Принимая такие правила игры, мы рискуем оказаться перед глобальным кризисом демократических ценностей. Скоро сила, и только сила, одной страны или группы стран будет решать в мире все. Вместо психологии всемирного миротворца явно просматривается психология всемирного вышибалы, а в конечном итоге — психология страны-диктатора.
Все это я понял уже давно. Но югославский кризис заставил не только думать, но и принимать быстрые, порой мгновенные решения.
…24 марта, буквально накануне начала бомбардировок, мне позвонил Билл Клинтон. Он сказал, что хочет обсудить со мной ситуацию, сложившуюся вокруг Косово. Милошевич продолжает наступление, вводя туда дополнительные войска, убивая ни в чем не повинных людей и сжигая целые деревни.
Да, я это знал. Но знал я и другое: надо было пытаться вести политические переговоры. Любые переговоры, даже безуспешные, лучше, чем один раз все разбомбить и разрушить. В это время самолёт премьер-министра уже разворачивался над Атлантикой. Отзыв Примакова — это только первый шаг, сказал я. Будет много и других шагов…
Клинтон настаивал, говорил, что от меня зависит, позволить ли Милошевичу, этому громиле, сломать наши отношения, все то, что нам стоило такого труда создать за последние шесть лет, или все-таки нет. Я же, сказал мне Клинтон, со своей стороны, этого не позволю. Он приводил конкретные цифры: в Европе уже льётся кровь, 250 тысяч беженцев покинули Косово. Если это не остановить, то на положении беженцев окажется ещё 2,5 миллиона человек. Если мы ничего не предпримем сейчас, то получим новую Боснию. Милошевич хочет просто раздавить косовских албанцев с помощью военной силы.
Меня поразил ещё один аргумент Клинтона. Он выразился примерно так: жаль, конечно, что Милошевич — серб. Для общей солидарности было бы лучше, если бы он был ирландцем или кем-то ещё.
Неужели он думает, что дело только в нашем национальном сочувствии сербам? Неужели не понимает, что речь идёт о самом подходе американцев к косовской проблеме, о судьбе всей Европы, всего мира?
Дело отнюдь не только в каком-то особенном «славянском братстве», которое приписывается российско-сербским отношениям. Мы бы реагировали точно так же, если бы речь шла о любой другой стране — Польше, Испании, Турции, совершенно не важно, какой именно.
Я ответил Биллу следующее: «Уверен, что, если бы мы продолжали действовать сообща, мы свернули бы Милошевича».
Клинтон вновь и вновь ссылался на общее мнение европейских лидеров. Мол, европейцы настроены ещё более решительно по поводу того, что сейчас происходит в Косово. Надо нанести первый воздушный удар, и Милошевич сразу же пойдёт на переговоры. Такова была логика НАТО.
К сожалению, Клинтон ошибался: бомбардировки не остановили Милошевича ни в марте, ни в апреле, ни в мае, остановили его только совместные дипломатические усилия России, Финляндии и США.
Я сказал Биллу: «Нельзя допустить, чтобы из-за одного человека гибли сотни и тысячи людей, чтобы его слова и действия руководили нами. Надо добиваться того, чтобы его окружали другие люди, чтобы для него стало невозможно вести себя так, как он ведёт себя сейчас. Тут многое можно сделать, в том числе и по линии внешней разведки. Ради будущего наших отношений и будущего безопасности в Европе прошу тебя отменить этот удар. Мы могли бы встретиться на какой-то территории и выработать тактику борьбы лично с Милошевичем. Мы умнее и мудрее и наверняка смогли бы этого добиться. По большому счёту, это надо сделать ради наших отношений и мира в Европе. Неизвестно, кто придёт после нас с тобой. Я имею в виду тех, кто будет заниматься сокращением стратегических ядерных вооружений. Но ясно, что надо делать нам самим, — сокращать и сокращать эти горы оружия. Вот чем нам надо заниматься».
Я помню, как во время разговора пытался чеканить каждое слово. Старался как-то эмоционально воздействовать на своего собеседника.
Клинтон в ответ сказал, что не разделяет моего оптимизма в отношении методов, которыми можно воздействовать на Милошевича.
Это значило одно — война…
По-человечески у меня не было претензий к Биллу. В его голосе я слышал даже сочувствие. Но, как президент США, он жёстко и однозначно давал понять: переговоры бессмысленны.
Это была ошибка. Очень большая ошибка.
Клинтон привёл ещё один, самый серьёзный для меня аргумент: Милошевич — это последний коммунистический диктатор, который хочет разрушить союз между Россией и Европой, выступает против демократизации континента.
Но и у меня были свои аргументы: «Народ наш теперь будет очень плохо относиться к Америке и НАТО. Я помню, с каким трудом менял отношение простых людей и политиков здесь, в России, к США и Западу. Было очень трудно, но мне это удалось. И теперь все это терять?»
…Этот разговор состоялся в тот момент, когда самолёты НАТО уже были в воздухе. А завтра была война.
Недавно я посмотрел фильм «Плутовство» (по-английски он, кажется, называется «Хвост виляет собакой»). Очень интересный фильм. Снят он ещё до косовского кризиса. Но с удивительной прозорливостью создатели этой картины предвидели все: и критическую точку в мире, откуда придёт беда (Балканы), и внутриполитический фон в США, и вообще механизм возникновения войны как компенсатора или регулятора каких-то других, внутренних проблем.
Но в жизни война не бывает «виртуальной». Она вполне реальная, кровавая, с человеческими жертвами. Она развращает тех, кто её ведёт, — ибо приучает людей к диктату силы. Приучает их не задумываться над причинами того, что же происходит на самом деле.
А происходило, на мой взгляд, вот что.
Американцам было крайне необходимо любыми средствами стимулировать североатлантическую солидарность. Для них кризис послевоенных ценностей тоже являлся серьёзной угрозой, но совсем с другой стороны, в другой плоскости, чем для России. Они боялись набирающей силы европейской самостоятельности. Экономической, политической, нравственной.
Это моя личная версия событий. Я её никому не навязываю, просто предлагаю задуматься над этой стороной косовского кризиса.
Однако вернусь к событиям тех дней.
Вот фрагмент из текста моего заявления, опубликованного 25 марта 1999 года, сразу после начала бомбардировок: «… Фактически речь идёт о попытке НАТО вступить в XXI век в униформе мирового жандарма. Россия с этим никогда не согласится».
Одним политическим заявлением, конечно, дело не ограничилось.
Я понимал, что остановить эту войну можно только в случае одновременных и огромных усилий России на обоих фронтах — необходимо и давление на НАТО, и давление на Югославию.
Если же война продолжится дольше, чем месяц-два, Россия неминуемо будет втянута в конфликт. Грядёт новая «холодная война».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109