймав «Lovely you» Фрэнка Синатры – одного из самых уважаемых им людей на этой грешной земле, – расслабился и стал пить прямо из горлышка.
С тех пор как «кадиллаки» свернули с шоссе, прошло уже около часа. Девушка проснулась и теперь наводила красоту; д-р Хорват представился. Его бы ничуть не удивило, если бы оказалось, что его имя ей знакомо. Она прервала свое занятие и, все еще держа в руке губную помаду, с любопытством посмотрела на него.
– Ах да, – сказала она, – я много слышала о вас, д-р Хорват. Хосе вами просто восхищен. Я знаю, он внимательно следит за вашей работой. Даже поручил своим представителям по связям с общественностью Соединенных Штатов выслать ему переводы ваших статей и проповедей. Ему очень нравятся то, что вы говорите о Дьяволе; он считает, что вы ведете очень хорошую пропаганду по этому вопросу. Знаете, он ведь человек глубоко верующий. Все индейцы таковы. Это страна очень верующих людей.
– Вряд ли можно сказать, что он извлек пользу из моих поучений, – мрачно заметил д-р Хорват. – Если судить об этом по только что полученному нами опыту, сей отвратительный диктатор, кажется, куда роднее Дьяволу, чем любой из тех преступников, с которыми когда-либо в жизни я имел несчастье общаться.
– Хосе не стоит считать диктатором в прямом смысле слова, – с упреком в голосе сказала девушка. – Просто эта страна очень непохожа на нашу, здесь иные политические традиции, вот и все. Нельзя о них судить исходя из тех же критериев, что и о нашей стране; поверьте, Хосе сделал немало добрых дел.
– Сомневаюсь, – заметил миссионер.
– Просто он немного суеверен, понимаете, – вздохнув, продолжала девушка. – Очень легко во все верит. И следует заметить, что такие люди, как вы, доктор Хорват, – позвольте мне сказать вам об этом – поощряют его легковерие, подкидывая всякого рода идеи.
Проповедник посмотрел на нее с неприязнью.
– Я бы попросил вас объясниться, – произнес он ледяным тоном.
– О, сейчас я все объясню, д-р Хорват, – сказала девушка; его тон, похоже, не произвел на нее ни малейшего впечатления. – Из века в век невежественные – или, во всяком случае, ни капельки не способные ни понять, ни проявить элементарную терпимость испанские монахи внушали индейцам, что все, что им нравится, – все их обычаи, образ жизни – неминуемо отправят их в ад. Слушайте, у них ведь тут всегда была почти полная свобода в области секса, – вы, должно быть, знаете об этом, – но им объяснили, что чувственность – от Дьявола. И что восставать против испанских хозяев – преступление по отношению к Господу. Получалось, что все есть зло, а добро – это лишь смирение, покорность, молчаливое согласие на свою участь да молитва за упокой души родных детей, умерших от недоедания, полного отсутствия гигиены, врачей или лекарств. Все, чего им, индейцам, хотелось: развратничать, чуть поменьше работать, убивать хозяев и отбирать у них землю – все это оказывалось злом, не так ли?
За такими мыслями кроется Дьявол – это им втолковывали беспрестанно. Вот среди них и нашлись те, кто наконец все понял и очень всерьез, как вы им и советуете, принялся веровать в Дьявола. Эти люди суеверны, примитивны, а здесь никто не пытался изменить то, что делает их такими. Даже у Хосе нет образования, хотя он очень умен и одарен весьма логическим складом ума. Пожалуй, даже слишком логическим. Так вот, когда вы, преподобный отец, а вы ведь не невежественный деревенский священник или какой-нибудь chucho – рыночный колдун, – вы, всеми уважаемая личность из большой цивилизованной страны; когда вы или еще кто-нибудь – вроде Билли Грэхема – заявляете, что Дьявол действительно существует и чуть ли не везде правит миром, в Хосе возрождается вера, уверенность в себе, и за это он вам очень признателен. Вы поощряете его суеверия. И вам должно быть стыдно.
– Милое дитя, ничего подобного я не делал! – возмущенно воскликнул миссионер. – Это богохульство.
– Не стоит сердиться, – слегка иронично и даже несколько злобно сказала девушка, – просто мне хотелось, чтобы вы немножко лучше поняли, как обстоит дело.
– Похоже, вы испытываете большую симпатию к этому индивидууму, – сухо заметил проповедник.
Девушка зевнула.
– Конечно, – спокойно ответила она, – вот уже три года, как я стала его любовницей.
Д-р Хорват решил не читать ей морали по поводу этого признания.
– Это не помешало ему приказать расстрелять вас, – заметил он.
Девушка улыбнулась – вид у нее был крайне удовлетворенный.
– Да, он много раз пытался избавиться от меня, но не способен сделать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Появлению капитана Гарсиа на свет предшествовало отнюдь не одно поколение бандитов, и по сути своей это дело не слишком отличалось от того, что делали его стоявшие вне закона предки, требуя выкупа; и вот, в смятении прибегнув к традициям своих пращуров – последнему светлому пятну в той тьме, что поглотила его рассудок, – он погрузил пленников в «кадиллаки» и теперь уходил в горы, в известное ему тайное местечко, где, согласно легенде, его дед укрывался со своей бандой после какого-нибудь очередного «подвига». Он знал, что не сможет проехать незамеченным или сделать так, чтобы о нем забыли на несколько дней, но этого вполне было достаточно для того, чтобы выиграть время, сориентироваться в обстановке и занять определенную позицию. Если его атакуют мятежники, у него все-таки будет возможность поторговаться и получить охранную грамоту, угрожая казнить пленников, создав тем самым новому правительству на заре его существования серьезные трудности в отношениях с великой демократической американской державой, где он рассчитывал найти убежище и где всегда мечтал поселиться на склоне лет. Именно оттуда Освободитель позаимствовал наиболее ясные положения своего учения, именно в этой стране он черпал вдохновение, и Гарсиа относился к Соединенным Штатам с величайшим восхищением. Теперь он был очень горд собой, своей сообразительностью и хитростью; пока джин взбирался вверх по краю пропасти, следуя по дороге контрабандистов, он взял бутылку, покрутил ручку приемника и, поймав «Lovely you» Фрэнка Синатры – одного из самых уважаемых им людей на этой грешной земле, – расслабился и стал пить прямо из горлышка.
С тех пор как «кадиллаки» свернули с шоссе, прошло уже около часа. Девушка проснулась и теперь наводила красоту; д-р Хорват представился. Его бы ничуть не удивило, если бы оказалось, что его имя ей знакомо. Она прервала свое занятие и, все еще держа в руке губную помаду, с любопытством посмотрела на него.
– Ах да, – сказала она, – я много слышала о вас, д-р Хорват. Хосе вами просто восхищен. Я знаю, он внимательно следит за вашей работой. Даже поручил своим представителям по связям с общественностью Соединенных Штатов выслать ему переводы ваших статей и проповедей. Ему очень нравятся то, что вы говорите о Дьяволе; он считает, что вы ведете очень хорошую пропаганду по этому вопросу. Знаете, он ведь человек глубоко верующий. Все индейцы таковы. Это страна очень верующих людей.
– Вряд ли можно сказать, что он извлек пользу из моих поучений, – мрачно заметил д-р Хорват. – Если судить об этом по только что полученному нами опыту, сей отвратительный диктатор, кажется, куда роднее Дьяволу, чем любой из тех преступников, с которыми когда-либо в жизни я имел несчастье общаться.
– Хосе не стоит считать диктатором в прямом смысле слова, – с упреком в голосе сказала девушка. – Просто эта страна очень непохожа на нашу, здесь иные политические традиции, вот и все. Нельзя о них судить исходя из тех же критериев, что и о нашей стране; поверьте, Хосе сделал немало добрых дел.
– Сомневаюсь, – заметил миссионер.
– Просто он немного суеверен, понимаете, – вздохнув, продолжала девушка. – Очень легко во все верит. И следует заметить, что такие люди, как вы, доктор Хорват, – позвольте мне сказать вам об этом – поощряют его легковерие, подкидывая всякого рода идеи.
Проповедник посмотрел на нее с неприязнью.
– Я бы попросил вас объясниться, – произнес он ледяным тоном.
– О, сейчас я все объясню, д-р Хорват, – сказала девушка; его тон, похоже, не произвел на нее ни малейшего впечатления. – Из века в век невежественные – или, во всяком случае, ни капельки не способные ни понять, ни проявить элементарную терпимость испанские монахи внушали индейцам, что все, что им нравится, – все их обычаи, образ жизни – неминуемо отправят их в ад. Слушайте, у них ведь тут всегда была почти полная свобода в области секса, – вы, должно быть, знаете об этом, – но им объяснили, что чувственность – от Дьявола. И что восставать против испанских хозяев – преступление по отношению к Господу. Получалось, что все есть зло, а добро – это лишь смирение, покорность, молчаливое согласие на свою участь да молитва за упокой души родных детей, умерших от недоедания, полного отсутствия гигиены, врачей или лекарств. Все, чего им, индейцам, хотелось: развратничать, чуть поменьше работать, убивать хозяев и отбирать у них землю – все это оказывалось злом, не так ли?
За такими мыслями кроется Дьявол – это им втолковывали беспрестанно. Вот среди них и нашлись те, кто наконец все понял и очень всерьез, как вы им и советуете, принялся веровать в Дьявола. Эти люди суеверны, примитивны, а здесь никто не пытался изменить то, что делает их такими. Даже у Хосе нет образования, хотя он очень умен и одарен весьма логическим складом ума. Пожалуй, даже слишком логическим. Так вот, когда вы, преподобный отец, а вы ведь не невежественный деревенский священник или какой-нибудь chucho – рыночный колдун, – вы, всеми уважаемая личность из большой цивилизованной страны; когда вы или еще кто-нибудь – вроде Билли Грэхема – заявляете, что Дьявол действительно существует и чуть ли не везде правит миром, в Хосе возрождается вера, уверенность в себе, и за это он вам очень признателен. Вы поощряете его суеверия. И вам должно быть стыдно.
– Милое дитя, ничего подобного я не делал! – возмущенно воскликнул миссионер. – Это богохульство.
– Не стоит сердиться, – слегка иронично и даже несколько злобно сказала девушка, – просто мне хотелось, чтобы вы немножко лучше поняли, как обстоит дело.
– Похоже, вы испытываете большую симпатию к этому индивидууму, – сухо заметил проповедник.
Девушка зевнула.
– Конечно, – спокойно ответила она, – вот уже три года, как я стала его любовницей.
Д-р Хорват решил не читать ей морали по поводу этого признания.
– Это не помешало ему приказать расстрелять вас, – заметил он.
Девушка улыбнулась – вид у нее был крайне удовлетворенный.
– Да, он много раз пытался избавиться от меня, но не способен сделать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95