А с другой стороны, вот что писал мне патриарх Всея Руси Алексий Второй: «Закон совершенно справедливо различает религиозные объединения по степени их присутствия в России, по численности их последователей и по времени их образования. Он создаёт серьёзные предпосылки для ограждения личности и общества от разрушительной псевдорелигиозной и псевдомиссионерской деятельности, наносящей очевидный вред духовному и физическому здоровью человека, национальной самобытности нашего народа, стабильности и гражданскому миру в России».
Такова была позиция нашей церкви.
… Тончайший, сложнейший вопрос о духовной свободе человека. Да, использовать эту свободу во вред — действительно легко. Многие десятилетия наши люди насильственно были лишены религии, и вот теперь тысячи, десятки тысяч новообращённых, плохо понимая традиции своей страны, отличия одной конфессии от другой, рванулись в заоблачную высь личного спасения. Русская православная церковь говорит: нечестно использовать их наивность, их безграмотность в религиозных вопросах, как делают это сейчас заезжие проповедники. Надо поставить хоть какой-то заслон этой безудержной эксплуатации нашего российского легковерия.
Права ли наша церковь? Да, права.
Но ведь Российская Конституция — не формальный документ. В её статьях отражена вся глубина взаимоотношений человека и общества.
Имеет ли право государство вмешиваться и диктовать, во что верить, во что не верить? Нет, не имеет. В кого мы превращаем таким образом наших граждан? В послушных овец?
Право меньшинства должно быть чётко закреплено в Конституции. Право быть несогласным, право находиться в оппозиции, право выражать своё мнение. В том числе и право быть не такими, как все.
Пусть в нашей стране всего лишь несколько тысяч католиков. Но если новый закон создаёт реальные препятствия для их духовной жизни — такой закон я подписывать не могу. Я прекрасно помнил, как в советское время жестоко преследовались сектанты, как легко было ходящему не в обычную церковь, а в молельный дом стать объектом преследования КГБ. Неужели мы и сейчас будем продолжать эту практику? Нет и ещё раз нет.
Что делать мне? Подпишу закон — от нас отвернётся весь цивилизованный мир, мы опять окажемся в политической изоляции. Отклоню — сильнейший удар по Русской православной церкви, по традиционным, небогатым российским конфессиям. Западные религиозные объединения, за которыми стоят миллиарды долларов и которые немедленно, на законных основаниях, рванутся в страну, их просто уничтожат.
Решение я нашёл там, где оно обычно и находится, — посередине. Да, я отклоню закон. Но вместе с отклонением я внесу в него поправки. В поправках будет отражена суть предложений русской церкви и других традиционных конфессий — псевдорелигии и псевдомиссионеры не смогут растлевать неокрепшие души людей.
Я отклонил закон в том виде, в каком он был принят Федеральным Собранием. Направил в Совет Федерации и Государственную Думу свои предложения по совершенствованию закона. И ислам, и буддизм, и иудаизм, и другие традиционные для нашей страны религии, и представительства самых разных мировых церквей должны иметь в законе чёткую опору, государственные гарантии.
Вскоре закон был принят с президентскими поправками.
Так завершилась эта эпопея летом 1997 года.
Зелёная папка с прошениями о помиловании — самая трудная для меня. Как решать вопрос о жизни и смерти? Как одним росчерком пера определить участь человека, о которой, по большому счёту, знает только Бог?
…Комиссия по помилованию при Президенте России под руководством известного писателя Анатолия Приставкина заседала раз в неделю. По каждому случаю эксперты — юристы, психологи — выносили свой вердикт. После этого заключение комиссии попадало мне на стол.
Это были страшные, леденящие душу документы. Порой именно в их сухости, в спокойном перечислении был весь ужас.
Гражданин Б., 1971 года рождения, имеет мать, ранее не судим… Приговорён к смертной казни за убийство из автомата начальника караула лейтенанта П. и причинение тяжких телесных повреждений рядовому Д.
Я помнил этот эпизод. Эту историю. Солдат, расстрелявший своего начальника. Совсем молодой парень. Да, виновен, лишил жизни человека, молодого офицера, к тому же наверняка отца, главу семьи. Но кто знает, что там произошло, в его психике? Не выдержал испытаний? Сорвался? Какой надлом произошёл в этой неокрепшей душе? Я согласен с аргументами комиссии — помиловать. Тем более что амнистии по таким статьям у нас не бывает, а ему теперь предстоит отбыть наказание сроком пятнадцать лет.
Гражданин М., 1973 года рождения, холост, ранее не судим, приговорён к смертной казни за изнасилование и убийство девушки, а также за изнасилование трех малолетних.
Я очень долго колебался. Казалось, что оставлять жизнь такому зверю — нельзя. И все же внял доводам комиссии. Смертная казнь была заменена двадцатью пятью годами лишения свободы. И после этого было установлено, что убийство и изнасилование девушки было совершено не им. Это выяснилось в ходе расследования другого уголовного дела, когда поступило заявление о явке с повинной от гражданина К. По другим преступлениям наказание М. было определено — 15 лет лишения свободы.
Правосудие не может быть ограниченным. Выборочным. Да, за изнасилование детей, я считаю, надо карать жестоко. Однако несколько лет назад под давлением Совета Европы мы ввели мораторий на смертную казнь. Очень многие были по-человечески против этой меры. Потому что не могут такие чудовищные преступления оставаться безнаказанными. Следователи и суды, прокуроры и общественное мнение по понятным причинам абсолютно безжалостны к маньякам, преступникам с подобными отклонениями в психике, ведь их деяния — жуткие, леденящие кровь. Но вспомним историю самого жестокого маньяка — Чикатило. Сколько безвинных подозреваемых было осуждено, прежде чем поймали ростовского «потрошителя».
Опираться только на мнения специалистов, на заключения экспертов — тоже нельзя. Ещё и на свою совесть, на своё разумение. Может, моя бессонница, мои тревожные, невесёлые ночи наедине с собой — родом из этой зеленой папки?
Тяжело. Уговариваю себя, что раскаяние этим людям ещё может помочь. Но иногда рука словно сама тянется к перу: в помиловании отказать.
Каждый должен нести свою меру ответственности. Каждый.
Но человек мог попасть под расстрел за не совершённое им преступление. Да, возможно, жуткий человек, возможно, страшный. Но не совершавший убийства! Для меня это ещё одно доказательство того, насколько совершённой обязана быть судебная система. И насколько это тяжёлый, необратимый приговор — смертная казнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109