Любой успех сильно «накачивает», усиливает участника предвыборной гонки, тем более такой крупный, как успех на выборах в Думу.
…Но даже если парламентские выборы и не смогли бы сильно повлиять на исход президентских, что с того? Разве сможет новый президент нормально работать с Думой, строить нормальную экономическую политику, если ему по-прежнему будет противостоять оголтело ожесточённый парламент? А судя по дикой информационной кампании последних месяцев, кампании, в которой наши оппоненты прибегали к самым запрещённым приёмам, это будет именно так.
…Нет, в Думе у будущего президента должна быть наконец настоящая поддержка. Иначе Путину придётся мучиться, как мне, долгие годы. Нормальную страну без нормальных законов не построишь.
Значит, нужна партия.
Как писали газеты, которые поддерживали Лужкова и Примакова, «очередная партия власти». Да, действительно, очередная…
На первых выборах в Думу в 1993 году интересы президента представляла партия «Выбор России», организованная Егором Гайдаром и его сторонниками, демократами «первого призыва». Что казалось вполне логичным на волне событий октября 93-го, жёстких антикоммунистических настроений, связанных с неудавшимся путчем. Но как идеология власти антикоммунизм уже исчерпал себя. Людям нужен был какой-то позитив, надёжность. Увы, гайдаровские реформы были крайне непопулярны, а самое главное — Егор Тимурович не был похож на харизматического лидера. Это понимали все. И тем не менее другой партии, на которую мог бы опираться президент, у нас тогда не было.
В 1995 году новую «партию власти» возглавил Виктор Черномырдин. Её новизна была именно в ставке на центризм, на умеренно-либеральную идеологию, на приоритеты государства. «Государственная» партия, «Наш дом — Россия», конечно, опиралась на государственных людей: крупных хозяйственников, губернаторов, чиновников. И это был явный, очевидный прокол. Такой тонкий политический инструмент, как партия, призванная отражать интересы больших социальных групп, не может настолько в лоб строиться на властной вертикали. Партия премьера Черномырдина, как и партия Гайдара в 93-м году, оказалась в парламенте в явном меньшинстве. Это было очень плохо и для авторитета власти, и для экономики, и для всей системы гражданского общества. Вместо политического диалога мы имели все эти годы яростную борьбу красной Думы — с президентом.
… Оглядываясь назад, я думаю, что в этих неудачах были виноваты не конкретные лидеры или обстоятельства, не политическая конъюнктура тех дней. Вернее, не только это. Но… и я, моё отношение к Думе. Теоретически я понимал, что парламент — важнейший инструмент демократии. Но практически, уже начиная с горбачевского съезда народных депутатов 1989 года, на всех этих бесконечных заседаниях я видел рядом с собой сплошных коммунистов, видел все те же до боли знакомые лица, видел очевидную, ничем не скрываемую (даже ради приличия) ненависть к реформам и переменам. Отношение к нашему парламенту как к чему-то априорно коммунистическому никогда не покидало меня.
Я считал, что двигать реформы вперёд можно и так, с помощью политической воли. Но год за годом убеждался в том, что эта Дума, вызывающая в обществе только смех, смешанный с тоской, умудряется при этом жёстко и негативно влиять на положение в стране. Не были приняты крайне важные для страны, фундаментальные для развития экономики законы и тем самым заблокированы важнейшие решения правительства. Нереальный бюджет, составленный депутатами, каждый год тяжким грузом висел на экономике.
Словом, я обязан был исправить эту тотальную ошибку. Хотя бы в самом конце моего второго президентского срока.
… Для начала я попросил своих помощников заказать социологический опрос: кому люди доверяют у себя в регионах? Кто там является лидером, какие политики или общественные деятели пользуются в своих областях, краях, республиках высоким моральным авторитетом? Кого, грубо говоря, любят или считают просто хорошим, порядочным человеком? Не из московского бомонда, а именно из своих, из местных.
Социологи ответили, что, наверное, такого опроса провести нельзя, любовь и порядочность трудно измерить в цифрах, но лидеров доверия они постараются определить.
Вот тут-то и выяснилась интересная вещь: во многих регионах действительно были (и есть) свои герои, очень популярные, которые там пользовались огромным авторитетом и в то же время были достаточно известны всей стране. Но самое главное — это были люди абсолютно «чистые» в политическом плане.
Например, в Калмыкии таким человеком оказалась ведущая программы новостей на первом канале, очень симпатичная и милая молодая женщина, Александра Буратаева. В Новосибирске — легендарный спортсмен, многократный победитель чемпионатов мира и Олимпиад, борец Александр Карелин.
И я подумал: а ведь люди действительно устали от одних и тех же лиц, от профессиональных политиков! Люди, заработавшие свой общественный авторитет не в политике, но идущие в неё, чтобы защитить интересы своих земляков, имеют огромный шанс. Это как бы защитный слой, спрятанная глубоко в душе надежда России.
Идея «Единства» родилась, конечно, далеко не сразу. В её разработке принимали участие многие люди. И моя предвыборная команда 96-го года, и аналитики из команды Путина.
А на этапе реализации идеи в неё включился прежде всего Сергей Шойгу. Найти лидера, человека, который возглавит движение, было самым сложным. Министр по чрезвычайным ситуациям, принимавший участие в спасении людей во время катастроф, наводнений, землетрясений, Сергей Кожугетович из всего нашего списка «российских надежд» был самым звёздным и самым знаменитым. Но обращаться к нему долгое время не решались: он возглавлял очень сложное министерство, был очень занят на работе и очень любил своё дело. В политику идти совершенно не хотел.
Но вот что такое командная игра. Когда Сергей Шойгу принял решение, возглавил движение, он бросился в политический водоворот со всей своей страстью, отчаянно, искренне. Теперь уже он сам загорелся идеей: создать новую партию центра, не «партию власти» в прежнем понимании, то есть партию начальников, руководителей, а партию «аполитичных» людей, которые все же идут в политику, чтобы приблизить её к интересам простых смертных, сделать её морально чище, прозрачнее, понятнее.
Вторым номером «Единства» стал Карелин. Третьим — бывший следователь, генерал милиции Александр Гуров, когда-то, ещё в 80-е годы, первым заговоривший об организованной преступности, о наступлении мафии на страну.
Мужественный Шойгу, спасатель, по-настоящему романтичная фигура, которая воплотила в себе весь идеализм нового поколения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
…Но даже если парламентские выборы и не смогли бы сильно повлиять на исход президентских, что с того? Разве сможет новый президент нормально работать с Думой, строить нормальную экономическую политику, если ему по-прежнему будет противостоять оголтело ожесточённый парламент? А судя по дикой информационной кампании последних месяцев, кампании, в которой наши оппоненты прибегали к самым запрещённым приёмам, это будет именно так.
…Нет, в Думе у будущего президента должна быть наконец настоящая поддержка. Иначе Путину придётся мучиться, как мне, долгие годы. Нормальную страну без нормальных законов не построишь.
Значит, нужна партия.
Как писали газеты, которые поддерживали Лужкова и Примакова, «очередная партия власти». Да, действительно, очередная…
На первых выборах в Думу в 1993 году интересы президента представляла партия «Выбор России», организованная Егором Гайдаром и его сторонниками, демократами «первого призыва». Что казалось вполне логичным на волне событий октября 93-го, жёстких антикоммунистических настроений, связанных с неудавшимся путчем. Но как идеология власти антикоммунизм уже исчерпал себя. Людям нужен был какой-то позитив, надёжность. Увы, гайдаровские реформы были крайне непопулярны, а самое главное — Егор Тимурович не был похож на харизматического лидера. Это понимали все. И тем не менее другой партии, на которую мог бы опираться президент, у нас тогда не было.
В 1995 году новую «партию власти» возглавил Виктор Черномырдин. Её новизна была именно в ставке на центризм, на умеренно-либеральную идеологию, на приоритеты государства. «Государственная» партия, «Наш дом — Россия», конечно, опиралась на государственных людей: крупных хозяйственников, губернаторов, чиновников. И это был явный, очевидный прокол. Такой тонкий политический инструмент, как партия, призванная отражать интересы больших социальных групп, не может настолько в лоб строиться на властной вертикали. Партия премьера Черномырдина, как и партия Гайдара в 93-м году, оказалась в парламенте в явном меньшинстве. Это было очень плохо и для авторитета власти, и для экономики, и для всей системы гражданского общества. Вместо политического диалога мы имели все эти годы яростную борьбу красной Думы — с президентом.
… Оглядываясь назад, я думаю, что в этих неудачах были виноваты не конкретные лидеры или обстоятельства, не политическая конъюнктура тех дней. Вернее, не только это. Но… и я, моё отношение к Думе. Теоретически я понимал, что парламент — важнейший инструмент демократии. Но практически, уже начиная с горбачевского съезда народных депутатов 1989 года, на всех этих бесконечных заседаниях я видел рядом с собой сплошных коммунистов, видел все те же до боли знакомые лица, видел очевидную, ничем не скрываемую (даже ради приличия) ненависть к реформам и переменам. Отношение к нашему парламенту как к чему-то априорно коммунистическому никогда не покидало меня.
Я считал, что двигать реформы вперёд можно и так, с помощью политической воли. Но год за годом убеждался в том, что эта Дума, вызывающая в обществе только смех, смешанный с тоской, умудряется при этом жёстко и негативно влиять на положение в стране. Не были приняты крайне важные для страны, фундаментальные для развития экономики законы и тем самым заблокированы важнейшие решения правительства. Нереальный бюджет, составленный депутатами, каждый год тяжким грузом висел на экономике.
Словом, я обязан был исправить эту тотальную ошибку. Хотя бы в самом конце моего второго президентского срока.
… Для начала я попросил своих помощников заказать социологический опрос: кому люди доверяют у себя в регионах? Кто там является лидером, какие политики или общественные деятели пользуются в своих областях, краях, республиках высоким моральным авторитетом? Кого, грубо говоря, любят или считают просто хорошим, порядочным человеком? Не из московского бомонда, а именно из своих, из местных.
Социологи ответили, что, наверное, такого опроса провести нельзя, любовь и порядочность трудно измерить в цифрах, но лидеров доверия они постараются определить.
Вот тут-то и выяснилась интересная вещь: во многих регионах действительно были (и есть) свои герои, очень популярные, которые там пользовались огромным авторитетом и в то же время были достаточно известны всей стране. Но самое главное — это были люди абсолютно «чистые» в политическом плане.
Например, в Калмыкии таким человеком оказалась ведущая программы новостей на первом канале, очень симпатичная и милая молодая женщина, Александра Буратаева. В Новосибирске — легендарный спортсмен, многократный победитель чемпионатов мира и Олимпиад, борец Александр Карелин.
И я подумал: а ведь люди действительно устали от одних и тех же лиц, от профессиональных политиков! Люди, заработавшие свой общественный авторитет не в политике, но идущие в неё, чтобы защитить интересы своих земляков, имеют огромный шанс. Это как бы защитный слой, спрятанная глубоко в душе надежда России.
Идея «Единства» родилась, конечно, далеко не сразу. В её разработке принимали участие многие люди. И моя предвыборная команда 96-го года, и аналитики из команды Путина.
А на этапе реализации идеи в неё включился прежде всего Сергей Шойгу. Найти лидера, человека, который возглавит движение, было самым сложным. Министр по чрезвычайным ситуациям, принимавший участие в спасении людей во время катастроф, наводнений, землетрясений, Сергей Кожугетович из всего нашего списка «российских надежд» был самым звёздным и самым знаменитым. Но обращаться к нему долгое время не решались: он возглавлял очень сложное министерство, был очень занят на работе и очень любил своё дело. В политику идти совершенно не хотел.
Но вот что такое командная игра. Когда Сергей Шойгу принял решение, возглавил движение, он бросился в политический водоворот со всей своей страстью, отчаянно, искренне. Теперь уже он сам загорелся идеей: создать новую партию центра, не «партию власти» в прежнем понимании, то есть партию начальников, руководителей, а партию «аполитичных» людей, которые все же идут в политику, чтобы приблизить её к интересам простых смертных, сделать её морально чище, прозрачнее, понятнее.
Вторым номером «Единства» стал Карелин. Третьим — бывший следователь, генерал милиции Александр Гуров, когда-то, ещё в 80-е годы, первым заговоривший об организованной преступности, о наступлении мафии на страну.
Мужественный Шойгу, спасатель, по-настоящему романтичная фигура, которая воплотила в себе весь идеализм нового поколения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109