Но этого я уже не успел, хотя и работал буквально день и ночь. Я страшно вымотался, но результатом был доволен. Я видел, что разработка моя реальна, батрайон в 14 суток построить можно, даже без применения быстротвердеющих цементов, которыми наша страна тогда фактически не располагала. Доволен был и мой научный руководитель, который ничем мне помочь не мог, но, наблюдая за работой, убеждался в ее результативности и поддерживал мой дух. Довольно было и начальство.
В результатах защиты никто не сомневался. Была написана выпускная аттестация, в которой черным по белому было зафиксировано: «дипломную работу на тему… защитил на отлично», «академию закончил первым (из семнадцати)». Прекрасно шла и защита. Аудитория была заполнена до отказа. Причем много было из ГВИУ. Доклад я закончил под аплодисменты. Потом посыпались вопросы. Тема явно интересовала многих. Вопросы деловые и отвечал я на них по-деловому. Где что-то было незакончено разработкой или даже еще не начато, я так и говорил. Дело шло явно к концу, и вдруг, молчавший несколько дней член комиссии от ГВИУ, человек с двумя ромбами, изрекает глупейшее замечание:
— У вас бетонный завод не справится с производством такого количества бетона, — указывает он на мой график потока бетона, — надо было сначала бетонный завод разработать, а уж потом и смотреть, что вы можете построить.
Всем было очевидно, что он сморозил глупость. И никто бы меня не осудил, если бы я просто отмахнулся от этой глупости какой-нибудь тактичной отговоркой. Так мне впоследствии начальник кафедры фортификации профессор Хмельков и сказал:
— Ну, он сморозил глупость, но ведь у него на петлицах два ромба, а у вас один квадратик. При таком соотношении глупость можно и не заметить. А вы?… А я на его замечание сказал:
— А что вы называете бетонным заводом? Строили ДнепроГЭС и там был бетонный завод. Мы бетонируем огневую точку и около нее работают две полукубовых бетономешалки и это мы тоже называем бетонным заводом. Поэтому ни один грамотный инженер не начинает проектирования с бетонного завода. Он сначала определяет поток бетона. Я это сделал. Спроектировать по этому графику завод, это уже сугубо техническая задача.
За этот ответ мне дважды перечеркнули «черное по белому» и записали красным по черному там, где было написано «защитил дипломную работу на тему… с оценкой отлично», вместо «отлично» — «очень хорошо», а там, где было «окончил академию „первым“, вместо „первым“ — записали „четвертым“. Показывая мне эту аттестацию с уже внесенными исправлениями, начальник академии сказал, указывая на красные записи от руки:
— Это вам не за знания и не за трудолюбие, а за поведение. Учитесь вести себя, т. к. это может плохо кончиться.
Но я так и не научился улыбаться глупости и склоняться перед неправдой. Да и помогла ли самому Цальковичу его тактичность. Тюрьму ему, правда, обойти удалось, но уволили его из академии еще в те страшные годы и вместо трех ромбов получил он три шпалы. Как говорится: «в старые дырочки вставил новое содержание».
Выпускали нас в Кремле в Георгиевском зале — 4 мая 1934 года. Присутствовало все Политбюро. Нам поднимали дух, главным образом, Ворошилов и Буденный, все время находившиеся в зале после того, как из ложи один за другим были произнесены тосты «За Сталина!», «За партию!», «За Ворошилова!», «За армию и выпускников!». Тосты такой скорострельности могут свалить кого угодно, особенно, если люди не выспались и голодны. А с нами именно так и было. И вот почему. Построение в Кремле было намечено на час дня. Ответственный — начальник академии им. Фрунзе. Естественно, что он назначил сбор на 12. Начальник нашей академии взял себе больший запас — 2 часа. Начальник факультета не отстал от него и назначил сбор на 8 часов утра. Командир нашей группы тоже позаботился о себе и приказал нам прибыть к 7 часам. А так как мы жили на Шоссе Энтузиастов, то подняться с постели нам надо было не позже 5 часов. Но в такое время можно только стакан чая выпить. А в академии и по выходе из нее подкрепиться и негде и некогда. То построение с проверкой, то перчатки меняют — белые на коричневые, то наоборот. В результате, когда в час дня Калинин, наконец, появился перед строем и начал речь, мы уже еле на ногах стояли. А пришли в зал и попали под оглушающий залп тостов и большинство «поехало». Мне повезло. Рядом оказался опытный человек. Он еще до того как нам позволили сесть, отхватил кусок масла и съел, посоветовав мне сделать то же самое. В результате я домой возвратился в тот же день. Большинство же моих однокашников оказались неспособными на такой подвиг. Только на следующий день, переночевав в милиции, они часам к двум, трем добрались до родных пенатов и здесь уж началась пьянка по-домашнему, которая длилась почти неделю.
Протрезвившись, пошли в академию за назначениями. Их еще не было, но я оказался исключением. Начальник кафедры организации военно-строительных работ профессор Скородумов — мы, слушатели, звали его за быстроговорение и нередкое высказывание слишком поспешных выводов и замечаний «Быстродумовым» — с радостным лицом отозвал меня в сторону и, схватив за руку, восторженно заговорил:
— Поздравляю, поздравляю! Мне все-таки удалось добиться своего, нарком обороны разрешил оставить вас адъюнктом моей кафедры.
— А меня об этом спросили? Я ни в коем случае не останусь в академии. Кого и чему смогу я научить по организации работ, если эти работы видел только во время практики. Да и какие работы? Недоделки, переделки. Такие работы любой добросовестный десятник организует лучше меня. А основное строительство я и не нюхал.
Возмущенный, я отправился к начальнику факультета за разрешением обратиться к начальнику академии. Разрешение получено и вот я у Цальковича. Я выложил ему то, что уже говорил «Быстродумову» и добавил:
— Месяца не прошло после приказа Наркома, в котором ясно сказано, что адъюнктура набирается из войск, а если академия хочет оставить кого из выпускников, то она зачисляет его кандидатом и направляет на три года в войска. Приказ есть, а делается опять по-старому.
— Ну это исключение. Кафедра слабая. Надо усилить.
— Усиливайте людьми с производства, имеющими опыт, а я пойду на их место учиться, приобретать опыт.
— Ничего не могу поделать. Есть решение наркома.
— Ну тогда, разрешите обратиться к наркому.
— Разрешаю! — И тут же начал набирать телефонный номер.
— Товарищ Хмельницкий (генерал для поручений наркома), здравствуйте. Я передаю трубку выпускнику академии. Прошу выслушать его. — И передал мне трубку.
— Товарищ для поручений, с разрешения начальника академии, прошу наркома принять меня по личному вопросу.
— А в чем ваш вопрос?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297
В результатах защиты никто не сомневался. Была написана выпускная аттестация, в которой черным по белому было зафиксировано: «дипломную работу на тему… защитил на отлично», «академию закончил первым (из семнадцати)». Прекрасно шла и защита. Аудитория была заполнена до отказа. Причем много было из ГВИУ. Доклад я закончил под аплодисменты. Потом посыпались вопросы. Тема явно интересовала многих. Вопросы деловые и отвечал я на них по-деловому. Где что-то было незакончено разработкой или даже еще не начато, я так и говорил. Дело шло явно к концу, и вдруг, молчавший несколько дней член комиссии от ГВИУ, человек с двумя ромбами, изрекает глупейшее замечание:
— У вас бетонный завод не справится с производством такого количества бетона, — указывает он на мой график потока бетона, — надо было сначала бетонный завод разработать, а уж потом и смотреть, что вы можете построить.
Всем было очевидно, что он сморозил глупость. И никто бы меня не осудил, если бы я просто отмахнулся от этой глупости какой-нибудь тактичной отговоркой. Так мне впоследствии начальник кафедры фортификации профессор Хмельков и сказал:
— Ну, он сморозил глупость, но ведь у него на петлицах два ромба, а у вас один квадратик. При таком соотношении глупость можно и не заметить. А вы?… А я на его замечание сказал:
— А что вы называете бетонным заводом? Строили ДнепроГЭС и там был бетонный завод. Мы бетонируем огневую точку и около нее работают две полукубовых бетономешалки и это мы тоже называем бетонным заводом. Поэтому ни один грамотный инженер не начинает проектирования с бетонного завода. Он сначала определяет поток бетона. Я это сделал. Спроектировать по этому графику завод, это уже сугубо техническая задача.
За этот ответ мне дважды перечеркнули «черное по белому» и записали красным по черному там, где было написано «защитил дипломную работу на тему… с оценкой отлично», вместо «отлично» — «очень хорошо», а там, где было «окончил академию „первым“, вместо „первым“ — записали „четвертым“. Показывая мне эту аттестацию с уже внесенными исправлениями, начальник академии сказал, указывая на красные записи от руки:
— Это вам не за знания и не за трудолюбие, а за поведение. Учитесь вести себя, т. к. это может плохо кончиться.
Но я так и не научился улыбаться глупости и склоняться перед неправдой. Да и помогла ли самому Цальковичу его тактичность. Тюрьму ему, правда, обойти удалось, но уволили его из академии еще в те страшные годы и вместо трех ромбов получил он три шпалы. Как говорится: «в старые дырочки вставил новое содержание».
Выпускали нас в Кремле в Георгиевском зале — 4 мая 1934 года. Присутствовало все Политбюро. Нам поднимали дух, главным образом, Ворошилов и Буденный, все время находившиеся в зале после того, как из ложи один за другим были произнесены тосты «За Сталина!», «За партию!», «За Ворошилова!», «За армию и выпускников!». Тосты такой скорострельности могут свалить кого угодно, особенно, если люди не выспались и голодны. А с нами именно так и было. И вот почему. Построение в Кремле было намечено на час дня. Ответственный — начальник академии им. Фрунзе. Естественно, что он назначил сбор на 12. Начальник нашей академии взял себе больший запас — 2 часа. Начальник факультета не отстал от него и назначил сбор на 8 часов утра. Командир нашей группы тоже позаботился о себе и приказал нам прибыть к 7 часам. А так как мы жили на Шоссе Энтузиастов, то подняться с постели нам надо было не позже 5 часов. Но в такое время можно только стакан чая выпить. А в академии и по выходе из нее подкрепиться и негде и некогда. То построение с проверкой, то перчатки меняют — белые на коричневые, то наоборот. В результате, когда в час дня Калинин, наконец, появился перед строем и начал речь, мы уже еле на ногах стояли. А пришли в зал и попали под оглушающий залп тостов и большинство «поехало». Мне повезло. Рядом оказался опытный человек. Он еще до того как нам позволили сесть, отхватил кусок масла и съел, посоветовав мне сделать то же самое. В результате я домой возвратился в тот же день. Большинство же моих однокашников оказались неспособными на такой подвиг. Только на следующий день, переночевав в милиции, они часам к двум, трем добрались до родных пенатов и здесь уж началась пьянка по-домашнему, которая длилась почти неделю.
Протрезвившись, пошли в академию за назначениями. Их еще не было, но я оказался исключением. Начальник кафедры организации военно-строительных работ профессор Скородумов — мы, слушатели, звали его за быстроговорение и нередкое высказывание слишком поспешных выводов и замечаний «Быстродумовым» — с радостным лицом отозвал меня в сторону и, схватив за руку, восторженно заговорил:
— Поздравляю, поздравляю! Мне все-таки удалось добиться своего, нарком обороны разрешил оставить вас адъюнктом моей кафедры.
— А меня об этом спросили? Я ни в коем случае не останусь в академии. Кого и чему смогу я научить по организации работ, если эти работы видел только во время практики. Да и какие работы? Недоделки, переделки. Такие работы любой добросовестный десятник организует лучше меня. А основное строительство я и не нюхал.
Возмущенный, я отправился к начальнику факультета за разрешением обратиться к начальнику академии. Разрешение получено и вот я у Цальковича. Я выложил ему то, что уже говорил «Быстродумову» и добавил:
— Месяца не прошло после приказа Наркома, в котором ясно сказано, что адъюнктура набирается из войск, а если академия хочет оставить кого из выпускников, то она зачисляет его кандидатом и направляет на три года в войска. Приказ есть, а делается опять по-старому.
— Ну это исключение. Кафедра слабая. Надо усилить.
— Усиливайте людьми с производства, имеющими опыт, а я пойду на их место учиться, приобретать опыт.
— Ничего не могу поделать. Есть решение наркома.
— Ну тогда, разрешите обратиться к наркому.
— Разрешаю! — И тут же начал набирать телефонный номер.
— Товарищ Хмельницкий (генерал для поручений наркома), здравствуйте. Я передаю трубку выпускнику академии. Прошу выслушать его. — И передал мне трубку.
— Товарищ для поручений, с разрешения начальника академии, прошу наркома принять меня по личному вопросу.
— А в чем ваш вопрос?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297