Пилот теперь знал, где они, и было очень странно, что он не сумел их обнаружить.
Они шли уже больше двух часов, когда их ушей опять достиг звук мотора, очень четкий – теперь уже где-то совсем рядом. Они остановились. Звук был ясно слышен. Откуда-то снизу.
Радецки ушам своим поверить не мог.
– Машины, – сказал он.
– Вы с ума сошли? – прорычал Альмайо. – Здесь нет ни единой дороги, дружище. Взгляните на карту. Это хорошая карта. Издана для армии в прошлом году.
Радецки еще раз посмотрел на карту. Действительно, в этом месте никакой дороги не было.
Значит, это вертолет, хотя и невозможно представить себе, где он может быть. И вот тогда они снова услышали машины – совсем рядом, и на этот раз никаких сомнений не оставалось: ясно слышен был скрип тормозов, звук переключения скоростей. Они бегом взобрались на гребень и глянули вниз. Невероятно: там, метров на двадцать ниже, в самом деле проходила дорога – каменистая дорога, готовая к тому, чтобы ее залили асфальтом.
– Сука американская, – в отчаянии воскликнул Альмайо и сплюнул на землю.
Ибо эта дорога, возникавшая ниоткуда, была действительно ее работой. Ей удалось убедить его в том, что повсюду нужно прокладывать новые дороги, чтобы, как она выражалась, «открыть страну», проложить путь цивилизации в затерянные деревни и облегчить участь крестьян. Армия и полиция отнеслись к ее затее одобрительно. Лучшего способа осуществить полный контроль над населением и покончить с постоянными бунтами в провинции и не придумаешь. Тогда-то он и дал Генеральному штабу полную свободу в сооружении дорог – точно так же было с телефонной сетью, – чтобы вся страна была у них под рукой. А сейчас перед его глазами была одна из этих самых дорог – совсем недавняя, еще не обозначенная на карте.
Теперь они были полностью во власти военных патрулей. Альмайо знал, что никакое чудо их не спасет. И не рассчитывал ни на какое чудо. Как и его солдаты. Один из них, мрачно глядя на дорогу, сказал lider maximo:
– Отсюда нас только El Seсor может вытащить.
Альмайо молча кивнул.
Они все еще продолжали медленно продвигаться вперед по узкой тропинке над дорогой вдоль склона горы, когда Альмайо вдруг резко остановил лошадь и оцепенел – челюсть у него отвисла, глаза чуть не вылезли из орбит; он был напуган как никогда в жизни; в порыве суеверного ужаса он сплюнул на землю.
Ибо первым, что он увидел, была американка. Она сидела на камне за черным «кадиллаком» и что-то записывала в лежащий на коленях блокнот. Нацепила на нос очки и с головой ушла в свою писанину.
Глава XXII
Оправившись от испуга, Альмайо окинул взглядом наглое привидение, этот вылезший из-под земли труп, явно поджидавший его в конце пути, дабы увлечь с собой в могилу, отыскивая на нем черную печать смерти. Ибо если он и был еще в чем-то уверен, то только в том, что она мертва, и ни начавшаяся лихорадка, от которой кровь стучала в висках, ни стреляющая боль в туго перевязанной руке, ни тошнота, от которой он подчас чуть не валился с лошади, не могли этой уверенности поколебать. В этой стране мертвые частенько выходят из могил и бродят среди живых – каждый знает, что под карнавальными масками скрываются обычно тысячи призраков. Чтобы отправить их назад в могилы, достаточно дать им понять, что они узнаны; нужно лишь соединить кисти рук и поднести их к глазам ладонями наружу; стоит так сделать, как они убегают, повинуясь древнему закону, много тысячелетий подряд регулирующему отношения между землей и небом. Альмайо выставил ладони перед глазами, потом опустил их и глянул вниз. Покойница как ни в чем не бывало сидела на месте; к здешним законам и обычаям американцы всегда относились наплевательски. Мысль о том, что она может оказаться живой, была в тысячу раз невероятнее того, что это – привидение, явившееся с того света, чтобы возвестить его близкую смерть. Приказ расстрелять ее он отдал одному из своих самых преданных людей. Не подчиниться его приказу не смел никто. Альмайо снова прикрыл глаза руками – девица сидела на месте. Его охватило страшное негодование – наверное, впервые в жизни он был так глубоко оскорблен. Никогда еще в этой стране мертвые не смели пренебрегать священными обычаями.
Потом он заметил, что внутри «кадиллака» видны какие-то фигуры, рядом стоят два военных джипа, на земле сидят солдаты, какой-то офицер, запрокинув голову, пьет из бутылки – в нем он узнал капитана Гарсиа. Его приказ не был выполнен – для него это было гораздо большим потрясением, чем все выпавшее на его долю в течение последних часов. В ярости он пришпорил лошадь – та чуть не устремилась в пропасть, но тут же заржала и попятилась, ибо оказалась куда более осмотрительной, нежели сидевший на ней человек.
Альмайо, проклиная все на свете, спешился, обогнул скалы и внезапно возник на фоне неба прямо над дорогой. Когда лошадь заржала, все сидевшие внизу подняли головы. Теперь они увидели его.
Никто не шелохнулся. Капитан Гарсиа, скосив глаз на Альмайо, продолжал пить. Выпил бутылку до дна, ибо знал, что для него путешествие закончилось. Отбросил бутылку, вытер рот и, поскольку lider maximo медленно спускался вниз, направляясь к нему, вытянулся по стойке «смирно», приложив руку к козырьку фуражки, В ожидании приказа. Ему еще предстояло командовать расстрелом. Собственным. Он был уверен, что в этой последней почести ему не будет отказано.
Чуть позже, чуть раньше. В любом случае им обоим крышка. Хозяин и слуга; тот, кто отдал приказ, и тот, кто его не выполнил. Теперь вопрос носит чисто церемониальный характер.
Пару часов назад Гарсиа, слушая радио, узнал, что гарнизон в Гомбасе восстал и собирается перейти на сторону врагов Альмайо. Им обоим скоро конец. Гарсиа стоял по стойке «смирно», стараясь не шататься.
Американка наконец подняла глаза от своей писанины и заметила Альмайо. Лицо несчастной осветилось вдруг таким счастьем, что д-р Хорват едва сдержался – с языка у него чуть не сорвалось какое-нибудь весьма едкое замечание, что смахивало бы на сцену ревности. Ибо только слепой не заметил бы, как лучится в ее глазах нежность и жалость, что для проповедника выглядело чуть ли не как личное оскорбление. Все это так похоже на настоящую любовь, что теперь оставалось лишь гадать, можно ли будет и дальше считать это чувство достойным, если вызвать его способен такой вот человек.
– Взгляните на нее, – запищала кукла чревовещателя, голос которой, казалось, утратил вдруг обычный цинизм и впервые зазвучал почти по-человечески. – Я вот-вот разволнуюсь.
Девушка увидела, что Альмайо ранен, и глаза ее наполнились ужасом. Это было последнее, что заметил д-р Хорват, ибо именно в этот момент произошло наконец то, чего он ожидал с самого начала этой бешеной гонки по горам, и несчастным пассажирам «кадиллака» стало уже не до красивых любовных историй – внезапно они осознали, что жить им осталось считанные минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Они шли уже больше двух часов, когда их ушей опять достиг звук мотора, очень четкий – теперь уже где-то совсем рядом. Они остановились. Звук был ясно слышен. Откуда-то снизу.
Радецки ушам своим поверить не мог.
– Машины, – сказал он.
– Вы с ума сошли? – прорычал Альмайо. – Здесь нет ни единой дороги, дружище. Взгляните на карту. Это хорошая карта. Издана для армии в прошлом году.
Радецки еще раз посмотрел на карту. Действительно, в этом месте никакой дороги не было.
Значит, это вертолет, хотя и невозможно представить себе, где он может быть. И вот тогда они снова услышали машины – совсем рядом, и на этот раз никаких сомнений не оставалось: ясно слышен был скрип тормозов, звук переключения скоростей. Они бегом взобрались на гребень и глянули вниз. Невероятно: там, метров на двадцать ниже, в самом деле проходила дорога – каменистая дорога, готовая к тому, чтобы ее залили асфальтом.
– Сука американская, – в отчаянии воскликнул Альмайо и сплюнул на землю.
Ибо эта дорога, возникавшая ниоткуда, была действительно ее работой. Ей удалось убедить его в том, что повсюду нужно прокладывать новые дороги, чтобы, как она выражалась, «открыть страну», проложить путь цивилизации в затерянные деревни и облегчить участь крестьян. Армия и полиция отнеслись к ее затее одобрительно. Лучшего способа осуществить полный контроль над населением и покончить с постоянными бунтами в провинции и не придумаешь. Тогда-то он и дал Генеральному штабу полную свободу в сооружении дорог – точно так же было с телефонной сетью, – чтобы вся страна была у них под рукой. А сейчас перед его глазами была одна из этих самых дорог – совсем недавняя, еще не обозначенная на карте.
Теперь они были полностью во власти военных патрулей. Альмайо знал, что никакое чудо их не спасет. И не рассчитывал ни на какое чудо. Как и его солдаты. Один из них, мрачно глядя на дорогу, сказал lider maximo:
– Отсюда нас только El Seсor может вытащить.
Альмайо молча кивнул.
Они все еще продолжали медленно продвигаться вперед по узкой тропинке над дорогой вдоль склона горы, когда Альмайо вдруг резко остановил лошадь и оцепенел – челюсть у него отвисла, глаза чуть не вылезли из орбит; он был напуган как никогда в жизни; в порыве суеверного ужаса он сплюнул на землю.
Ибо первым, что он увидел, была американка. Она сидела на камне за черным «кадиллаком» и что-то записывала в лежащий на коленях блокнот. Нацепила на нос очки и с головой ушла в свою писанину.
Глава XXII
Оправившись от испуга, Альмайо окинул взглядом наглое привидение, этот вылезший из-под земли труп, явно поджидавший его в конце пути, дабы увлечь с собой в могилу, отыскивая на нем черную печать смерти. Ибо если он и был еще в чем-то уверен, то только в том, что она мертва, и ни начавшаяся лихорадка, от которой кровь стучала в висках, ни стреляющая боль в туго перевязанной руке, ни тошнота, от которой он подчас чуть не валился с лошади, не могли этой уверенности поколебать. В этой стране мертвые частенько выходят из могил и бродят среди живых – каждый знает, что под карнавальными масками скрываются обычно тысячи призраков. Чтобы отправить их назад в могилы, достаточно дать им понять, что они узнаны; нужно лишь соединить кисти рук и поднести их к глазам ладонями наружу; стоит так сделать, как они убегают, повинуясь древнему закону, много тысячелетий подряд регулирующему отношения между землей и небом. Альмайо выставил ладони перед глазами, потом опустил их и глянул вниз. Покойница как ни в чем не бывало сидела на месте; к здешним законам и обычаям американцы всегда относились наплевательски. Мысль о том, что она может оказаться живой, была в тысячу раз невероятнее того, что это – привидение, явившееся с того света, чтобы возвестить его близкую смерть. Приказ расстрелять ее он отдал одному из своих самых преданных людей. Не подчиниться его приказу не смел никто. Альмайо снова прикрыл глаза руками – девица сидела на месте. Его охватило страшное негодование – наверное, впервые в жизни он был так глубоко оскорблен. Никогда еще в этой стране мертвые не смели пренебрегать священными обычаями.
Потом он заметил, что внутри «кадиллака» видны какие-то фигуры, рядом стоят два военных джипа, на земле сидят солдаты, какой-то офицер, запрокинув голову, пьет из бутылки – в нем он узнал капитана Гарсиа. Его приказ не был выполнен – для него это было гораздо большим потрясением, чем все выпавшее на его долю в течение последних часов. В ярости он пришпорил лошадь – та чуть не устремилась в пропасть, но тут же заржала и попятилась, ибо оказалась куда более осмотрительной, нежели сидевший на ней человек.
Альмайо, проклиная все на свете, спешился, обогнул скалы и внезапно возник на фоне неба прямо над дорогой. Когда лошадь заржала, все сидевшие внизу подняли головы. Теперь они увидели его.
Никто не шелохнулся. Капитан Гарсиа, скосив глаз на Альмайо, продолжал пить. Выпил бутылку до дна, ибо знал, что для него путешествие закончилось. Отбросил бутылку, вытер рот и, поскольку lider maximo медленно спускался вниз, направляясь к нему, вытянулся по стойке «смирно», приложив руку к козырьку фуражки, В ожидании приказа. Ему еще предстояло командовать расстрелом. Собственным. Он был уверен, что в этой последней почести ему не будет отказано.
Чуть позже, чуть раньше. В любом случае им обоим крышка. Хозяин и слуга; тот, кто отдал приказ, и тот, кто его не выполнил. Теперь вопрос носит чисто церемониальный характер.
Пару часов назад Гарсиа, слушая радио, узнал, что гарнизон в Гомбасе восстал и собирается перейти на сторону врагов Альмайо. Им обоим скоро конец. Гарсиа стоял по стойке «смирно», стараясь не шататься.
Американка наконец подняла глаза от своей писанины и заметила Альмайо. Лицо несчастной осветилось вдруг таким счастьем, что д-р Хорват едва сдержался – с языка у него чуть не сорвалось какое-нибудь весьма едкое замечание, что смахивало бы на сцену ревности. Ибо только слепой не заметил бы, как лучится в ее глазах нежность и жалость, что для проповедника выглядело чуть ли не как личное оскорбление. Все это так похоже на настоящую любовь, что теперь оставалось лишь гадать, можно ли будет и дальше считать это чувство достойным, если вызвать его способен такой вот человек.
– Взгляните на нее, – запищала кукла чревовещателя, голос которой, казалось, утратил вдруг обычный цинизм и впервые зазвучал почти по-человечески. – Я вот-вот разволнуюсь.
Девушка увидела, что Альмайо ранен, и глаза ее наполнились ужасом. Это было последнее, что заметил д-р Хорват, ибо именно в этот момент произошло наконец то, чего он ожидал с самого начала этой бешеной гонки по горам, и несчастным пассажирам «кадиллака» стало уже не до красивых любовных историй – внезапно они осознали, что жить им осталось считанные минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95