В частности, у него развился «бред реформаторства» — потребность деятельности, направленной против властей, желание перестроить общество и одержимость диссидентской темой.
Как сказано в этих заключениях, Григоренко не может контролировать свое поведение и отвечать за свои поступки, а поэтому должен быть изолирован как больной, неспособный участвовать в своем судебном процессе и защищать себя.
По утверждению советских психиатров, болезнь усугубляется, а частично и вызвана артериосклеротическими изменениями сосудов головного мозга.
Порядок проведения четвертой экспертизы
Чтобы провести обследование в максимально полном объеме и с предельной точностью, мы несколько изменили обычную процедуру.
Беседы с обследуемым (в общей сумме восемь часов) каждый из нас проводил по отдельности. Один из нас находился в Гарварде, двое — в студии видеозаписи Института психиатрии штата Нью-Йорк.
Вопросы, задаваемые генералу, касались всех сторон его жизни, включая семью, детские воспоминания, сексуальную жизнь, интеллектуальное развитие и нравственные установки, его идеи, влечения, интересы, взаимоотношения с людьми… Особое внимание мы обращали на его политические взгляды и на мотивы тех или иных «диссидентских» поступков. Все ответы сообщались нам через переводчика, одновременно велась запись на видеомагнитную пленку.
В порядке проверки диагноза психопатии, фигурирующего в советских актах, консультанты медицинского факультета Гарвардского университета провели три специальных обследования. Трехчасовая тестовая программа Ирен П. Стивер включала задачи на интерпретацию, «проективные тесты» (подобные тестам Роршаха, так наз. «чернильным пятнам»), с помощью которых обнаруживаются параноидальные признаки. Вопрос о склерозе, фигурирующем в советском заключении, был исследован невропатологом Норманном Гершвиндом. Эта сторона состояния здоровья Григоренко подверглась также всесторонней проверке восьмичасовым набором тестов, которую проводила Барбара П. Джоунз.
Наконец, все видеозаписи мы передали в лабораторию биометрических исследований Института психиатрии штата Нью-Йорк. Сотрудники института изучили собранную информацию с точки зрения того, соответствует ли весь этот материал, согласно их критериям, картине какого-либо психического заболевания, имеющегося в настоящем или пережитого в прошлом.
Григоренко по-английски не говорит и не читает. Доктор Борис Зубок, психиатр, эмигрировавший из СССР в 1973 г., информировал Григоренко обо всех наших процедурах, объяснял нам некоторые аспекты принятой в СССР диагностики и был нашим консультантом и переводчиком в течение всего обследования. (По иронии судьбы, д-р Зубок частично проходил ординатуру в Москве у того самого Снежневского, который согласился на переосвидетельствование Григоренко в США.) Разумеется, мы понимали, что советские психиатры вполне могут выразить подозрение, что д-р Зубок как эмигрант скрыл какие-то признаки заболевания обследуемого. Поэтому при экспертизе постоянно присутствовали еще три человека, владеющие русским языком. Все они нашли перевод предельно точным и добросовестным.
Интервью и выводы
Григоренко — широкоплечий мужчина с прекрасной осанкой, голову бреет, походка медленная, слегка шаркающая.
Во время бесед с нами он был, в основном, очень спокоен, но временами проявлял живейший интерес ко всей процедуре обследования. Особенно заметно было это оживление, когда он говорил на политические темы, рассказывал, как с годами менялись его взгляды и еще — когда вспоминал полузабытые удачи или огорчения. Он способен ответить на прямой вопрос с точнейшими подробностями, память позволяет ему восстанавливать все эмоциональные реакции, весь их широкий спектр — от сожалений до радости, с естественным переходом от грустных моментов к нескрываемому юмору.
Общение с людьми у него устанавливается быстро и легко, с каждым из нас он готов был поделиться своими горестями. Излагая их, он, однако, шутил по поводу своих жизненных перипетий, по поводу удач и иронии судьбы. На вопросы отвечал исчерпывающе, хотя из опыта общения с советской психиатрией знал, что при определенных условиях излишняя детальность может расцениваться как симптом некоторых психических заболеваний.
Большинство наших вопросов было рассчитано именно на проверку параноидальности. Если советский диагноз верен, то признаки этого состояния непременно обнаружились бы. Более того, мы смогли бы определить не только сегодняшнее состояние, но и степень заболевания в прошлом, если оно имело место.
Мы задавали вопросы о мотивах тех или иных диссидентских поступков Григоренко. Насколько верно оценивал он опасность своих действий? Имел ли он когда-нибудь параноидальные сверхценные идеи реформаторского характера? Гнала ли его, как это часто бывает с параноиками, неколебимая уверенность, что мир не соответствует реальному о нем представлению? Не было ли у него экзальтированно преувеличенных представлений о собственных возможностях, мании величия, не принимал ли он себя за некоего сверхчеловека или носителя миссии, ниспосланной свыше?
Григоренко отвечал, что никогда не преуменьшал возможных последствий своих поступков. Например, создавая «Союз борьбы за возрождение ленинизма», он предполагал даже возможность расстрела.
— Но если вы думали, что вас могут расстрелять, — почему же вы все-таки создавали этот Союз?
— Потому что я никак не мог смириться с режимом. Я знал, что организацию быстро раскроют, но я хотел пробудить чувство нравственной ответственности у других… Советские психиатры расценивали это как несомненный признак душевного заболевания, но фактом остается, что я совершал поступки, вполне оценивая их последствия. Если же американские психиатры, как советские, сочтут это признаком болезни, то я скажу, что они очень ошибутся.
Мы акцентировали тему мотивировок его дальнейшей деятельности, усиленно отмечая ее опасность, способную привести к душевному истощению.
— Так ведь это не личное дело, — сказал он, — это вопросы общественные, общие — кто-то же должен начать… Народ не выносит эту систему правления, но раньше почти не случалось, чтобы кто-либо восстал против нее открыто. Всегда так бывает, что находятся люди, которые что-то начинают, потом к ним присоединяются другие… И те, кто начинает, независимо от того, выдающиеся они люди или самые простые, становятся вроде знамени для тех, кто идет следом за ними… Моей жизнью, моей верной службой коммунистической системе я ведь тоже повинен в том вреде, который она принесла народу, и я хотел в оставшееся время хоть что-то исправить, искупить… Какой смысл прожить еще лишний год жизни, если продолжаешь лгать и закрывать глаза на то, что творится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297
Как сказано в этих заключениях, Григоренко не может контролировать свое поведение и отвечать за свои поступки, а поэтому должен быть изолирован как больной, неспособный участвовать в своем судебном процессе и защищать себя.
По утверждению советских психиатров, болезнь усугубляется, а частично и вызвана артериосклеротическими изменениями сосудов головного мозга.
Порядок проведения четвертой экспертизы
Чтобы провести обследование в максимально полном объеме и с предельной точностью, мы несколько изменили обычную процедуру.
Беседы с обследуемым (в общей сумме восемь часов) каждый из нас проводил по отдельности. Один из нас находился в Гарварде, двое — в студии видеозаписи Института психиатрии штата Нью-Йорк.
Вопросы, задаваемые генералу, касались всех сторон его жизни, включая семью, детские воспоминания, сексуальную жизнь, интеллектуальное развитие и нравственные установки, его идеи, влечения, интересы, взаимоотношения с людьми… Особое внимание мы обращали на его политические взгляды и на мотивы тех или иных «диссидентских» поступков. Все ответы сообщались нам через переводчика, одновременно велась запись на видеомагнитную пленку.
В порядке проверки диагноза психопатии, фигурирующего в советских актах, консультанты медицинского факультета Гарвардского университета провели три специальных обследования. Трехчасовая тестовая программа Ирен П. Стивер включала задачи на интерпретацию, «проективные тесты» (подобные тестам Роршаха, так наз. «чернильным пятнам»), с помощью которых обнаруживаются параноидальные признаки. Вопрос о склерозе, фигурирующем в советском заключении, был исследован невропатологом Норманном Гершвиндом. Эта сторона состояния здоровья Григоренко подверглась также всесторонней проверке восьмичасовым набором тестов, которую проводила Барбара П. Джоунз.
Наконец, все видеозаписи мы передали в лабораторию биометрических исследований Института психиатрии штата Нью-Йорк. Сотрудники института изучили собранную информацию с точки зрения того, соответствует ли весь этот материал, согласно их критериям, картине какого-либо психического заболевания, имеющегося в настоящем или пережитого в прошлом.
Григоренко по-английски не говорит и не читает. Доктор Борис Зубок, психиатр, эмигрировавший из СССР в 1973 г., информировал Григоренко обо всех наших процедурах, объяснял нам некоторые аспекты принятой в СССР диагностики и был нашим консультантом и переводчиком в течение всего обследования. (По иронии судьбы, д-р Зубок частично проходил ординатуру в Москве у того самого Снежневского, который согласился на переосвидетельствование Григоренко в США.) Разумеется, мы понимали, что советские психиатры вполне могут выразить подозрение, что д-р Зубок как эмигрант скрыл какие-то признаки заболевания обследуемого. Поэтому при экспертизе постоянно присутствовали еще три человека, владеющие русским языком. Все они нашли перевод предельно точным и добросовестным.
Интервью и выводы
Григоренко — широкоплечий мужчина с прекрасной осанкой, голову бреет, походка медленная, слегка шаркающая.
Во время бесед с нами он был, в основном, очень спокоен, но временами проявлял живейший интерес ко всей процедуре обследования. Особенно заметно было это оживление, когда он говорил на политические темы, рассказывал, как с годами менялись его взгляды и еще — когда вспоминал полузабытые удачи или огорчения. Он способен ответить на прямой вопрос с точнейшими подробностями, память позволяет ему восстанавливать все эмоциональные реакции, весь их широкий спектр — от сожалений до радости, с естественным переходом от грустных моментов к нескрываемому юмору.
Общение с людьми у него устанавливается быстро и легко, с каждым из нас он готов был поделиться своими горестями. Излагая их, он, однако, шутил по поводу своих жизненных перипетий, по поводу удач и иронии судьбы. На вопросы отвечал исчерпывающе, хотя из опыта общения с советской психиатрией знал, что при определенных условиях излишняя детальность может расцениваться как симптом некоторых психических заболеваний.
Большинство наших вопросов было рассчитано именно на проверку параноидальности. Если советский диагноз верен, то признаки этого состояния непременно обнаружились бы. Более того, мы смогли бы определить не только сегодняшнее состояние, но и степень заболевания в прошлом, если оно имело место.
Мы задавали вопросы о мотивах тех или иных диссидентских поступков Григоренко. Насколько верно оценивал он опасность своих действий? Имел ли он когда-нибудь параноидальные сверхценные идеи реформаторского характера? Гнала ли его, как это часто бывает с параноиками, неколебимая уверенность, что мир не соответствует реальному о нем представлению? Не было ли у него экзальтированно преувеличенных представлений о собственных возможностях, мании величия, не принимал ли он себя за некоего сверхчеловека или носителя миссии, ниспосланной свыше?
Григоренко отвечал, что никогда не преуменьшал возможных последствий своих поступков. Например, создавая «Союз борьбы за возрождение ленинизма», он предполагал даже возможность расстрела.
— Но если вы думали, что вас могут расстрелять, — почему же вы все-таки создавали этот Союз?
— Потому что я никак не мог смириться с режимом. Я знал, что организацию быстро раскроют, но я хотел пробудить чувство нравственной ответственности у других… Советские психиатры расценивали это как несомненный признак душевного заболевания, но фактом остается, что я совершал поступки, вполне оценивая их последствия. Если же американские психиатры, как советские, сочтут это признаком болезни, то я скажу, что они очень ошибутся.
Мы акцентировали тему мотивировок его дальнейшей деятельности, усиленно отмечая ее опасность, способную привести к душевному истощению.
— Так ведь это не личное дело, — сказал он, — это вопросы общественные, общие — кто-то же должен начать… Народ не выносит эту систему правления, но раньше почти не случалось, чтобы кто-либо восстал против нее открыто. Всегда так бывает, что находятся люди, которые что-то начинают, потом к ним присоединяются другие… И те, кто начинает, независимо от того, выдающиеся они люди или самые простые, становятся вроде знамени для тех, кто идет следом за ними… Моей жизнью, моей верной службой коммунистической системе я ведь тоже повинен в том вреде, который она принесла народу, и я хотел в оставшееся время хоть что-то исправить, искупить… Какой смысл прожить еще лишний год жизни, если продолжаешь лгать и закрывать глаза на то, что творится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297